Островский Александр Николаевич

Дата публикации или обновления 05.01.2021
  • К оглавлению: Русские писатели

  •   А   Б   В   Г   Д   Е   Ж   З   И   К   Л   М   Н   О   П   Р   С   Т   У   Ф   Х   Ц   Ч   Ш   Щ   Э   Я


    Островский Александр Николаевич родился 31.III(12.I V).1823 г. в Москве в семье коллежского секретаря, чиновника общего собрания московских департаментов правительствующего сената — драматург.

    Отец Александра Николаевича окончил в 1818 Московскую духовную академию, но предпочел светское поприще. Успешно продвигаясь по службе, он, кроме того, рано начал заниматься частной адвокатской практикой среди купечества. Это дало ему возможность уже в 1825 построить собственный дом.

    В 1838, получив чин коллежского асессора, отец будущего писателя становится потомственным дворянином.

    В 1841 приобретает несколько домов.

    В 1846—47 превращается в помещика, владельца около 300 крепостных.

    С раннего детства образованием Александра занимались домашние учителя, которых семья могла себе позволить.

    В 1835-40 учился в 1-й московской гимназии, которую окончил с отличием и без экзамена был принят на юридический факультет Московского университета. Не имея склонности к профессии юриста, увлекшись литературой и театром, он покинул университет при переходе со 2-го курса на 3-й.

    С 1843—45 служит в совестном.

    С 1845—51 в коммерческом суде.

    В 40-е гг. Александр Николаевич формировался под воздействием Пушкина, Лермонтова, Гоголя, Белинского, Герцена. Следуя за Белинским, он видел наиболее полное выражение народности и реализма в обличительно-сатирическом направлении.

    Поэтому в его первых драматических произведениях —

    «Картине семейного счастья»,

    «Свои люди — сочтемся»,

    «Бедной невесте» — выведены по преимуществу отрицательные типы; сильной стороной их является действенная критика деспотического произвола в семейных и общественных отношениях. В образах Ширялова и семьи Пузатовых («Картина семейного счастья»), Подхалюзина и семьи Болыновых («Свои люди — сочтемся») Островский показал, что буржуазия, живя хитростью, мошеничеством, насквозь порочна. Для этого класса превыше всего деньги. Эгоизм, грабительскую сущность, лживость и самодурство Пузатовых, Ширяловых и Болыновых драматург рисовал как частное проявление общих деспотических условий дореформенной действительности. В своих первых произведениях Александр Николаевич изображал и бедных людей, безысходность их положения. Это Иван Ерофеич в «Записках замоскворецкого жителя» и Марья Андреевна Незабудкина в «Бедной невесте».

    «Беседка Островского» на набережной Волги (1956 г.) в Костроме.
    «Беседка Островского» на набережной Волги (1956 г.) в Костроме.

    Добролюбов справедливо связывает раннее творчество Островского, проникнутое обличительно-сатирическим пафосом, с наиболее прогрессивным, ведущим литературным направлением 40-х гг. Островский, пишет критик, «нашел сущность общих (требований) жизни еще в то время, когда они были скрыты и высказывались весьма немногими и весьма слабо».

    В 1849 вышла комедия «Свои люди — сочтемся». Ее основная тема — злоумышленное банкротство, а идейный смысл — в обличении купеческого самодурства, хищничества, эгоизма и заскорузлого невежества. Комедия «Свои люди — сочтемся» сразу же была запрещена драматической цензурой и напечатана в 6-м номере журнала «Москвитянин» за 1850.

    После публикации комедии «Свои люди — сочтемся» в «Москвитянине» Островский снова обратился в драматическую цензуру за разрешением ее к театральной постановке. В результате пьесу запретили даже для переиздания. Метя при изображении Болынова в купеческих самодуров, драматург попадал и в общероссийского самодура. И вот почему резолюция Николая I была такова: «Напрасно печатано, играть же запретить». В связи с этим драматурга отдали под негласный полицейский надзор.

    Так же были запрещены к постановке и другие пьесы драматурга:

    «Картину семейного счастья» (1847),

    «Укрощение злой жены» перевод пьесы Шекспира (1850).

