История церкви Рождества Богородицы в Старом Симонове
О силе духовной закваски, заложенной в Симоновской общине преподобным Сергием и святителем Феодором, говорит житие святого Ионы, в ранней юности принявшего пострижение в Симоновом монастыре, а потом ставшего митрополитом Киевским и всея Руси. Это были еще времена, когда храм Рождества Пресвятой Богородицы и Новый Симонов во имя Успения Пресвятой Богородицы монастырь представляли собой одно целое. Строгое благочестие и твердость исповедания сделали святителя Иону одним из значительных деятелей трудного периода, когда Русская церковь стала перед лицом духовной угрозы, исходящей от Флорентийской унии. Именно твердость молодой России в стоянии за Православие, несмотря на, казалось бы, повсеместный успех папских усилий, во многом спасла Православный мир.
Со временем маленький храм Рождества Пресвятой Богородицы ушел в тень могучих крепостных стен и башен Нового Симонова монастыря.
Впрочем, забвение никогда не постигало Богородицерожде-ственской обители. Вернее будет сказать, что древний храм со смирением нес свою службу, как это было свойственно духу самих его основателей.
В 1509 году деревянный храм был разобран, а на его месте сооружен каменный, именно тот, который встречает сейчас и нас. Скорее всего, бревенчатый сруб Сергиевой работы пошел на сооружение церкви Святителя и Чудотворца Николая, поставленной недалеко на северо-восток от каменного храма. Последняя научная реставрация, осуществленная известным архитектором Л. А. Давидом и его учеником М. Б. Могиновым, восстановила практически все элементы древнего каменного убранства, разве что перекрытие четверика стало не позакомарным, а четырехскатным, таким, каким оно было в XVII веке. На западной стене древнего храма сейчас можно увидеть раскрытые при последней реставрации древние оконные проемы, сейчас глухие, поскольку за ними находятся алтарные части приделов преподобного Сергия и Николая Угодника.
В смутные времена храм Рождества Пресвятой Богородицы терпел невзгоды и разорения, как и вся Москва. В 1612 году поляки и литовцы разграбили Симонов монастырь, захватив не только драгоценности и богатые вклады князей и царей Российских, но даже и хлебные запасы. С икон срывались оклады, из храмов выносилась церковная утварь. Спустя двести лет история повторилась. Наполеоновские войска, вошедшие в Москву, разбили ворота, ворвались в монастырь и разграбили его. В Успенском соборе Нового Симонова монастыря, в башнях была устроена конюшня, а келий были заняты солдатами и офицерами.
Разумеется, разграблен был и храм Рождества Пресвятой Богородицы.
Часовня во имя преподобного Кирилла Белозерского.
По-видимому, уже в XVII веке храм Рождества Пресвятой Богородицы в Старом Симонове становится окончательно приходским. Основная паства его - крестьяне и ремесленники, работавшие при Новом Симонове монастыре, и жители окрестных деревень. «При Богородицерождественской, на Старом-Симонове обители, - пишет отец Иаков Остроумов, - находилась слобода, в которой жили служители Симонова монастыря, как то: воротники, плотники,кузнецы и др. рабочие ремесленные люди. Кроме того, здесь были разные хозяйственные заведения для Симонова монастыря, как то: скотный двор, сараи, кузницы и прочие. По скотному двору и слободка эта называлась иногда в письменных документах того времени Коровьего слободкою или сельцом Коровьим. По всей вероятности, и те требы, которые исполнялись обитателями Симоновской слободки, исполнялись священнослужителями этого храма».
Обширный и благоустроенный Новый Симонов монастырь часто давал приют богомольцам из великокняжеской семьи, и они не забывали стоящую рядом, окруженную зеленью Богородицерождественскую обитель. Так, например, государь Алексей Михайлович не только распорядился в 1660 году «над благоверными великими отцы над иноком Александром да над иноком Иродионом построить над их гробы палату каменную» средствами приказа каменных дел, но и внимательно следил за исполнением своего повеления и лично требовал отчета о причинах задержки работ. Со временем над каменной надгробной палатой была сооружена деревянная колокольня, а в 1787 году по благословению митрополита Московского Платона были разобраны уже обветшалый храм Николая Чудотворца, тот, который рубил еще преподобный Сергий, и деревянная колокольня, и были сооружены каменная трапезная и колокольня. При этом надгробие иноков находилось под колокольней,а в теплой трапезной был освящен придел во имя Святителя и Чудотворца Николая.
