И потёк народ для поклонения

4. И потёк народ для поклонения.

Окончательно наименование «Задонский» закрепилось за бывшим Тешевским Богородицким монастырем с 1779 года, когда населенный пункт за его стенами велено было указом Екатерины II именовать впредь городом Задонском. В тот год управлял Богородицким монастырем игумен Самуил I, с некоторым перерывом окормлявший задонскую братию с 1776 по 1787 год.

Предшествовали ему на этом поприще трое настоятелей. Первый — архимандрит Нифонт, сменивший игумена Зосиму в 1767 году и скончавшийся 12 мая 1774. Окончил свои дни архимандрит Нифонт схимником, под именем Николай. Затем настоятельствовал в Богородицкой обители архимандрит Феодосии, прежде бывший за штатом. В 1776 году он сдал дела игумену Самуилу, 3 февраля приступившему к обязанностям настоятеля. Впрочем, уже в конце 1777 года вместо отца Самуила назначают игумена Венедикта. Новый Богородицкий настоятель, видимо, имел возраст весьма почтенный и был слаб здоровьем, а потому уже 22 июня 1778 года его прошение об увольнении на покой с пенсией было удовлетворено. Освободившееся место, на этот раз вплоть до 1787 года, вновь занял игумен Самуил.

Упомянутую выше группу настоятелей объединяет то, что именно в годы их управления пребывал в Богородицком монастыре святитель Тихон Задонский. И именно от трех из них суждено было претерпеть ему те самые, так досаждавшие епископу на покое, «клеветы и наветы».

В бытность у кормила обители архимандрита Нифонта как раз и было направлено в Синод письмо с вопросом о том, можно ли дозволять епископу Тихону совершать богослужения. Синод признал вопрос неуместным и настоятельно рекомендовал обеспечить отставного архиерея всем необходимым для служения. Тем не менее, несмотря на прямое указание Св. Синода, должных условий для совершения св. Тихоном литургий создано не было. Известно, что порой в алтаре не сказывалось даже архиерейской мантии и, принимая причастие, святитель вынужден был облачаться в священническую ризу.

Сменивший Нифонта Феодосии, по мнению некоторых биографов св. Тихона, был назначен в Богородицкий монастырь епископом Воронежским Тихоном II (Якубовским), весьма недружественно настроенным по отношению к предшественнику, именно потому, что, также как и правящий архиерей, не питал добрых чувств к святителю. Во время пребывания на Воронежской кафедре святитель Тихон отстранил архимандрита Феодосия «за нерадение» от должностей управителя Острогожского духовного правления и настоятеля Дивно-горского монастыря, выведя «за штат».

Естественно, как замечает Т. Д. Попов, отношения между оставившим кафедру архиереем и некогда наказанным им архимандритом во время совместного пребывания их в Богородицком монастыре нельзя было назвать дружелюбными.

Но всех превзошел Самуил — любитель горячительных напитков и светского общества. Сей монастырский управитель не только публично нелестно отзывался о праведнике, но и дерзнул поднять на него руку. В часы кончины святителя, когда вся братия бодрствовала и стояла в келье умирающего, игумен Самуил спокойно спал в своей келье.

О состоянии Задонского Богородицкого монастыря в последние годы управления игумена Самуила известно следующее: «Монастырь мужеский третьяго класса, в котором церковь, колоколня, ограда и несколко келей каменные, но болшею частию обветшалыя; а при манастыре игумен 1 и 11 монахов. Здание в манастыре посредственное, строено в разныя времена настоятелями от экономии и от подаяния». Характеристика эта взята из посвященного Задонску раздела «Описания Воронежского наместничества 1785 года» (далее — «Описание Задонска 1785 года»).