    Но всё же именно пьесой «Свои люди — сочтемся» Александр Николаевич прочно вошел в русскую литературу как первостепенный драматург, блистательно продолжающий лучшие традиции своих замечательных предшественников — Фонвизина, Грибоедова, Пушкина и Гоголя.

    В 1851 дописана пьесы «Бедная невеста».

    В этот период драматург вступил в полосу идейных колебаний, а затем и отхода от своих последовательно демократических убеждений. Причиной тому послужили многие обстоятельства: усиление правительственной реакции в связи с французской революцией 1848, цензурный террор, сближение с журналом «Москвитянин» и его реакционно-славянофильским окружением, участие в «молодой редакции» журнала «Москвитянин», представляющей разновидность славянофильства.

    В 1851 он принужден был покинуть службу в коммерческом суде.

    С этого времени литературный труд стал для него единственным источником существования.

    Влияние реакционно-славянофильской среды, в которую попал Островский, сотрудничая в журналом «Москвитянин», а также, вероятно, и тяжелые цензурные удары привели его к пересмотру своих убеждений. Самые начальные признаки пересмотра обличительно-демократических позиций сказались в 1851, при завершении пьесы «Бедная невеста», в образе примирительно-жертвенной Марии Андреевны Незабудкиной.

    В 1852 дописана комедия «Не в свои сани не садись».

    В 1853 30 сентября Александр Николаевич признается Погодину, что взгляд на жизнь, выраженный им в пьесе «Свои люди — сочтемся», кажется ему «молодым и слишком жестким». В этом же письме драматург объявил и свои новые идейно-эстетические позиции. Они заключаются, во-первых, в изображении не отрицательного, а положительного, «хорошего», чтобы русский человек, видя себя на сцене, радовался, а не тосковал, и, во-вторых, в соединении «высокого с комическим». Влияние на драматурга реакционно-славянофильских воззрений сказалось и на его пьесах

    «Бедность не порок»,

    «Не так живи, как хочется».

    Сатирическое обличение сменяется в них идеализацией купечества, живущего обычаями патриархально-религиозной старины. Самой яркой пьесой, созданной в пору увлечения драматургом примирительными идеями, является комедия «Бедность не порок». Но, идеализируя Любима Торцова, связывая его с патриархально-бытовыми устоями, он в то же время олицетворяет в нем идеи широкой демократичности и гуманности, весьма далекой от религиозной патриархальности. Это морально сильный человек, прямой защитник правды и совести, нравственного достоинства и чести. Его слова: «Шире дорогу — Любим Торцов идет!» — стали крылатыми.

    Чернышевский, высоко ценя Островского, стараясь спасти его от тлетворного влияния реакционно-славянофильских идей, выступил после выхода в свет комедии «Бедность не порок» с резкой статьей. В этой статье, сосредоточенной на идейных и художественных недостатках комедии, в пылу борьбы за Островского явно преувеличенных, критик призывал драматурга отказаться от «ложной идеализации устарелых форм», оставить «тинистую тропу» (Полн. собр. соч., т. II, М., 1949, с. 240), на которую он встал.

    В 1856 в борьбе за Александра Николаевича выступил и Некрасов. Указывая на ложные мотивы пьесы «Не так живи, как хочется», поэт с глубокой верой в драматурга писал, что Островский «сам, быть может, удивится, что произведут его силы, когда он им даст полный простор и свободу». Слова Некрасова оказались пророческими. Выше всего в искусстве драматург ценил жизненную правду, и она победила.

    Влияние на драматурга славянофильских идей было кратковременным и вскоре, преодолев славянофильские иллюзии, он уже до конца своей жизни укрепляется на позициях критического реализма, связанного с демократическими идеями своей эпохи.

    В 1855 пишет комедию «В чужом пиру похмелье». Эта пьеса наметила новый этап творчества драматурга. Он больше рисует положительные образы, впадая в приторную идеализацию купечества, религиозную патриархальность.

