Возрождение Ново-Иерусалимского монастыря
Старинный монастырь на реке Истре – на пороге возрождения.
Реставрационные работы в Воскресенском Ново-Иерусалимском ставропигиальном монастыре в Подмосковье развернуты полным ходом. На проектные мощности они вышли в прошлом году, когда отмечалось З30-летие со Дня преставления Патриарха Никона — основателя обители и автора первого ее проекта. В полном же объеме весь монастырский комплекс должен быть восстановлен через четыре года.
Побывавшим в обители корреспондентам «Журнала Московской Патриархии» первым из журналистов удалось узнать главные тонкости и секреты реставрационного процесса.
Стоматологи из подземелья
Наместник монастыря игумен Феофилакт (Безукладников) увлекает нас в сырую темноту подземного хода. Только что мы, изнывая от жары, стояли на подошве окружающего Воскресенский собор рва и смотрели, как мастера руководят обследованием старинной белокаменной кладки. А тут вдруг сразу стало зябко и... жутковато, даже несмотря на то что цивилизация не обошла стороной и подземелья. По крайней мере их ближайшую, хорошо изученную часть: под потолком тускло мерцают электрические лампочки.
«Строго говоря, из этого тоннеля идет не один, а целых три подземных хода, — говорит отец Феофилакт, пока мы, пригибаясь, крадемся ему вслед. — Один — к монастырской стене, второй — к Истре, а третий еще не очень хорошо исследован. Предположительно он обрывается где-то в лесу, а проложили его на случай экстренной эвакуации защитников обители во время боевых действий».
В подземные ходы рабочие-реставраторы пока еще не добрались. А вот в подземном храме святых равноапостольных Константина и Елены — какофония строительного шума. Несколько аппаратов параллельно закачивают в фундамент, в кирпичную кладку, в бетонные полы цементную смесь для укрепления капитальных конструкций.
«На всех объектах, где мы развернулись, сейчас примерно такая же картина, — говорит заведующий производственно-техническим отделом ЗАО "Балтстрой" (генерального подрядчика реставрации) Евгений Новиков. — Фактически в самом разгаре первый, крайне важный этап — противоаварийные работы. Как видите, каменщики выступают в роли стоматологов: обстукивают элементы, требующие замены выбраковывают (к сожалению, непригодна для дальнейшей эксплуатации примерно пятая часть исторического белого камня), в остальные инжектируют скрепляющий раствор. Глубина закачки около метра, конструкция после такого "пломбирования" работает как единая опорная плита. Затем высверливаем керн (участок схватившейся толщи) и передаем его в исследовательскую лабораторию. Если прочность по результатам опытов недостаточная, возвращаемся и "пролечиваем" поврежденный участок еще раз и так далее...»
Большой урон Ново-Иерусалимскому монастырю нанесло время, но еще больший — война. В те две морозные недели 1941-го, когда перед контрнаступлением советских войск под Москвой на фронте сохранялось шаткое равновесие, гитлеровцы разместили здесь гестаповский штаб и госпиталь, в котором лечилось 2,5 тысячи человек. А 10 декабря, отступая, саперы 614 полка дивизии СС «Райх» взорвали все высотные монастырские постройки.
Сильнее других пострадали 73-метровая колокольня, надвратный храм Входа Господня в Иерусалим и все башни монастырской стены.
Израненные сооружения удалось частично восстановить только к Олимпиаде-80, когда была предпринята первая масштабная реставрация памятника для показа иностранным гостям. Но к самому проблемному звену—примыкающей к главному собору с южной стороны колокольне — тогда подступиться не рискнули.
Микродур для колокольни
С прошлого года колокольня укрыта тепляком — позволяющими даже в сильный мороз сохранять тепло строительными лесами. Здесь от реставраторов требуется поистине ювелирная точность. Ведь после взрыва некоторые вертикальные элементы колокольни уцелели вплоть до второго яруса. И в этом неоднородном остове чудом сохранились элементы дивного трехъярусного изразцового иконостаса!
