Время разорения

Дата публикации или обновления 01.02.2021
  • К оглавлению: Задонский Рождество-Богородицкий мужской монастырь
  • Житие святителя Тихона Задонского
  • 9. Время разорения.

    Вместе с революцией 25 октября (7 ноября) 1917-го года для задонского монашества пришло время сперва тревожных ожиданий, а затем — реального воплощения самых худших предположений. 20 января (2 февраля) 1918 года был опубликован «Декрет об отделении Церкви от государства и школы от Церкви». «Никакие церковные религиозные общества не имеют права владеть собственностью. Прав юридического лица они не имеют», — гласил, в частности, этот документ.

    И, во исполнение заявленного Декретом, в 1918 году постановлением уездного исполкома в числе прочих национализированы были здания Задонского Богородицкого первоклассного мужского монастыря. Монахов еще не выгоняли из келий, но уже изрядно потеснили. Некоторые здания были изъяты для нужд города.

    В частности, из предвыборной листовки, выпущенной в связи с выборами депутатов горсовета Задонска и извещающей о расположении избирательных участков, явствует, что бывшая монастырская трапезная превращена новой властью в общегородскую столовую.

    13 января 1919 года архимандрит Александр (Зеленев) писал благодетелям обители следующее: «...артезианский колодец не работает, потому что нефти нет, а из нашего старого монастырского не на чем качать воду, — придется ходить с ведрами к Дону... Братию заставляли идти в лес и рубить дрова (по разнарядке от Советов). Братия ходили и нарубили 50 саж., а дали только 20. Теперь отвели 20 саж. сучьев и веток, но ведь такими ветками топят печи только осенью и весною, а не зимою в 25 градусов мороза... Всякие нужды терпим: и голод и холод, и всякого рода оскорбления. Значит, того заслужили по своим грехам»...

    А 28 января 1919 года осквернены были останки всей Русью чтимого святого, потрясенные кощунственными руками «спецкомиссии» во главе с председателем Задонской уездной ЧК Зиновием Шипулиным. В результате удар по идеологическим противникам со стороны коммунистов нанесен был точный и жесткий. И они постарались, чтобы эхо его прогремело по всей России. Ведь то, что объявили «результатами вскрытия», зафиксировал на кинопленку специально откомандированный из Москвы оператор-документалист Новицкий.

    Правда, в этот раз, его кинокамера запечатлела не сами события, как то пыталась представить атеистическая пропаганда, а всего лишь их не слишком продуманную инсценировку.

    По известным на сегодня версиям событий вскрытие проходило внутри теплого храма во имя Рождества Богородицы, где мощи святителя пребывали в зимнее время. Причем, было это если не ночью, то сумрачным январским вечером. А кинопленка показывает действо, разворачивающееся на паперти Рождество-Богородицкой церкви белым днем. На не раз публиковавшемся в разного рода антирелигиозных пасквилях кадре из фильма Новицкого за спиной толпящихся у гроба святителя ясно видны деревья. Этот «кинодокумент» — не что иное как подделка.

    Как впрочем, и большая часть итогов вскрытия мощей святителя Тихона Задонского.

    То, что плоть покойного епископа к моменту вскрытия раки с мощами уже пережила в известной степени естественный процесс распада, первые признаки коего отмечены еще протоколом 1861 года — факт не подлежащий сомнению. Но то, что в раке находился именно тот хлам, который был выставлен поутру на всеобщее обозрение — это может быть и должно быть опровергнуто. Вскрытие вовсе не случайно было затеяно под покровом тьмы и под эгидой ЧК. Как уже упоминалось, коммунисты побаивались того, что мощи действительно окажутся нетленными. К их радости, этого не случилось.

    Оставалось лишь, как говорится, добавить перцу. И тогда, для фильма и публичного обозрения, действительно открывшееся заменили откровенными фальсификатами из ваты и картона. Для пущего эффекта.

    Фальсификацией занимались два дня. И все это время, по свидетельству одного из участников событий — бывшего красноармейца, Задонск был оцеплен войсками, «пока из центра не приехала комиссия по вскрытию». Большевики серьезно опасались гнева народного.