    На третьем этапе творчества он освобождается от односторонности того и другого. Проникаясь идеями демократического просветительства, связанными с горячей враждой к крепостничеству, с защитой просвещения и свободы, с отстаиванием интересов народных масс, Александр Николаевич приходит к необходимости органического слияния в своих пьесах отрицания и утверждения.

    В 50-х гг. он все чаще осложняет конфликты своих пьес борьбой социально-враждебных сил: нового с отживающим, прогрессивного с реакционным, народных стремлений с социальным деспотизмом

    «Доходное место»,

    «Воспитанница»,

    «Гроза».

    Среди положительных образов, созданных Островским во 2-й половине 50-х и в начале 60-х гг., самым ярким по силе непримиримости с гнетущими условиями феодально-крепостнической действительности является образ Катерины в пьесе «Гроза».

    Наиболее правильное истолкование этой пьесы и ее главной героини дал Н. А. Добролюбов в знаменитой статье «Луч света в темном царстве», которая появилась в октябрьском номере «Современника» за 1860.

    Добролюбов утверждал, что «Гроза» Островского в высшей степени правдиво отразила самые существенные стороны предреформенной эпохи: экономические основы темного царства, определявшие непререкаемую власть самодурства, возникновение и усиление протеста, пробуждение личности, ее стремления вырваться на волю. При этом Островский в образах Кабанихи, Дикого и других представителей деспотизма показал, что «темное царство» начинает расшатываться и сами самодуры уже проявляют признаки недовольства и страха перед непонятными им явлениями нового в окружающей их жизни. На фоне все еще грозного, но обнаруживающего шаткость самодурства драматург нарисовал новый тип, формировавшийся в русской действительности, самобытный, цельный, сильный, самоотверженный характер русской женщины, стихийный, непосредственный протест которой — страшный вызов «самодурной» силе; он предвещал наступление конца «темного царства». Добролюбов назвал Катерину характером народным, национальным, «светлым лучом в темном царстве». Он разъяснил, что народность «Грозы», как и всего творчества Островского, заключается в том, что его пьесы, рисуя господствующие в жизни ложные отношения со всеми их последствиями, служат «отголоском стремлений, требующих лучшего устройства», и вызывают русскую силу на «решительное», то есть революционное, дело. Добролюбов обратил внимание на новаторство формы «Грозы». Он показал, что все упреки реакционной и либеральной критики, касающиеся художественных недостатков «Грозы» («двойственная интрига», якобы разбивающая единство впечатления), исходят из рутинных представлений о драматическом произведении. Реалистическое искусство Островского раскрылось в этой пьесе сложностью сюжетного конфликта, правдиво объединившего социальное (Дикой, Кабаниха — Кулигин) и личное (Катерина — Борис, Варвара — Кудряш), типической широтой и индивидуально-психологической глубиной персонажей, характерностью языка, органическим сплавом драмы с лирикой (монологи Катерины) и эпикой (рассказы Кулигина и Феклуши), непрерывным напряжением действия, расцвеченного параллелями психологических переживаний и явлений природы (гроза), широтой обрисовки общественно-бытовой обстановки, обусловливающей поведение действующих лиц. Статьи Добролюбова много дали Островскому, открывая перед ним путь нового идейного подъема.

    Сближаясь с революционными демократами, овладевая более высоким уровнем демократического мировоззрения, он расширяет тематику своего творчества, находя для нее максимально впечатляющие средства выражения.

    Драматург со 2-й половины 60-х гг. и по 80-е гг публикует драматические шедевры

    «Дмитрий Самозванец» (1867),

    «На всякого мудреца довольно простоты» (1868),

    «Горячее сердце» (1869).

    «Лес» (1871),

    «Снегурочка» (1873),

    «Последняя жертва» (1878),

    «Бесприданница» (1879),

    «Таланты и поклонники» (1882),

    «Без вины виноватые» (1884).

    Александр Николаевич стал изобразителем всех основных классов своего времени, сатирически заклеймил экономически и морально оскудевающее дворянство - («На всякого мудреца довольно простоты», «Бешеные деньги»,

    «Лес», «Волки и овцы»).