Завершилось настоятельство о. Самуила в Задонске переводом его в Троицкий Елецкий монастырь в конце 1787 года. Но спустя девять лет, когда уже стекались паломники к гробу святителя Тихона, ему довелось вернуться. В 1796 году игумен Самуил был отправлен на покой с пенсией в 75 рублей ассигнациями и переведен в Задонский монастырь, где и скончался в том же году. Возможно, в этом читается высшая воля — духовно слепому при жизни, ему было дано перед кончиной узреть, сколь ошибался он в своем пренебрежении к жившему рядом человеку Божию.

После игумена Самуила управлял Задонской обителью до 1789 года игумен Климент из Елецкого Троицкого монастыря. При нем была предпринята попытка укрепить, капитально отремонтировав, старые кельи, давшие кров святителю Тихону в годы его пребывания здесь. Каменная их часть, постройки 1740-х годов, была не новой и при святителе Тихоне, а деревянная, устроенная заботой помещика Бехтеева ради удобства чтимого им архиерея на покое, с тех пор также изрядно обветшала. Ведь специальной заботы о сохранении келий, в которых прожил около 13 лет и где окончил дни своей земной жизни святитель Тихон, проявлено не было.

Возможно, это объясняется тем, что игумен Самуил, управлявший обителью почти до 1788 года, был в неприязненных отношениях с усопшим праведником, а потому и не счел необходимым принимать какие-либо меры для сохранения памяти о св. Тихоне.

Хотя повод для особого попечения об этом святом и памятном месте был. Ибо уже в первые годы после смерти св. Тихона в народ; стало формироваться неофициальное, но весьма массовое почитание бывшего епископа Воронежского как святого. А тут еще, по преданию, спустя три года после кончины святителя, его ближайший друг — схимонах Митрофан — сообщил как-то съехавшимся в Задонск чтобы поклонится гробу праведника, о явлении ему во сне покойно го архиерея. Представ в сновидении перед собеседником своим и сотаинником, которому не раз поверял при жизни самое сокровенное, св. Тихон сообщил следующее: «Отец Митрофан, хочет меня Всемогущий Бог прославить».

Видение это было как бы ответом на безмолвный вопрос сотен богомольцев, оставшихся без окормлявшего их человека Божьего, к месту упокоения которого они продолжали идти с тайной надеждой, что Господь сподобил опочившего праведника быть рядом с Ним, в сонме святых и блаженных. А значит — не напрасна их молитва и их упование.

Многие вспомнили тогда же, как еще при жизни святителя другой близкий к нему человек — ельчанин Кузьма Игнатьевич Студеникин, рассказывал о том, что архимандрит Варсонофий II слышал глас о «некоем угоднике Божием», которому суждено было прославить Задонский монастырь. При этом Студеникин указывал на пребывание в Задонске святителя Тихона как на подтверждение этого «гласа». А присутствовавшие при погребении тела св. Тихона не могли не обратить внимания и на достаточную красноречивую оговорку епископа Воронежского Тихона III (Малинина), весьма чтившего умершего предшественника и назвавшего его в надгробном слове «святым мужем».

По воспоминаниям одного из современников, сподобившегося лично собеседовать со схимонахом Митрофаном: «С того времени потек от всех мест народ для поклонения и начали служить панихиды при гробе святителя».

Но, в результате небрежения управителей Богородицкой обители, в то время, когда память о святителе «в духе» возрастала, материальных свидетельств его пребывания в Задонском монастыре оставалось все меньше. Предметы, окружавшие святителя при жизни, оказались вынесены за пределы монастырских стен его почитателями, а домик его, как сказано о том выше, постепенно приходил в негодность.

