Архангел Михаил. Начало XIII века
Архангел Михаил. Начало XIII века. 54X45 см.
![Архангел Михаил. Начало XIII века. Архангел Михаил. Начало XIII века.](../../icons/sinai_vizantiiskie_ikony/arhangel_mihail.jpg)
Архангел Михаил. Начало XIII века.
Икона является частью большого Деисусного чина, от которого на Синае сохранились три центральных образа Христа, Богоматери и Иоанна Крестителя, а также парная икона архангела Гавриила. Такие иконы достаточно хорошо известны, поскольку с XIV века они широко распространяются в Византии и Древней Руси.
Однако Синай дает один из самых ранних примеров, когда традиция размещения Деисусного чина над перекрытием алтарной преграды еще только формируется, сосуществуя с более распространенными эпистилиями и другими вариантами иконного убранства. Интересно, что предпочтение отдается погрудным или поясным изображениям. Это можно понять как желание приблизить образ к молящемуся. Но не исключено и другое объяснение. Мы знаем из византийских описаний иконных образов, что такие сокращенные изображения, например купольного Пантократора, понимались как указание на его небесную природу. В единственном сохранившемся византийском истолковании Деисусного чина, принадлежащем Симеону Солунскому, эта идея выделена как главная: «Икона Спасителя располагается в центре над эпистилием среди икон Богоматери и Крестителя, и ангелов, и апостолов, и святых. Эти иконы возвещают, что Христос пребывает на небесах среди своих святых, и Он также пребывает среди нас сейчас, и Он приидет вновь».
В синайском Деисусе трехчастное ядро композиции, называвшееся по-гречески «триморфон», дополнено с двух сторон образами архангелов. Склоненные в сторону Христа они не столько подчеркивали тему заступничества и молитвы о спасении, сколько выступали как небесная стража Пантократора, указывающая на Его величие и божественную силу. Не случайно, главный атрибут архангела Михаила — тонкий длинный жезл с трехлепестковым завершением (греческий «рабдос»), который еще Дионисий Ареопагит в «Небесной иерархии» определил как знак власти. Однако кроме того архангелы предстают как участники Божественной литургии, совершаемой Христом на небесах. Примечательно, что под обычным хитоном у архангела Михаила виден священнический стихарь. Пышноволосую голову архангела украшает диадема с тонкими развивающимися лентами. В одном из стихотворных описаний ангелов Михаил Пселл, византийский писатель XI века, говорит об этих лентах как символе чистоты и целомудрия.
Знаменательно, что главный мотив византийских описаний ангелов — это удивление перед тем, как художнику удалось изобразить бесплотную сущность. Так, Иоанн Мавропод в XI веке изумляется, видя некое изображение архангела Михаила: «Мы знаем, что ангелы представляют собой свет, дух и огонь, они выше всего существующего и переживающего. Однако вождь бесплотных сил стоит здесь написанный реальными цветами. О вера! Какие чудеса ты способна творить! Как легко ты придаешь форму природе, не имеющей формы. Только живопись способна показать не реальную сущность, а плод воображения». Как кажется, это византийское восприятие ангелов многое определило в художественном образе синайской иконы.
В лике архангела Михаила подчеркнуты молодость и красота, но при этом отсутствуют какие-либо признаки пола. Представлен так называемый «комниновский» тип лица с удлиненным овалом, тонким, чуть загнутым носом, миндалевидными глазами, узким подбородком и небольшим ртом с плотно сжатыми губами. Аристократическая одухотворенность образа подчеркивается отрешенным взглядом. Изображенная форма прекрасна, но одновременно лишена материальной конкретности и воспринимается как ирреальная. Для достижения этого эффекта иконописец использует множество приемов, разработанных в искусстве средневизантийской эпохи. Главным среди них была «техника плавей».
На темную основу наносились постепенно все более светлые слои красок, которые оказывались сплавлены в единую поверхность. Практически неразличимый живописный мазок скрывал процесс создания формы, которая сразу представала во всем совершенстве. Техника позволяла передать нюансы естественного рельефа лица, но при этом снимала эффект реальной тяжести и плотного объема. Условность изображения подчеркивал жесткий контурный рисунок, который контрастировал со скульптурной основой.
Античная в своей основе пластика фигуры оказывалась полностью переосмысленной и лишенной своей материальной конкретности. Огромную роль играет свет, идущий как бы изнутри, от золотого фона и не имеющий внешнего источника, в западноевропейской живописи предполагающего светотеневую моделировку. Это внутреннее свечение, преобразующее и наполняющее изображение таинственным смыслом, находит свое завершение в почти белых движках «светов», понимавшихся как отражение божественных энергий.
В синайской иконе архангела Михаила художник концентрирует все, что относится к сфере идеально прекрасного, не прибегая при этом ни к одной чувственной ассоциации. Балансируя на тонкой грани, он создает единственно возможный для византийской духовности зримый образ «вождя бесплотных сил».
Византийские иконы Синая.
Наверх