    Беспощадно осудил поднимавшуюся в то время хищническую буржуазию-

    («Горячее сердце», «Последняя жертва», «Бесприданница», «Невольницы»).

    Глубоко раскрыл карьеризм, казнокрадство, взяточничество, продажность бюрократии, выражающей интересы дворянства и буржуазии – («Горячее сердце», «Богатые невесты», «Таланты и поклонники», «Без вины виноватые»).

    С глубоким сочувствием рисуются им люди труда:

    Аристарх («Горячее сердце»),

    Несчастливцев («Лес»),

    Зыбкин («Правда — хорошо, а счастье лучше»),

    Мелузов («Таланты и поклонники»).

    В ряде пьес, следуя Пушкину, устремляется и к далекой старине: «Козьма Захарьич Минин-Сухорук», «Воевода».

    В 70-е и 80-е гг. прибегает к самым разнообразным жанрам. Его привлекает и острозлободневная социально-политическая сатира («На всякого мудреца довольно простоты»), и сказочно-фантастическая утопия о мирном царстве берендеев («Снегурочка»).

    Он сосредоточивается на социально - бытовых картинах современности

    «Не все коту масленица»,

    «Не было ни гроша, да вдруг алтын»,

    «Трудовой хлеб»

    и уносится в историческое прошлое («Дмитрий Самозванец и Василий Шуйский»).

    Но, сохраняя до самого конца своего творческого пути живой интерес к обличительно-сатирической проблематике, драматург, чем дальше, тем больше усиливал в своих пьесах социально-психологические мотивы. Стремление к всестороннему раскрытию внутреннего облика действующих лиц привело его уже на первом этапе творчества к созданию таких психологически полнокровных образов, как Марья Андреевна Незабудкина и Дуня («Бедная невеста»). Еще более психологически глубокими явились образы Катерины («Гроза»), Оброшенова («Шутники»), Крутицкого («Не было ни гроша, да вдруг алтын»), Людмилы («Поздняя любовь») и Снегурочки («Снегурочка»).

    В дальнейших пьесах внутренний облик действующих лиц становится все более сложным, ажурно-тонким. Рисуя Юлию Тугину («Последняя жертва»), Ларису («Бесприданница»), Негину и Великатова («Таланты и поклонники»), Кручинину («Без вины виноватые») и других действующих лиц этих пьес, Островский раскрывал их облик с особой полнотой, применяя психологические оттенки. Усложняя социально-психологическую характеристику действующих лиц, он более, чем в предшествующих пьесах, обращается к косвенной, завуалированной, а не прямой характеристике, к приему недосказанности, недоговоренности. Наиболее отчетливо это проявляется в образе Великатова («Таланты и поклонники»), властного хозяина жизни, «идола», скрывающего когти коршуна, стервятника под изящными перчатками.

    Установка на широкого, непосредственного в своих восприятиях и впечатлениях зрителя определила ярко выраженное своеобразие драматургии Александра Николаевича. Создавая свои пьесы, он исходил главным образом из традиций народной драмы, из требований сильного драматизма и «крупного комизма». «Русские авторы желают пробовать свои силы,— заявлял он,— перед свежей публикой, у которой нервы не очень податливы, для которой требуется сильный драматизм, крупный комизм, вызывающий откровенный, громкий смех, горячие искренние чувства, живые и сильные характеры». Эта особенность сказывается, прежде всего, в характерах его пьес. Продолжая традиции народной драматургии, Александр Николаевич стремился рисовать характеры крупные и цельные, с явно подчеркнутыми комическими или драматическими свойствами. Последовательно комическими являются такие типы, как

    Липочка и Подхалюзин («Свои люди — сочтемся»),

    Тит Титыч Брусков («В чужом пиру похмелье»),

    Бальзаминов («Праздничный сон —до обеда») ,

    Феклуша («Гроза»),

    Манефа («На всякого мудреца довольно простоты»),

    Хлынов, Курослепов, Градобоев («Горячее сердце»),

    Счастливцев («Лес»),

    Елеся («Не было ни гроша, да вдруг алтын»).