А в 1788 году отставному прапорщику Якову Машонову, жителю Тамбовской губернии, явлено было видение, подвигшее его все оставшиеся годы жизни земной посвятить трудам ради скорейшего открытия пребывавших, по его убеждению, в нетлении мощей святителя Христова Тихона. Набожный, истово верующий Машонов, воодушевленный тем, что было открыто его духовным очам, сразу же заказал написать «образ святого Тихона епископа, чудотворца Задонского». А затем — пошел по инстанциям. Был на приеме у Санкт-Петербургского митрополита Гавриила (Петрова), где доложил, что «епископ Тихон, явясь ему, Машонову, во сне, повелел объявить митрополиту об открытии своих мощей». Митрополит ходатая выслушал, но счел необходимым оставить услышанное без последствий. И го же порекомендовал сделать генерал-прокурору, который обратился к митрополиту за советом, когда ему поручили заниматься прошением Машонова, поданным уже на имя императрицы Екатерины II.

Последующие, в царствование Павла I, столь же безрезультатные в главном, ходатайства Якова Машонова для него лично имели более печальный исход. Он был подвергнут суду и наказанию «за отказ дать подписку в том, чтобы не отправлял святительской службы покойному епископу Тихону и не поклонялся его образу». Впоследствии Машонов был даже лишен свободы. Освобожденный с восшествием на престол Александра I, Яков Машонов переехал в Задонск, где и провел остатки дней своих, квартируя в доме нищелюбивого мещанина Добычина и отличаясь «благочестием и юродством Христа ради». В Задонск отставной прапорщик привез единственное свое богатство — образ святителя Тихона. И с тех пор «машоновская икона» оставалась в Задонске, оказавшись в конце-концов в Свято-Троицком женском монастыре, где и пребывала до послереволюционного разорения.

История прошений прапорщика Машонова, при всей внешней ее безрезультативности, все же имела немалый общественный резонансу способствуя тому, что все больше паломников притекало ко гробу святителя Тихона, на месте убеждаясь в неложности своих ожиданий. Не случайно в указе Св. Синода о прославлении св. Тихона 1861 года есть и строки, где отдано должное скромному отставному прапорщику: «Еще в конце прошлого столетия такое упование (на канонизацию св. Тихона) выражено было в прошениях, поступавших на Высочайшее имя и в Св. Синод; но тогда не наступил еще предустановленный от Господа час прославления святителя».

В ожидании этого «часа» гонения и утеснения пришлось испытать не только безвестному до того тамбовскому прапорщику, но даже прижизненным друзьям и собеседникам святителя Тихона. Как замечает П. В. Никольский: «Их «старчество» было необычным и странным для монахов явлением. Уж если это направление вызывало осуждение и покивание главами против самого святителя, то против рядовых монахов оно должно было возбудить открытое недовольство и преследование.

Особенно подозрительным для монастырских властей было поведение схимонаха Митрофана. Он жил за монастырской стеной вместе с послушниками и, как и св. Тихон, чуждался братской трапезы. И он не боялся обличать пороки монахов. В тоже время, он продолжал принимать к себе богомольцев и давать им наставления; а так как старец разделял с ними трапезу и принимал от них приношения, то среди монахов распространилсь молва о нем, как «о ядце и пийце». А монастырские власти воздвили на него прямое обвинение в немонашеском образе жизни». Просил игумен консисторию принять меры и против главного ученика старца — Никандра Бехтеева: «Живущему же в монастыре из дворян труднику Никандре Бехтееву, который пристрастился ко оному схимонаху, а в монастыре никакого послушания не имеющему, ко оному схимонаху всегда ходящему, отныне ходить повелеть запретить, для того чтобы они обще (сообща) письмами более народу не прельщали». Так как прошение игумена Климента было составлено формально грамотно, то духовная консистория, не вникая в ситуацию, постановила удовлетворить его. Схимонаха Митрофана предписано было «из уединенной его келий перевееть в монастырь и отдать в сожитие и под присмотр кому заблагорассудит настоятель»; он же «может и воспрещение и дозволение сделать, кому должно к схимонаху в Кению не входить»; чернильницы же и бумаги из братии при себе иметь г. о силе Духовнаго Регламента в Прибавлении о монахах 36 пункта, никому не велеть, и буде у кого окажется, оную отобрать, дабы никто без дозволения настоятеля ни к кому писем писать не дерзал». «А прежнию келию, в которой пребывал доселе схимонах Митрофан», велено было «разобрав употребить или на топление печей, или на монастырскую починку, по рассмотрению настоятеля».