    И вот работа над «документальным» фильмом завершилась, а на страницах Задонской «Советской газеты» 31 января впервые опубликован был «протокол вскрытия». Примечательно и то, что публиковался не официальный протокол, а текст, вольно расцвеченный журналистскими ремарками типа: «О, ужас!». Но и из этого сочинения видно, что взору комиссии 28 января 1919 года открылась вовсе не грубо сделанная кукла, как это было заявлено официально. Вот строки пресловутого «Протокола» о вскрытии: «Взору присутствующих представилось следующее: Тихон лежал в подряснике, перепоясанный старым кожаным монашеским поясом. По заявлению монахов, в таком виде и в таких одеждах Тихон и был найден при открытии в 1861 году. По снятии пояса и подрясника присутствующие увидели одежду из ветхого материала». Автор протокола, бывший очевидцем происходившего, помимо воли говорит о мощах вовсе не как о грубой подделке, каковой ее пытается представить «Протокол», лишь далее приводя детали, которые должны были повергнуть в ужас верующих и отвратить их от Церкви.

    Окончательно обнаружилось, что составители «Протокола» изрядно приврали, много позднее. Зато с беспощадной ясностью. Известно, что в 1959 году мощи святителя Тихона были повторно освидетельствованы в Орле компетентной комиссией из служителей Церкви и врачей. Результаты проведенной экспертизы, о которой мы расскажем далее, опровергли сочиненное Зиновием Шипулиным и его подручными полувеком ранее.

    Но и в те горькие для сотен и тысяч верующих дни было явлено утешение скорбящим и знак свыше тем, кто усомнился. К счастью, в этом случае можно опереться на однозначно достоверную версию произошедшего. А главное, — изложенную человеком, который немалую часть своей жизни посвятил как раз борьбе с «культом» Тихона Задонского.

    Вот цитата из собственноручно написанных воспоминаний С. Г. Заворыкина — не только коммуниста и атеиста, но и коренного задонца, бывшего свидетелем того, что произошло на монастырском дворе зимой 1919 года: «На второй или третий день после вскрытия «мощей» Тихона по желанию и просьбе граждан, собравшихся у здания монастыря, было произведено вскрытие пяти цинковых гробниц в склепе под трапезной церковью... При вскрытии первых четырех гробниц в них были обнаружены почерневшие человеческие кости, покрытые истлевшей одеждой. При вскрытии пятой гробницы обнаружен прах женщины Евфимии с сохранившейся высохшей тканью и кожей темно-коричневого цвета, похожей на пергамент».

    Открывшееся повергло вскрывавших в шок. Да и не удивительно. Целых два дня торжествовали безбожники, разоблачая вовсю «миф о нетлении мощей святых», тыча прихожан носом в кучу сомнительного хлама, якобы извлеченного из раки святителя Тихона, и вдруг получили в ответ такое — наглядное, при сотнях свидетелей толпившихся на монастырском дворе, подтверждение того, что Господь благоволит сохраняться в нетлении плоти угодивших Ему. Это был идеологический скандал, который тут же попытались замять. Не случайно осквернение на том и остановилось. Вот таким конфузом, в котором нельзя не увидеть Промысел Божий, закончилась на самом деле история о «разоблачении» мощей святителя Тихона.

    О том, как повседневно складывалась жизнь обители после этих страшных дней конца января 1919-го в деталях неизвестно, но открытые за последнее время архивные документы позволяют однозначно опровергнуть то, что писал Н. Задонский, и что ранее принималось за действительность. В очерке «Снова по дороге» из цикла «Донские вечера» он утверждает, что события после осквернения мощей св. Тихона развивались на радость воинствующим атеистам. «Вековая легенда о «нетленных мощах» кончилась. Монахи отсиживались в кельях, боясь показаться на глаза разгневанному народу, а вскоре разбрелись кто куда. Подаяния прекратились. Монастырь запустел». На самом деле история со вскрытием мощей св. Тихона, особенно после явления нетленных мощей матушки Евфимии Григорьевны Поповой, быстро стушевалась в народном сознании. Большинство верующих, по рассказам старожилов, восприняло всю с историю с разоблачительным вскрытием как провокацию большевиков и не свернуло с натоптанной дороги к Храму. Мощи, после того как атеистическая кампания была спешно завершена, вернулись в ту же серебряную раку, откуда были исторгнуты кощунственной рукой. Богослужебная жизнь обители продолжилась должным чередом. Вот только все меньше и меньше зданий оставалось в распоряжении монахов Задонского Богородицкого монастыря.

    Согласно «Описи Задонского Богородицкого монастыря», составленной 4 ноября 1920 года квартирным подотделом коммунального отдела Задонского уисполкома, в обители проживали «60 престарелых монахов, требующих ухода за ними». В распоряжении братии оставались два двухэтажных корпуса. Как сообщает «Опись», «при этих корпусах имеется свечной завод, водопровод, баня и небольшой садик». Одним из корпусов было правое крыло здания трапезной, где и размещались упомянутые службы, а вторым — изрядно перестроенное за советское время здание, примыкающее с юга к церкви во имя св. Тихона. Сохранялись за монашествующими храмы обители.