    Сильный драматизм сказался в таких характерах, иногда с явно трагическими чертами, как

    Петр («Не так живи, как хочется»),

    Жадов («Доходное место»),

    Надя («Воспитанница»),

    Катерина («Гроза»),

    Краснов («Грех да беда на кого не живет»),

    Кисельников («Пучина»),

    Параша («Горячее сердце»),

    Крутицкий («Не было ни гроша, да вдруг алтын»),

    Тугина («Последняя жертва»),

    Лариса («Бесприданница»),

    Негина («Таланты и поклонники»),

    Кручинина («Без вины виноватые») и другие.

    Разъясняя сущность реализма, драматург настойчиво подчеркивал, что реалистическая правдивость требует воспроизведения «более характерных национальных типов», всей полноты их внутреннего облика, включающего и возвышенные чувства, и высокие думы.

    Действующие лица пьес Александра Николаевича — это чаще всего ясно и резко очерченные социальные типы широкого и глубокого обобщения. Таковы Большов и Подхалюзин в комедии «Свои люди — сочтемся»,

    Любим Торцов в комедии «Бедность не порок»,

    Катерина в «Грозе»,

    Курослепов, Хлынов, Градобоев в «Горячем сердце»,

    Мурзавецкая, Лыняев, Беркутов в комедии «Волки и овцы»,

    Барабошева и Грознов в комедии «Правда — хорошо, а счастье лучше».

    Их выпуклая очерченность проявляется даже в значащих, говорящих фамилиях (Пузатов, Кабаниха, Бодаев, Милонов) и именах (Тигрий Львович Лютов).

    Удивительно тонко изображая индивидуальные особенности действующих лиц, автор всегда использует их для раскрытия, подчеркивания и дополнения социально-типической сущности. У него индивидуальное, как правило, последовательно служит раскрытию социально-типического: например, грубая прямота Бодаева, льстивость Милонова, ханжество Гурмыжской в комедии «Лес». Воспроизводя человеческие характеры крупным планом, резко выдвигая их ведущие черты драматург. не ограничивал их лишь этими определяющими свойствами. Ведущая черта главенствует, но не поглощает другие и поэтому не превращает образы в однолинейные схемы, в олицетворения добра и зла, в абстрактные символы. Его образы, сохраняя живость реальных людей, обладают душевным богатством, психологической полнотой, многоцветностью. Даже Подхалюзин, сознательный мошенник, способен и на искреннюю любовь, в нем может на какой-то миг пробудиться и чувство жалости к ограбленному тестю. Обращаясь к Липочке, так грубо обошедшейся с отцом, он говорит: «Эх, Алимпияда Самсоновна-с! Неловко-с!».

    Изображая социальные типы, Островский нередко раскрывал в них то, что в той или иной мере сближало их с людьми других общественных групп и классов. Основные его образы — это образы больших человеческих страстей — положительных и отрицательных. «Мне хотелось,— писал он в 1850 В. И. Назимову,— чтоб именем Подхалюзина публика клеймила порок точно так же, как клеймит она именем Гарпагона, Тартюфа, Недоросля, Хлестакова и других». В его образах сквозь социально-типическую, конкретно-историческую, классовую сущность очень часто просвечивает общенародное и общечеловеческое. Пример тому — Катерина («Гроза»), Параша («Горячее сердце»), Лариса («Бесприданница»). Благодаря подчеркнутому выдвижению ведущих признаков, глубине и широте обобщения имена многих персонажей автора стали нарицательными. Таковы Подхалюзин («Свои люди — сочтемся»),

    Тит Титыч Брусков («В чужом пиру похмелье», «Тяжелые дни»),

    Кабаниха («Гроза»),

    Глумов («На всякого мудреца довольно простоты»),

    Градобоев и Хлынов («Горячее сердце»),

    Милонов и Бодаев («Лес»),

    Кнуров («Бесприданница»).

    Именно широта и глубина социально-психологического обобщения делает пьесы Островского понятными, актуальными и сегодня.