«Как это ни парадоксально, сложности теперь добавляет потрясающее мастерство наших предшественников — зодчих, строивших монастырь больше трех веков назад, — признается Новиков. — Не нарушив законов статической устойчивости, они умудрились опереть высокое здание на миниатюрный фундамент, уходящий всего на полметра в землю. При всем уважении к их опыту, к секретам их мастерства ныне повторить то решение мы не в состоянии. Поэтому всё подземное основание под колокольней сейчас укрепляется цементирующим раствором по особой технологии "микродур", после чего оно уверенно выдержит вес восстановленного сооружения.
На втором ярусе развернут целый инженерный комплекс. На время укрепления опорного каркаса иконостас, говоря техническим языком, вывешен, то есть его масса не давит на устои основания. Датчики кропотливо отслеживают мельчайшие смещения всех компонентов. Самый ответственный момент наступит, когда сюда будут заводить крупнейший из воссоздаваемого исторического набора колоколов — 9-тонный Воскресенский благовестник. Но это задача еще не завтрашнего дня: изделие только заложено на воронежском заводе "Вера"».
«До наших дней дошли четыре колокола из пятнадцати, — рассказывает отец Феофилакт, — в том числе Трехсвятский 1666 года — один из трех благовестников, отлитых здесь, в Новом Иерусалиме, "мздою и трудами" Патриарха Никона. Уже принято решение о полном восстановлении всего оригинального набора».
Патриарх Никон и потайная комната
Кстати, новоиерусалимские колокола уже успели косвенно «поучаствовать» в одном из самых громких исторических открытий, сопровождающих начало реставрации. В конце полевого сезона 2010 года экспедиция Института археологии Российской академии наук под руководством доктора исторических наук Леонида Беляева обнаружила на территории монастыря беспрецедентный по отечественным меркам колокололитейный комплекс.
«Это артефакт времен самого начала работ по созданию монастыря, проходивших под руководством Патриарха Никона, — считает Беляев. — По своему устройству колокольная яма не отличается от западных аналогов и, возможно, свидетельствует о привлечении к работе над ее созданием мастеров из Центральной Европы».
Пока вскрытая яма законсервирована и засыпана, в дальнейшем предполагается ее музеефикация. А нам пора внутрь, в главный монастырский собор.
Надев каски, входим под сень храма. Как-то непривычно находиться здесь в головном уборе, но сами строители неукоснительно следуют технике безопасности, того же требуют и от других. Насколько можно видеть, всё внутрисоборное пространство забрано строительными лесами. По трапам поднимаемся на уровень второго яруса алтаря, и здесь наместник демонстрирует нам главную сенсацию.
«На этой стене точно так же укрепляли кирпичи, — говорит отец Феофилакт. — В один прекрасный момент рабочие заметили: бетонный раствор уходит куда-то вглубь бесконтрольно. Остановили закачку, осторожно разобрали кладку и обнаружили...»
Карабкаемся вверх и попадаем в длинную и узкую потайную комнату. Внутри уцелела длинная деревянная задвижка со своеобразной «ручкой»— треугольным углублением для человеческого пальца. Оторопь берет при мысли, что три с лишним сотни лет этого дерева касалась рука монаха.
«Отверстие, через которое мы сюда попали, прежде было не дверью, а окном, — объясняет наместник. — Приоткрыв его, обитатель комнаты мог хорошо слышать службу и при этом молиться в уединении. В старых монастырях потайные молельни были в чести. Иногда в таких местах хранили предметы церковного обихода — получалось нечто вроде секретной ризницы. Но тут, скорее всего, никаких аксессуаров не держали: транспортировать грузы было бы затруднительно. Ведь поднимались сюда, видимо, по приставной лесенке, входя в комнату через торцевую ее часть. Между прочим, это не единственная потайная комната: подобные помещения найдены и в заалтарном обходе».
Заделали дверной и оконный проемы, скорее всего, в XVIII веке, а поверх новой кладки стену просто расписали. Теперь эту часть собора будут восстанавливать вместе с потайной молельней, а затем отреставрируют и позднейшую роспись, благо ее фрагменты тоже хорошо сохранились.