Были в истории Симонова времена, когда Богородицерождественская обитель вновь из своего молитвенного уединения выходила на служение всему городу.
В 1771 году в Москве свирепствовала моровая язва, и Симонов монастырь был определен для карантина. Монастырская же братия, которую в родных стенах не коснулось это поветрие, была переведена в Новоспасский монастырь, где она в скором времени вся и вымерла. Потому монастырь со временем не только пришел в запустение, но в 1788 году был упразднен, а его здания переданы под военный госпиталь. Для москвичей это была большая утрата, и сам митрополит Платон хлопотал о восстановлении монастыря. Нужно помнить, что времена упразднения Патриаршества, наступившие после петровских реформ, были очень тяжелым испытанием для всего церковного организма России и для монастырей в особенности. Даже в отсутствие каких-то катастрофических событий, например военного разорения или эпидемий, многие знаменитые монастыри фактически пустели и прекращали церковное богослужение из-за отсутствия церковнослужителей. Однако только в 1795 году, через 24 года после начала этой череды несчастий, обитель была возобновлена. И все эти годы в воскресные и праздничные дни в церквях и на могилках уже тогда обширного кладбища Нового Симонова монастыря служили в череду батюшки из храма Рождества Пресвятой Богородицы, что в Старом Симонове.
Симонов монастырь. Литография. Бишбуа. 1846 год.
Очень емко этот период в истории Русской Церкви описал историк А. В. Карташев:
«Петр бросил вызов русскому монашеству, и через 50 лет оно ответило ему явлением святителя Тихона Задонского, старца Паисия Величковского, еще через 50 лет – св. Серафима Саровского, через новые 50 лет - святителей Феофана Затворника, старца Амвросия Оптинского и целого полка оптинцев». Характерно, что восстановление Успенского Симонова монастыря было делом одного из ратников этого духовного возрождения России. Архимандрит Игнатий, возобновивший в 1795 году Симонов монастырь при попечении именитого московского гражданина А. И. Долгова, поднял пришедший в полный упадок знаменитый Тихвинский монастырь. Митрополит Новгородский и Санкт-Петербургский Гавриил, вице-президент Академии наук, друг святителя Тихона Задонского, специально изыскивал иноков, умелых прежде всего в делах духовного спасения, учеников Паисия Величковского, продолжателей древних исконных традиций духовного подвига, образцом каких в прежние времена был преподобный Сергий.
Этих сильных духом людей митрополит старался поставить туда, где требовалось восстановить не только монастырское строение, но прежде всего - истинное иноческое духовное делание. Игумен Игнатий был выбран из учеников отца Клеопы, настоятеля Введенской пустыни Владимирской епархии, странствовавшего вместе с Паисием и на Афоне, и в Малдовлахии, знатока «Добротолюбия». Спустя короткое время после поставления архимандрита Игнатия настоятелем Симонова монастыря он становится наряду с Новоспасским монастырем одним из важнейших центров Паисиева движения. Тогда в Симонове трудились старцы - Паисиевы ученики Павел и Арсений.
Могилы Куликовских героев не забываются и во времена, в целом неблагоприятные для развития Русской Церкви. Так, в правление Екатерины II в 1794 году над ними была установлена плита белого камня с надписью.
Главный иконостас храма Рождества Пресвятой Богородицы в Старом Симонове и интерьер древней части храма.
Окрестности Богородицерождественского храма - это уже не глухомань, в которой скрываются келий иноков. Теперь это одно из красивейших мест Подмосковья, где среди полей и деревень состоятельные москвичи устраивают загородные дома. Даже в конце XIX века здесь сохранялась «Карамзинская беседка», в которой создавались поэтические образы, так волновавшие души москвичей пушкинских времен. Действительно, Карамзин очень любил эти места. В своей повести «Бедная Лиза» он писал: «Всего приятнее для меня то место, на котором возвышаются мрачные, готические башни Симонова монастыря.