    Для создания драматических образов Александр Николаевич с изумительным искусством использует речевую характеристику героя. Языку его действующих лиц чужда и социально-диалектальная фотографичность, и нарочитая насыщенность характерными словечками, свойственными для их общественно-бытового круга. Распределяя речь своих персонажей как представителей известных социальных групп, автор обращался ко всем ее средствам: лексическим, морфологическим, фонетическим, синтаксическим и иным, чем достигал максимальной социально-бытовой колоритности. Его купцы, дворяне, чиновники, представители демократической интеллигенции, люди из народа говорят подлинным языком своей общественно-бытовой среды. Александр Николаевич заслуженно считается непревзойденным мастером диалектной речи. Но он никогда не ограничивался лишь этой задачей. Он подчинил речевые средства раскрытию социальной и индивидуальной сущности действующих лиц своих пьес. В связи с этим он усиливал, сгущал, подчеркивал в речах персонажей именно те особенности, которые наиболее способствовали выражению их ведущих идейно-психологических свойств. Так оформился вульгарный, манерно-претенциозный стиль речи Липочки («Свои люди — сочтемся»), глубоко лирический и поэтический стиль речи Катерины («Гроза»), эмоционально-патетический стиль речи Несчастливцева («Лес»).

    В пьесах Островского своеобразно говорят не только представители различных классов, но и представители одного и того же класса — в силу их социально-групповых, типических и индивидуальных отличий, а также и того времени, к которому они относятся. Так, например, язык дореформенных необразованных купцов: Болынова («Свои люди — сочтемся»), Гордея Торцова («Бедность не порок»), Тита Брускова («В чужом пиру похмелье), Дикого («Гроза») — резко отличается от языка пореформенных цивилизованных промышленников: Кнурова и Вожеватова («Бесприданница»), Стырова и Коблова («Невольницы»).

    Для языка первых характерна просторечная основа, морфологическая и фонетическая неправильность, элементарность словосочетаний, а язык вторых — литературный. Речевые средства используются автором и для повышения сценичности пьес. Он неравнодушен к необычным, редким словам и выражениям, которые, глубоко характеризуя действующие лица, повышают сценичность пьесы, останавливают внимание читателей и зрителей, вызывают их улыбку, смех и так далее. В целях сатирического осмеяния действующих лиц своих произведений Аленсандр Николаевич искусно использует свойственные их речи идиоматические выражения. На вопрос Липочки: «Для чего вы, Лазарь Елизарыч, по-французски не говорите?» — Подхалюзин отвечает: «А для того, что нам не для чего» («Свои люди — сочтемся», действие III, явл. 5).

    Островский весьма разнообразно применяет прием переосмысления и перепутывания слов, так свойственный народной драме. В пьесе «Свои люди — сочтемся» купец Большов, обращаясь к глуховатой ключнице Фоминишне, спрашивает: «Стряпчий был?» А та отвечает: «А стряпали, батюшка, щи с солониной, гусь жареный, драчена» (д. II, явл. 9).

    Персонажи Островского, неравнодушные к слову, зачастую вступают в своеобразные поединки, вроде перепалки Подхалюзина со свахой в комедии «Свои люди — сочтемся». Автор с редким искусством применяет для обрисовки характера поговорки, пословицы, присловья, крылатые слова и выражения, семантические и синонимические замены.

    По естественности, по виртуозному мастерству раскрытия типической сущности действующих лиц средствами языка в литературе критического реализма нет драматурга, равного Островскому. Это отмечали Некрасов, Добролюбов, И. С. Тургенев, М. Горький и другие.

    Воспринимая драматические произведения как «драматизированную жизнь», драматург был врагом сочинительства оторванных от подлинной жизни авантюрных сюжетов, состоящих из хитросплетений интриги, бьющих лишь на внешний эффект, на который была так падка западноевропейская развлекательно-буржуазная драматургия, развивавшаяся под влиянием Коцебу, Скриба и им подобных драматургов. Для сюжетов своих пьес Александр Николаевич избирал не мелкие бытовые факты и события, а наиболее значительные, типические, общеинтересные, способные трогать миллионы людей из самых разнообразных общественных слоев, и прежде всего трудовых.