Распоряжение о разборке кельи было выполнено. Отца Мирофана переселили в келью старца Аарона, где он и окончил свои дни 27 февраля 1793 года, в четвертом часу пополудни. К тому времени клеветы, воздвигнутые на сотаинника и собеседника святителя Тихона, оказались полностью и бесследно рассеяны подвижническим образом жизни схимонаха Митрофана, в котором теперь, имея его перед очами своими, монастырское начальство без сомнения удостоверилось. А потому и было удовлетворено духовное завещание старца, в котором тот просил похоронить его на месте разобранной кельи, в пещерке, некогда ископанной им под ее полом для уединенной молитвы.

Спустя годы в сознании народном родилось предание, что келья шла снесена «по причине решительного народного убеждения в нетленности Митрофанова тела и особенного благоговения к его подвижнической могиле», — как сообщает о том иеромонах Геронтий. Но, как показано выше, документы рисуют иную картину...

Настоятельство о. Климента в Задонске завершилось осенью 1789 года. Отправленный на покой, он остался в Задонской обители, где и скончался 2 марта 1797 года.

4 октября 1789 года иеромонах Тимофей, бывший настоятель Толшевского монастыря, определен был настоятелем Задонского Богородицкого монастыря. «На этой должности выдавался своей деятельностью, за что пользовался уважением епархиального начальства».

В годы его управления Задонским монастырем началось активное переустройство старинной обители во имя Сретения Владимирской иконы Божией Матери. Сооружены были каменные двухэтажные корпуса для братии и для приезжих (размещавшиеся с южной и северной сторон Владимирского собора), а также одноэтажный деревянный домик для настоятеля (в монастырском саду, за алтарной частью главного храма). В то же время разобрали частокольный участок ограды с восточной стороны монастырской территории, заменив его кирпичной стеной. В 1803 году полностью были обновлены внутренние росписи Владимирского храма.

Кроме того, при игумене Тимофее произошли три весьма значительные перемены в устройстве внутренней жизни Задонского монастыря.

Во-первых, повысился его статус. Указом Святейшего Синода от 10 сентября 1798 года в Задонском Богородицком монастыре была учреждена, в соответствии с его рангом, третьеклассная архимандрия.

Тем же указом игумен Тимофей возведен был в сан архимандрита. Весьма знаменательны приводимые автором «Монашества на Дону» П. В. Никольским основания, послужившие для этого поводом.

Сообщается, что, согласно императорскому указу от 18 декабря 1797 г., требовавшему возвышения чем-либо выделяющихся монастырей, «Воронежский преосвященный Мефодий (Смирнов — Л. М) сделал представление в Св. Синод о возвышении монастырей Задонского и Лебедянского. 22 февраля 1798 года Св. Синод определил быть в этих монастырях архимандритам: в Лебедяни — в рассуждении бывающих там знатнейших по всей России ярмонок и огромного в том монастыре строения, в Богородицком Задонском — в рассуждении всегдашних из многих мест чрез оный город проездов знаменитых людей и по частым в оный монастырь отвсюду великим собраниям, по усердию к погребенному там ревностному пастырю преосвященному Тихону I».

Во-вторых, Владимирский собор избавлен был от роли приходской церкви близлежащей округи.

Вплоть до самого конца восемнадцатого столетия единственной церковью Задонска по-прежнему оставался Владимирский собор Богородицкого монастыря. При монастырском храме, как и в начала века семнадцатого, числился не только «черный» — монашеский, но и «белый» — светский причт.

«Приходов, кроме... манастыря нет.. В манастыре для города служит приходской священник и два при четника», — сказано в «Описании Задонска 1785 года». Лишь в 1798 году в Задонске была заложена соборная каменная церковь во имя Успения Божией Матери с приделами Архангела Михаила и св. Тихона, Амафунтского чудотворца.