Фавор и Ермон о имени Его возрадовались
Таков один из главных принципов научной реставрации любого объекта культурного наследия: всё, что можно «вернуть» к моменту рождения оригинала, воссоздается в соответствии с первоначальным авторским замыслом; позднейшие же перестройки и переделки, имеющие самостоятельную культурную ценность, возрождаются там, где они не диссонируют с более старыми элементами и не наносят ущерба общему восприятию памятника. И сейчас в Воскресенском соборе как никогда заметно единство пространства и времени: в сложной трехмерной геометрии многократно переделывавшихся интерьеров перед потрясенным зрителем словно сменяют друг друга поколения часто безвестных зодчих и строителей.
А начиналось всё в середине XVII столетия. Тогдашний Патриарх Московский и всея Руси Никон часто путешествовал из столицы в основанный им Иверский монастырь на Валдае, а по пути любил останавливаться у боярина Романа Боборыкина в селе Воскресенском-Сафатове, раскинувшемся неподалеку от пересечения Звенигородской и Волоколамской дорог.
Со временем пустынные сафатовские окрестности так полюбились Святейшему владыке, что он приобрел их для Церкви, а в один прекрасный день пригласил сюда на освящение первой (изначально деревянной) церкви Воскресения Христова государя Алексея Михайловича. Осматривая окрестности, царь увидел: они удивительным образом напоминают Палестину. По пути в любимую Саввино-Сторожевскую обитель он написал Патриарху Никону: «Яко благоволи Господь Бог исперва место сие предуготовити на создание монастыря; понеже прекрасно, подобно Иерусалиму» (Известие о рождении и воспитании и о житии Святейшего Никона, Патриарха Московского и всея России, написанное клириком его Иоанном Шушериным. М., 1871. С. 6).
Патриарх Никон приял это послание и, вложив его в ковчежец, как святыню, поместил под престолом, где по традиции полагают частицы святых мощей. С тех пор новая обитель получила по царскому слову наименование Новый Иерусалим, и 27 апреля 1658 года Патриарх Никон заложил первый камень собора «по образу храма Воскресения, еже есть во Иерусалиме, величеством, и мерою, и добротою».
Автором богословской программы Нового Иерусалима и первым его архитектором стал сам Патриарх. Сохранились свидетельства современников, утверждавших, что Предстоятель Церкви лично копал пруды, переносил кирпичи и камни. Центральный холм, определенный под монастырь, он назвал Сионом, протекавшую под ним реку — Иорданом. Восточный холм с селом Вознесенским стал Елеоном, северные пределы пустыни — Галилеей с Фавором и Ермоном, между которыми разместилось село с вполне русским именем Микулино. Село Рождественно на юге символизировало Вифлеем.
Духовные аналогии продолжались и на территории монастыря. Так, пять башен монастырской ограды из восьми получили названия в честь врат иерусалимской городской стены: Давидов дом, Гефсиманская, Дамасская, Сионская и Ефремова. Престол надвратного храма освятили в честь Входа Господня в Иерусалим. Ну а разместившаяся в этой оправе драгоценная жемчужина — Воскресенский собор — стала образной копией одновременно как небесного, так и земного Иерусалима. Да так органично и удачно, что все остальные попытки устроить в других местах аналогичные святыни меркнут перед нашим Новым Иерусалимом. Гроб Господень, Святая Голгофа, Камень миропомазания, место обретения Креста Господня, Темничная церковь Успения Пресвятой Богородицы, приделы в честь Страстей Господних — все эти святыни напоминают Христианам, совершившим паломничество на Святую землю, о виденном там. Ну а тем, кто в Палестине не был, после посещения Нового Иерусалима гораздо легче вообразить себе места главных событий в истории спасения человечества и возникновения Церкви. Особенно большое значение эта смысловая нагрузка несла во времена Патриарха Никона. Ведь тогда мало кто из русских людей мог позволить себе тяжелое, дорогое и длительное путешествие на Святую землю, ее же образное изложение под Москвой всегда находилось, что называется, «под рукой».