    Банкротство, превратившееся в 40-е гг. в общественную опасность, борьба за деньги, в которой пренебрегают родственными связями и нравственными правилами, —вот основа сюжета его первой крупной комедии «Свои люди — сочтемся». И в последующих пьесах драматург строит сюжеты, опираясь на общественно важные события, касающиеся имущественных отношений

    «Бедность не порок»,

    «Тяжелые дни»,

    «Пучина»,

    «Волки и овцы»,

    противоречий между бедными и богатыми

    «Воспитанница»,

    «Шутники»,

    «Трудовой хлеб»,

    борьбы между представителями реакции и прогресса

    «Доходное место»,

    «Гроза»,

    «Таланты и поклонники» и так далее.

    Стремление к глубокой жизненной и художественной мотивировке изображаемых характеров и событий определило в пьесах Островского наличие распространенных экспозиций, задержанных завязок, особой роли приема «предварения». Он создавал пьесы подлинно эпического объема и в то же время высокой действенности. Их действенность достигается большей или меньшей остротой конфликта и всеопределяющей ролью его завязки в развитии сюжета. Строгое подчинение развития пьес разрешению основного конфликта и завязки обусловило центростремительность их композиции. Здесь каждая сцена органически, последовательно вытекает из другой, максимально подчиняясь идее, что придает пьесам, кроме стройности, собранности, непрерывность развития, все повышающуюся напряженность. Развитие конфликта ведется путем более или менее обнаженного и резкого столкновения интересов действующих лиц и постановки их в такие сложные и острые социальные, бытовые, психологические положения, которые определяют наиболее полное раскрытие их внутренней сущности. Центростремительности действия служат монологи и диалоги, всегда максимально подчиненные развитию конфликта.

    В диалогах пьес Островского действующие лица затрагивают друг в друге именно те стороны, которые раскрывают их характеры, ставят их в новые отношения, обостряют борьбу и продвигают действие пьесы вперед. Постепенно повышая драматическую напряженность пьесы, автор располагает наиболее действенные эпизоды и сцены в порядке их возрастания от акта к акту и завершает пьесы сценически эффектными, но всегда жизненно правдивыми развязками, совпадающими с кульминациями: трагической смертью Ларисы в «Бесприданнице»; разоблачением и изгнанием Глумова из общества Турусиной в комедии «На всякого мудреца довольно простоты»; неожиданным торжеством горячих сердец, Параши и Гаврилы, в комедии «Горячее сердце»; триумфом бесчестного хищника Беркутова в комедии «Волки и овцы»; трогательной сценой, когда Кручинина узнает своего сына, которого считала навсегда потерянным, в пьесе «Без вины виноватые». Руководствуясь принципом «крупного комизма» и «сильного драматизма», автор, при условии строгой жизненной и художественной мотивировки и действенности, смело и широко применял в своих пьесах самые разнообразные средства театрализации.

    В его пьесах вольно и непринужденно звучит народная песня. Нередко он вводит в действие хор, например в пьесах

    «Бедность не порок»,

    «Горячее сердце»,

    «Снегурочка»,

    «Бесприданница».

    Исполнением романсов раскрываются трагические переживания героинь его пьес «На бойком месте», «Бесприданница».

    Во многих пьесах используются музыка, танцы, пляски, народные обряды. Ради театрализации и зрелищности Александр Николаевич Островский весьма часто обращается к средствам внешнего комизма и сценического эффекта: например, дурное вальсирование Липочки («Свои люди — сочтемся»), завивка Бальзаминова с помощью кухарки Матрены («Праздничный сон — до обеда»). Добиваясь комизма, драматург идет на сознательно преувеличенные, гротесковые комические сцены. Таковы свалка, в которой по ошибке вяжут самого хозяина, Курослепова, вместо предполагаемого вора, и «простодушно патриархальная» беседа городничего с просителями, в которой он запугивает их обилием законов («Горячее сердце»).