    А остальные здания были распределены между различными учреждениями и организациями. В монастырской гостинице квартировал уездный совет народного хозяйства. В его же ведение были переданы расположенные рядом 3 конюшни, 2 сарая, амбар, каретный сарай и кузница. В бывшем архиерейском корпусе уездная власть разместила отдел здравоохранения и дом материнства и детства. Военный лазарет занимал расположенный за алтарем Владимирского собора архимандритский корпус. Стоящее между архимандритским и архиерейским корпусами двухэтажное здание было отдано отделу народного образования. Учебные классы просторного духовного училища стали камерами фильтрационного лагеря для содержания дезертировавших из Красной Армии — таковых в то время по селам и деревням отлавливали во множестве. А в угловой башне, прилегавшей к зданию училища, устроен был карцер для «злостных дезертиров». Южная угловая башня пустовала.

    Насколько можно судить по доступным на сегодня документам, «великое переселение» состоялось в самом начале 1920 года. Причем, монахов не только выселили из занимаемых помещений, но и ограбили, конфисковав имущество.

    При этом ни известные на сегодня документы, ни воспоминания старожилов не сохранили свидетельств о каких-либо силовых эксцессах по отношению к Задонскому монашеству в первые послереволюционные годы, обагрившие кровью священнослужителей изрядную часть государства Российского. И этому есть логичное объяснение. Как справедливо замечает компетентнейший историк Церкви протоиерей В. Цыпин, «особенно тяжело приходилось тем архипастырям и пастырям, которые остались на территории, переходившей после поражения белых войск под контроль Советов. Одна только лояльность духовенства белым властям рассматривалась красными как контрреволюционное преступление; пение молебнов победе белого оружия служило основанием для вынесения смертных приговоров или зверских расправ».

    Задонск же гражданская война обошла стороной. Лишь на пару дней в сентябре 1919 года город был занят отступавшими к Воронежy казаками генерала Мамонтова, которые повели себя достаточно мирно. Так что поводов для классовой мести у вернувшихся в Задонск представителей Советов не возникло. Более того, в официальных документах того времени просматривается тенденция уберечь монахов от окончательного разгона. Упор делается на то, что все это престарелые инвалиды, фактически отошедшие от дел Церкви. А ведь подобные формулировки явно не соответствовали действительности. Тем не менее отдельные задонские чиновники от Советов, многие из которых родились и выросли у стен монастыря, на словах отрекаясь кот старого мира», на деле хранили в сердце своем память о нем, обращаясь в тайной молитве к Богу и стараясь смягчить участь Его гонимых служителей. Что и позволяло Задонскому Богородицкому монастырю, формально уже во всех советских документах именовавшемуся «бывшим», существовать фактически.

    Так, в конце 1920 года сюда был назначен новый настоятель. Им стал архимандрит Митрофан (в миру — Василий Гринев) 1873 года рождения, управлявший братией Богородицкого монастыря до лета 1921 года, когда, 27 июня, состоялась его хиротония во епископа Аксайского.

    Происходили и другие назначения в «несуществующем» монастыре. Например, 14 декабря 1921 года иеромонах Задонского Богородицкого монастыря Нафанаил (Николай Панин) утвержден был в должности благочинного. 22 апреля 1922 года он же удостоился награждения золотым наперсным крестом. И это была не единственная награда в послужном списке иеромонаха Нафанаила — музыканта-самородка, редко расстававшегося в свободные часы с дорогой ему старинной скрипкой, с помощью которой он разучивал новые песнопения.

    А 22 января 1922 года учреждается Задонская епископская кафедра. Епископом Задонским тогда же становится Иоанн. Произошло это в рамках принятого Патриархом Тихоном еще в ноябре 1920 года постановления о самоуправлении (автокефализации) епархий в случае отсутствия канонического центра или невозможности связаться с ним. Но, вполне возможно, что на местах данное постановление толковалось шире. Тем более, что очередной правящий Воронежский архиерей — архиепископ Тихон (Василевский) — проявил склонность к обновленческому расколу.

    По некоторым данным, приводимым в частности, в приложении к «Истории Русской Церкви» протоиерея В. Цыпина, Задонское епископство было викарным. В то же время в документах 1922 года Успенский городской собор Задонска именуется кафедральным, что может служить свидетельством в пользу самостоятельности Задонской епархии. И такое вовсе не удивительно для послереволюционного «смутного времени» в истории Русской Православной Церкви.