«Правда, говорить об авторском замысле Патриарха Никона можно с известной долей условности, ведь до нас не дошло ни единого письменного источника с его указаниями на этот счет, — замечает отец Феофилакт. — Известно, к примеру, что в храме Воскресения Христова основатель хотел устроить 365 приделов по числу дней в году (чтобы здесь ежедневно был храмовый праздник), посвятив их преимущественно святым различных Поместных Церквей. Задумав монастырь как топографическую копию и преображенное подобие Гроба Господня, Патриарх Никон хотел, чтобы Новый Иерусалим ознаменовал собой торжество православия. Увы, в полной мере его идеям не было суждено воплотиться: максимальное количество престолов в нашем монастыре — 45 — насчитывалось накануне его закрытия и преобразования в музей в 1919 году».
Не дожил Святейший Никон и до освящения главного детища всей своей жизни: в 1685 году он уже четыре года как пребывал в обителях вечности, претерпев в последние 15 лет жизни осуждение церковным Собором, ссылку и заточение в Ферапонтовом монастыре, а затем в Кирилло-Белозерском монастыре. Через год после освобождения и смерти по пути из ссылки восточные Патриархи восстановили почившего в Бозе схимонаха Никона в патриаршем сане.
Но Воскресенский монастырь, прежде 13 лет простоявший недоделанным и полузаброшенным, к тому моменту уже три года как достраивался по указу царя Федора Алексеевича в соответствии со слегка измененным проектом.
Раскачиваться некогда
А вот главную святыню Нового Иерусалима — Живоносный Гроб Господень — Патриарх Никон успел увидеть воплощенной в камне и лично ее освятил. Как и в первообразе на Святой земле, Гроб находится внутри особой часовни — Кувуклии, помещенной в центре огромной ротонды.
«Когда нацисты взорвали монастырь, шатер ротонды обрушился, — говорит отец Феофилакт. — В советское время его восстановили, и сейчас мы занимаемся непосредственно самой Кувуклией. Ее воссоздание в первоначальном виде послужит своеобразным камертоном всех восстановительных работ в Воскресенском соборе. Как удалось выяснить, во времена Патриарха Никона интерьер Кувуклии был полностью каменным, а в XVIII столетии здесь появилась отделка из мраморных плит. От взрыва они откололись и разрушились.
Детально будущий вид Кувуклии еще предстоит определить искусствоведам из экспертного совета благотворительного фонда по восстановлению и реставрации нашего монастыря. Многие детали уже прояснились: помещение придела ангела украсят, как и раньше, изображения Иосифа Аримафейского, Никодима, двух ангелов и Воскресения Христова. Кстати, как выяснилось при сравнении технического задания с архивными данными монастырских обмеров, за минувшие с постройки Кувуклии века проем в пещеру Гроба Господня слегка расширился. Думаю, что вряд ли сам собой! Скорее всего, некто обличенный властью однажды посчитал, что паломникам слишком неудобно протискиваться в узкое отверстие, и повелел слегка растесать и боковые, и верхние камни. Теперь их предстоит восстановить в первоначальных габаритах. А после освящения пещеры Гроба Господня Божественную литургию, видимо, будем совершать— также по обычаю Святой земли—прямо на погребальном ложе Спасителя, которое послужит престолом».
Восстановление обители началось в 1994 году с возрождением здесь монашеской жизни. Большую подготовительную работу провел предыдущий наместник архимандрит Никита (Латушко). Но по-настоящему проект реставрации сдвинулся с мертвой точки лишь после посещения Нового Иерусалима 23 июля 2008 года Предстоятелем Церкви Алексием II и Президентом Дмитрием Медведевым. В тот момент было принято решение о создании попечительского совета для оказания помощи в восстановлении обители, при котором позднее возник благотворительный фонд по восстановлению Воскресенского Ново-Иерусалимского ставропигиального мужского монастыря Русской Православной Церкви (сейчас его сопредседатели — Дмитрий Медведев и Патриарх Кирилл).
В прошлом году общая стоимость реставрационных работ составила 843 млн. рублей, плановая смета на этот год — три миллиарда. Сейчас на объекте постоянно заняты 700 человек, в ближайшие месяцы их число увеличится. «Когда каждое утро в 7.45 все рабочие собираются на планерку, зрелище впечатляет. Но пока мы в самом начале пути: проведено примерно 70% археологических, архивных и изыскательских работ, 45% проектных и 20% реставрационных, — комментирует Евгений Новиков. — Но идем в графике, отставания нет».