    Сценичности, зрелищности пьес содействуют обилие в них массовых сцен и выводы действия из внутреннего помещения, интерьера на улицу и площадь

    «Гроза»,

    «Горячее сердце»,

    «Лес»,

    «Снегурочка».

    Усиливая драматизм характеров, положений, обстоятельств, автор не чуждался и таких средств изображения, как символика («Гроза», «Снегурочка»).

    Художественное своеобразие пьес отчетливо проявляется и в их жанре. Идя от жизни, видя свою задачу в правдивом изображении ее событий и характеров, автор смело вводил в драматические по своему основному пафосу пьесы элементы комизма, а комедии насыщал глубоко лирическими сценами и драматическими положениями. Так, в комедии «Свои люди — сочтемся» мы являемся свидетелями драматического объяснения между отцом и дочерью, когда отец, плача, просит свою дочь о спасении, а дочь, которой он отдал все свое состояние, грубо отказывает ему в этом. Островский обращался и к приемам интриги, строго подчиняя их развитию конфликта, раскрытию идеи пьесы. Вследствие этого пьесы драматурга в жанровом отношении весьма сложны.

    Пьесами жизни назвал Добролюбов новаторские особенности пьес А.Н. Островского.

    Белинский заметил, эти пьесы «сделали бы честь всякой европейской литературе». Но при наличии отдельных выдающихся пьес отечественная драматургия явно отставала от лирики и прозы. Непреходящее значение Островского в том, что он завершил создание русской национальной драматургии, начатое Фонвизиным и продолженное Грибоедовым, Пушкиным и Гоголем, укрепил, развил лучшие традиции русского национально-самобытного театра и наметил ясную перспективу дальнейшего развития драматического и сценического искусства.

    В пору первых выступлений Островского со своими пьесами, в конце 40-х гг. и в начале 50-х гг., на театральной сцене преобладали водевили и мелодрамы, при этом чаще всего переводные. И те и другие отличались неестественностью содержания, ложностью характеров, искусственностью языка, то до крайности высокопарного, то сверх меры перешученного, комикованного.

    Александр Николаевич с самого начала своей литературной деятельности выступил на борьбу с засильем низкопробной, чисто развлекательной драматургии, отечественной и переводной. Продолжая лучшие традиции прогрессивной национально-самобытной, драматургии, он создал реалистические пьесы огромного познавательного и воспитательного значения. Ломая устоявшиеся традиции, демократизируя тематику отечественной драмы, драматург смело вводил в свои пьесы простых людей — из бедного чиновничества и мещанства, из трудовой интеллигенции. Увеселительное зрелище на потребу помещиков, купцов и чиновников, каким по преимуществу был театр в 40-е и 50-е гг., Островский превращал в школу гражданско-патриотического служения родине. Именно это и определило ту острую борьбу вокруг его пьес, которая продолжалась на протяжении всего его творческого пути и не закончилась после его смерти.

    Наследие Островского А.Н. состоит из:

    47 оригинальных пьес,

    7 пьес в сотрудничестве с другими драматургами

    перевел более 20 пьес с итальянского, испанского, французского, английского и латинского языков.

    Пьесы Островского составляют целый народный театр. Могучий гений Островского, продолжавшего лучшие традиции классической отечественной драматургии, оказал определяющее влияние на все последующее развитие прогрессивной русской драматургии и русского сценического искусства.

    Именно его работа как ведущего драматурга, выдающегося общественного деятеля, основного организатора Московского артистического кружка (1865) и Общества русских драматических писателей и композиторов (1874), прекрасного режиссера своих пьес и замечательного теоретика сценического искусства подготовила полную победу принципов реализма в области театра, осуществленную в условиях советской действительности.

    Писатель мирового значения, Александр Николаевич Островский оказал огромное и плодотворное воздействие на драматургию, театральную культуру братских народов, входящих в состав СССР.

    Умер 2(14).VI.1886 г. в своем имении в Щелыкове в Костромской губернии.

    Сегодня в Щелыково находится государственный мемориальный и природный музей-заповедник А. Н. Островского «Щелыково».

    В начало



    Как вылечить псориаз, витилиго, нейродермит, экзему, остановить выпадение волос