    Епископу Задонскому Иоанну пришлось понести труды по поиску компромисса с властями в один из тяжелейших периодов истории Церкви, когда совершалась конфискация драгоценных металлов и камней из храмов России.

    Для повального ограбления церквей был найден благовидный предлог — с 1921 года Поволжье вымирает от голода, а у страны, якобы, нет лишнего хлеба, чтобы накормить страждущих. Значит, любой ценой надо собрать деньги для закупки продовольствия за границей. Эта, официально озвученная, версия причин случившегося далее была признана единственно верной и прижилась в сознании последующих поколений. Лишь в 90-е годы двадцатого столетия широкую огласку получили документы, из которых стало ясно — затевая эту кампанию, В. И. Ленин в первоочередных задачах числил совсем иное — обобрав Церковь, сделать ее нищей и послушной, а за счет полученных средств укрепить разрушенную гражданской войной экономику. Голодающие же, цинично использованные как прикрытие, в этом распорядке целей и задач оказывались на последнем месте.

    Действовала «Комиссия по оказанию помощи голодающим Поволжья» и в Задонском уезде. В Липецком облгосархиве сохранилось достаточное количество документов, чтобы весьма полно представить себе ход событий, приведших к тому, что храмы Задонска и, в первую очередь, — Богородицкого монастыря — лишились всего, что могло быть названо драгоценным не только по соображениям веры, а и по оценке приемщиков ювелирного сырья.

    Материальные отголоски случившегося в апреле 1922 года дошли до наших дней в виде кладов: серебряных окладов Евангелий и позолоченной богослужебной посуды, найденных на крыше Владимирского собора, а также двух напрестольных крестов, что скрыты были на чердаке снесенного ныне деревянного дома по улице Карла Маркса, справа от западных ворот обители. Но спрятать удалось крохи. Да это и не особо пытались делать. Ведь представителям Церкви до последнего не верилось, что рука сборщиков драгметаллов поднимется на то, чтобы обнажить укрытые дорогими ризами святыни.

    Протокол № 10 заседания уездной комиссии по оказанию помощи голодающим Поволжья, на котором, в присутствии епископа Задонского Иоанна был, поставлен вопрос о необходимости изъятия ценностей из церквей уезда, это подтверждает. Сначала тов. Казмин, член комиссии, сделал сообщение, где «обрисовал картину голода». Далее докладчик «рекомендует с целью предотвращения ужасов голода и оказания помощи голодающим об отчислении из церквей и монастырей части ценного имущества для расплаты за хлеб, предлагаемый Америкой».

    Епископ Иоанн «высказывая солидарность с мнением, также рекомендует предложенный им способ разрешения этого вопроса в общем собрании верующих, при чем с своей стороны окажет воздействие на духовенство и верующих к оказанию просимой для голодающих помощи». «Высказывая солидарность», епископ Иоанн, естественно, имел в виду, что именно Православная Церковь летом 1921 года первой пришла на помощь голодающим. Тогда, по благословению, и при активном участии Патриарха Тихона (Белавина), был образован Помгол — «Всероссийский общественный комитет помори голодающим», который святитель Тихон и возглавил, став его председателем. Позднее, 19 февраля 1921 года, Патриарх Тихон издал воззвание, которым разрешил церковноприходским советам жертвовать в пользу голодающих драгоценные храмовые украшения не имеющие богослужебного употребления.

    Оглашенный на упомянутом заседании Задонской комиссии декрет ВЦИК от 23 февраля 1921 года внешне, вроде бы, говорил о том же самом: «изъять... все драгоценные предметы... изъятие которых не может существенно затронуть интересы самого культа». Но вскоре стало ясно, что туманная формулировка декрета представителями соввласти, которым тайно велено было на самом деле грести все подчистую, и духовенством, пытавшимся ссылаться на богослужебные и исторические традиции, толковалась совсем по-разному.