Подрядчики скромничают.
Две маленькие, но очень красивые изюминки монастырского ансамбля — школа и надвратный храм Входа Господня в Иерусалим — уже практически завершены. В историческом здании школы-четырехлетки, построенной в XIX столетии для детей из окрестных сел и деревень за монастырской оградой, временно устроены 16 келий для насельников обители. После завершения общестроительных работ монахи вернутся в братские корпуса, а школа заработает по профилю дошкольного и дополнительного образования.
«Но прежде нам еще предстоит взять все монастырские сооружения на баланс, — замечает отец Феофилакт. — Ведь даже храмы переданы Церкви далеко не все. Из остальных же построек мы распоряжаемся только Восточным братским корпусом, где размещаются покои наместника, канцелярия, трапезная, прачечная и другие хозяйственные службы. Кузнечный и Западный братский корпуса, Дворец царевны Татьяны Михайловны, а также частично монастырские стены по-прежнему занимает Государственный историко-архитектурный и художественный музей "Новый Иерусалим". Правда, для музея неподалеку возводится здание, куда он уже в конце нынешнего года должен переехать. Тогда и возьмемся за перечисленные строения».
Второй сдаточный объект — надвратная церковь Входа Господня в Иерусалим со святыми вратами. Все конструктивные работы здесь тоже завершены, фасады уже готовы, а сейчас завершается воссоздание внутреннего убранства. Скоро храм украсит восстанавливаемый в мельчайшем соответствии с историческим оригиналом деревянный резной иконостас.
«Нам отдыхать нельзя, — посмеиваются строители. — Видите на стене видеокамеры? Это не только ради безопасности. Сигнал выведен в Интернет, всё, что происходит на площадке, сайт Фонда по восстановлению монастыря транслирует по всему миру. И нашу беседу, между прочим, тоже. Так что мы, извините, пойдем, нам работать пора, а то перед всей планетой стыдно будет».
Дмитрий Анохин
Облик Нового Иерусалима определяют лучшие реставраторы-профессионалы
Протоиерей Владимир Силовьев, председатель искусствоведческой комиссии Епархиального совета Москвы. По благословению Святейшего Патриарха Кирилла в состав Экспертного Совета Благотворительного фонда по восстановлению Воскресенского Ново-Иерусалимского ставропигиального монастыря помимо меня включены еще три члена нашей комиссии: священники Леонид Калинин, Борис Михайлов и Георгий Мартынов.
За два последних года мы участвовали во всех совещаниях, где решались принципиальные вопросы облика воссоздаваемой обители. Благодаря нашим замечаниям скорректировано содержание фрески «Воскресение Христово» на внешнем фасаде Святых Врат.
Множеством практических моментов приходилось заниматься в связи с интерьерами Воскресенского собора, а также по иконографической программе колоколов. Кроме того, мне довелось возглавить созданную при Экспертном Совете рабочую группу по живописи и иконописи. Туда вошли знатоки своего дела, специалисты с большим профессиональным стажем: священник Григорий Кириков, директор Межобластного научно-реставрационного художественного управления Министерства культуры РФ Сергей Филатов, заместитель директора по научной работе Государственного Историко-архитектурного и художественного музея «Новый Иерусалим» Галина Зеленская, заведующая кафедрой иконописи факультета церковных художеств Православного Свято-Тихоновского гуманитарного университета Екатерина Шеко. Одно из последних выработанных нашей группой проектных предложений касается западной стены Воскресенского собора, полностью утраченной во время Великой Отечественной войны.
Реставратор Петр Барановский ранее восстановил ее, но ничем не заполнил. Встала серьезная дилемма: размещать здесь лепные картуши подобно частично сохранившимся в основном объеме собора либо реализовать архитектурный замысел, сформулированный в конце XVII в. Патриархом Никоном.
Журнал Московской Патриархии, июль, № 7, 2012 г.