Полностью постройка была экончена и освящена в 1800 году. К счастью, время и люди пощадили собор, и он по-прежнему стоит там, где ему положили стоять наши предки и утвержденный еще Екатериной II генеральный план.

Неординарность проекта Успенского собора в Задонске и качество его воплощения послужили в советское время поводом к признанию храма памятником архитектуры.

Предоставим слово профессионалу. «Особенно интересна трехъярусная колокольня, поражающая своей легкостью и стремительным взлетом... По стройности своих общих форм и динамизму колокольня может быть отнесена к группе наиболее видных сооружений подобного рода» — так охарактеризовал Успенский собор в Задонске краевед Л. Е. Рудаков — бывший главный архитектор Липецка.

И в-третьих, к 1802 году завершилось, наконец, строительство «присутственных мест» — здания, где разместились структуры тогдашней уездной власти. До той поры единственными каменными (да к тому же достаточно просторными) постройками были в Задонске только монастырские здания. А потому все «городские службы» вместе с «органами исполнительной власти» вынуждены были в течение двадцати первых лет Задонской городской истории квартировать в стенах обители, пока для «присутственных мест» сооружались приличествующие здания.

Так «Описание Задонска 1785 года» свидетельствует: «присудственныя места по неустроению еще казенных помещаются в состоящем в городе монастыре». По сообщению иеромонаха Геронтия, последнее ; светское учреждение съехало из монастыря только в 1802 году.

Ни внутримонастырской жизни переезд «госучреждений» за ограду обители сказался весьма благотворно, позволив значительно более изолированно от мира, по-монастырски, организовать внутренний распорядок жизни Богородицкой обители. Так что не случайно архимандрит Тимофей отмечаем был епархиальным руководством не только за благоустроение монастырских зданий, но и за успешное духовное окормление братии, не всегда удававшееся его предшественникам. В 1806 году архимандрит Тимофей назначается настоятелем в Виленский Святодухов второклассный монастырь.

Новой обителью он управлял до 19 декабря 1812 года. Такая дата стоит на указе Св. Синода об увольнении на покой архимандрита Тимофея, как полностью потерявшего зрение. Последние пять лет своей жизни, завершившейся 2 октября 1817 года, архимандрит Тимофей провел на покое в Задонском монастыре.

На посту настоятеля Задонского мужского монастыря наследовав архимандриту Тимофею префект (инспектор) и учитель богословия Воронежской семинарии, соборный иеромонах Иннокентий. 10 сентября 1805 года, указом Св. Синода, удостоен он был сана архимандрита. При о. Иннокентии продолжилось начатое архитектурное переустройство монастыря. Были выстроены кирпичные здания братской трапезной, кухни и хлебопекарни. Трапезные корпус постройки 1806 года был «изящной архитектуры с колоннами», украшенный «алебастровыми фигурами».

Скончался архимандрит Иннокентий 3 сентября 1807 года.

Следующим Настоятелем Богородицкой обители назначен был архимандрит Евграф, переведенный сюда в ноябре 1807 г., из Арзамасского Спасского третьеклассного монастыря. Управлял обителью 7 лет, не оставив в истории ее сколько-нибудь заметного следа. В 1814 году отправлен был на покой в Санаксарский монастырь Тамбовской епархии. Также как и предшественник, преподавал богословие в Воронежской семинарии.

Учителем этого духовного учебного заведения был и о. Самуил, строитель Коротоякского монастыря, в 1814 году возведенный в сан архимандрита и назначенный на должность настоятеля Задонского Богородицкого третьеклассного мужского монастыря. По рассказам очевидцев, записанным иеромонахом Геронтием, был архимандрит Самуил II «настоятель строгий, хозяин бережливый».