    Протоколом № 1 от 17 марта 1922 года зафиксировано решение «Подкомиссии по изъятию церковных ценностей от групп верующих» о приглашении 3 представителей от церковного совета и 1 представителя духовенства «для окончательного определения предметов подлежащих изъятию». От задонского духовенства делегирован был священник кафедрального Успенского собора г. Задонска Гермоген Лебедев, а община верующих уполномочила даже не трех, а пятерых своих представителей для работы с подкомиссией. Это были В. X. Емельянов, А. А. Бакунин, М. Д. Голубятников, И. М. Пичугин и И. Г. Петров. Именно им и предстояло первым с ужасом убедиться в том, что конфисковать собираются вовсе не лишние кадила и подсвечники, а серебряное убранство святынь — двух рак св. Тихона — в летнем и зимнем соборах и оклад чудотворной Владимирской иконы Божией Матери. Уполномоченные во главе с о. Гермогеном горячо запротестовали. Вот что гласят бесстрастные строки пожелтевшего протокола: «Представитель духовенства заявил, что эта икона (Владимирская) считается чудотворной, чтимой всем уездом, икона является основой монастыря и не может быть изъята. Того же мнения держится и коллектив верующих». И далее: «2 раки и сень св. Тихона (в теплом храме и в холодном) по мнению духовенства не подлежат изъятию, как религиозная святыня не только для местного населения, но и всей православной России. Председатель комиссии предложил представителю духовенства вопрос, не представит ли изъятие раки затруднений при отправлении богослужебных обрядов и не противоречит ли каноническим правилам. Представитель духовенства ответил, что рака св. Тихона дорога верующим по религиозным основаниям и изъятию не подлежит. Большинство коллектива верующих присоединилось к мнению представителя духовенства, добавив, что коллектив верующих получил директивы от общества верующих не соглашаться на изъятие раки св. Тихона».

    Наивные «представители»! Уже через несколько дней они с горечью поняли, что хоть им и разрешено выражать свое согласие и несогласие, но прислушиваться к их мнению никто не собирается. Пустыми остались и хлопоты отца Гермогена Лебедева, составившего собственноручную записку, сохраненную в архиве. Устав оперировать чуждыми для советских функционеров понятиями канонического права, он обращается к их революционному сознанию, обращая внимание на то, что святитель Тихон всегда сопереживал угнетаемому крестьянству, проливая слезы о его страданиях, а потому рака, хранящая мощи святого — своего рода памятник освобождению российского крестьянства от крепостного ига, состоявшемуся в 1861 году и совпавшему с прославлением Задонского Чудотворца.

    Шли конфискации и в других церквях Задонска и уезда. В итоге некоторые сельские священники оказались лишены возможности совершать богослужения из-за того, что у них не оставалось необходимых для священнодействия предметов. Сохранились прошения из приходов на имя епископа Задонского Иоанна, переданные им в «подкомиссию по изъятию», с просьбой вернуть хотя бы самое необходимое для отправления обрядов. Естественно, подобные прошения оставались без последствий. Не затем изымали, чтобы возвращать обратно...

    К 10 апреля из церквей Задонского уезда было изъято около 60 пудов ценностей. В связи с этим Задонский уисполком затребовал из Воронежа «автомобиль с караулом третьего разряда» для перевозки конфискованного. А 24 апреля 1922 года Воронежским губфинотделом было принято от командированного особуполномоченного подкомиссии по изъятию церковных ценностей Задонского уезда Апарина «всего 27 мест с церковными ценностями, упакованными в мешки и деревянные ящики». 29 апреля из Задонска поступили еще «4 места» весом 1 пуд 27 фунтов 47 золотников.

    Тем временем работа по изъятию оставшихся ценностей продолжалась. Еще два месяца. Лишь 30 июня 1922 года на заседании президиума Задонского уисполкома член подкомиссии «по изъятию» Белозеров доложил, что работу можно считать законченной. Соответствующее официальное сообщение было направлено в губернию. Всего было изъято: золота — 74 золотника 57 долей (около 318 г.), серебра — 70 пудов 39 фунтов 74 золотника 1 доля (около 1136 кг.) и драгоценных камней — 2 фунта 52 золотника 75 долей (1 кг. 23 г.). Причем, все драгоценные камни, все золото и почти 57 пудов серебра были конфискованы в церквях Задонского Богородицкого монастыря. По ценам того времени (отраженным в частушке «залетаю я в буфет — ни копейки денег нет, — разменяйте десять миллионов») сумма награбленного составила 10 миллиардов 44 миллиона 585 тысяч рублей.

    Практически одновременно Задонскому Богородицкому монастырю был нанесен еще один тяжелейший удар — из канонического подчинения Святейшему Патриарху Тихону самоудалилась Задонская епархия в лице епископа Иоанна, поддержавшего так называемое Высшее Церковное управление, учрежденное в мае 1922 года группой священнослужителей из объединения «Живая церковь» («обновленцами»). Когда епископ Иоанн решил летом 1922 года примкнуть к «обновленцам», монахи Задонского Богородицкого монастыря, оставшиеся верными Патриарху Тихону (это подтверждено позднейшими документами) оказались лишены своих главных святынь. Богородицких черноризцев отлучили от храмов обители, на территории которой они продолжали проживать.

    Далее: Разгром.
    В начало



    Как вылечить псориаз, витилиго, нейродермит, экзему, остановить выпадение волос