Благодаря стараниям Самуила II, зимой 1819-го последовало официальное открытие в Задонском Богородицком монастыре 4-классного приходского духовного училища, на деле существовавшего как минимум с 1814 года. Известно, что в 1814 году Задонским монастырем было принято решение в память о св. Тихоне содержать на свои средства от 10 до 12 беднейших учеников.

Разместилось новое учебное заведение в специальной трехэтажной пристройке к южному келейному корпусу, завершенной в 1818 году. Эта пристройка окончательно сформировала новый облик здания времен архимандрита Тимофея — годом ранее с восточной его стороны была пристроена Вознесенская церковь.

Тогда же воронежский гражданский губернатор Н. П. Дубенский поддержал прошение настоятеля с братией о выделении монастырю дополнительного земельного участка. Но затем последовала некоторая задержка в решении вопроса, и окончательно выделение требуемого участка было утверждено генерал-губернатором А. Д. Балашевым в 1822 году. Речь идет о западной части территории обители, выходящей на сегодняшнюю улицу Карла Маркса в Задонске, где разместились сад и колокольня с гостиницей, спроектированные архитекторами из губернского Воронежа.

Закладка будущих строений состоялась 16 июля 1824 года, после торжественной Литургии. Завершив богослужение в храме, архимандрит Самуил II с братией, несшей иконы, прибыл к месту будущей тройки, где и совершил молебен с водоосвящением. После того как архимандрит окропил святой водой отведенное под застройку место, в основание будущего здания был положен «четвероугольный белый камень» покрытый затем чугунной доской с надписью: «В царствование Благочестивейшаго Государя Императора Александра Павловича самодержца всея России тщанием настоятеля архимандрита Самуила, 1824 г. Июля, 16 дня».

В ходе подготовки к сооружению колокольни, когда копали траншеи под бут, была здесь найдена, как пишет о. Геронтий, «огромная могила костей человеческих».

Пока строилась новая монастырская колокольня, старая оставалась действующей. Тем более, что строительство новой звонницы втягивалось. За лето 1824 года удалось не только заложить фундамент, но и завершить цоколь. А позднее темпы строительства замедлились. Возможная причина — несовершенство первоначального проекта. Пришлось вносить в него изменения уже на ходу. Но только в 1829 году монастырь получил от воронежской строительной комиссии новый план «на построение колокольни с церковью под нею и гостинных корпусов для приема богомольцев». С получением уточненного проекта работы возобновились в прежнем темпе и за строительный сезон 1830 года здание было выведено по «вторыя окна второго этажа».

Была, впрочем, и еще одна причина, затормозившая возведение новой колокольни, — неотложного вложения средств, и немалых, потребовал Владимирский собор 1741 года постройки. Почти столетний храм требовал укрепления стен, а также значительного расширения. Об этом в 1827 году архимандрит Самуил II и доложил епархиальному руководству, присовокупив прошение о дозволении начать соответствующие работы. Преосвященный Антоний II (Смирницкий) наложил на прошение следующую весьма знаменательную резолюцию: «заготовление матерьялов дозволяется, но рекомендую отцу настоятелю попещись не о распространении ныне существующее церкви, а о построении новой, соответственной знатности монастыря». Процитированная резолюция, как и потребность в «распространении» ставшего тесным храма, — весомое свидетельство серьезного изменения неформального статуса Задонской обители еще да официального прославления святителя Тихона Задонского.

Тем не менее, в 1827 году, когда одновременно приходилось изыскивать средства и для уже строящейся колокольни, и для нового Владимирского собора, пришлось ограничиться первоначальным вариантом серьезнейшей его реконструкции. В 1832 году соборная церковь Богородицкого монастыря во имя Сретения Владимирской иконы Божией Матери была расширена сооружением двух боковых приделов, объединенных со старой центральной частью новым фасадов Это строительство было последним крупным деянием архимандрита Самуила II. 11 декабря 1833 года сей достопочтенный муж завершил свою земную жизнь.