Стоя на сей горе, видишь на правой стороне почти всю Москву, сию ужасную громаду домов и церквей, которая представляется глазам в образе величественного амфитеатра: великолепная картина, особливо когда светит на нее солнце, когда вечерние лучи его пылают на бесчисленных золотых куполах, на бесчисленных крестах, к небу возносящихся! Внизу расстилаются тучные, густо-зеленые цветущие луга, а за ними, по желтым пескам, течет светлая река, волнуемая легкими веслами рыбачьих лодок или шумящая под рулем грузных стругов, которые плывут от плодороднейших стран Российской империи и наделяют алчную Москву хлебом. На другой стороне реки видна дубовая роща, подле которой пасутся многочисленные стада... Подалее, в густой зелени древних вязов, блистает златоглавый Данилов монастырь; еще далее, почти на краю горизонта, синеются Воробьевы горы. На левой же стороне видны обширные, хлебом покрытые поля, лесочки, три или четыре деревеньки и вдали село Коломенское с высоким дворцом своим».
По благословению святителя Филарета, митрополита Московского, трапезная и колокольня перестраивались. Митрополит освятил придел Николая Чудотворца 27 ноября 1849 года, а 3 сентября 1855 года - вновь учрежденный придел Сергия Радонежского. Расширение трапезной привело к тому, что могилы схимонахов Пересвета и Осляби оказались внутри трапезной. Когда в 1870 году праздновался пятисотлетний юбилей основания монастыря и храма, то на пожертвования многих благотворителей храм был в значительной мере отреставрирован и украшен. Известным собирателем древностей и благотворителем П. В. Цуриковым по рисунку М. Е. Попова над могилами воинов-иноков была установлена чугунная сень каслинского литья, на средства военно-морского ведомства были изготовлены драгоценные лампады.
Конец XIX века - это новые времена в России, перелом эпох. Вместе с размеренным бытом отступает и красота природы. На месте крестьянских полей и дач именитых москвичей появляются заводские корпуса и поселения бедного фабричного люда. По историческому лугу у Нового Симонова монастыря расползаются железнодорожные склады, разъезды. Отец Иаков Остроумов начал свои настоятельские труды в храме Рождества Богородицы в 1884 году и застал природу Симонова еще близкой той, что воспевал Карамзин в «Бедной Лизе».
А уже в первые годы нового XX века отец Иаков пишет: «Самый храм и ископанный прп. Сергием пруд теряются за неуклюжими домами... бедных заводских тружеников... Когда-то зеленеющие луга, хлебные поля и огороды Кожуховских крестьян изрезаны путями Окружной ж. д. ... Возвышенности срыты и превращены в широкие ложбины и канавы. Тюфелева роща, любимое место гуляния обитателей Таганки и Замоскворечья, потеряла больше половины своих высоких сосен...»
Значительная часть прихожан храма Рождества Пресвятой Богородицы - «труждающиеся и обремененные» нового времени - уже не крестьяне подмосковных деревень, как в начале и середине века, а работники мастерских, железнодорожные и заводские рабочие - иной, уже городской, люд.
Настоятель храма Рождества Пресвятой Богородицы в Старом Симонове протоиерей Иаков Остроумов. Начало XX века.
Но как и прежде, Богородицерождественский храм несет им сочувствие и поддержку во всех обстоятельствах жизни. Это чувствуется в записках о. Иакова Остроумова, изданных в 1912 году. «Хотя и заслонил своей обширностью Новый Симонов монастырь малый размером древний московский храм Рождества Пресвятой Богородицы, - сетует батюшка-настоятель, - но среди его посетителей встречаются и ученые, и любители старины, и почитатели памяти иноков-страстотерпцев из знаменитых фамилий России». Здесь же, в записках о. Иакова, мы встречаем очень трогательное описание посещения нашего храма царствующими особами.
«Двадцать второе апреля 1900 года, - пишет отец Иаков, - было днем особой радости для причта и прихожан Богородицерождественской, на Старом Симонове, церкви, потому что в этот день ее посетили их .Императорские величества Император Николай Александрович, государыня императрица Александра Феодоровна и их императорские высочества великий князь Сергий Александрович и великая княгиня Елизавета Феодоровна. Еще до прибытия в Москву их Величеств, москвичи знали о намерении Венценосного монарха в стенах Московского Кремля провести дни Страстной Седмицы и разделить с обитателями древней столицы радость встречи Светлого праздника. Знали и о том, что время своего пребывания в Москве Он намерен посвятить молитвенным посещениям московских монастырей и храмов».
Из собора Успенского монастыря венценосные паломники перешли на территорию древней обители - храма Рождества Пресвятой Богородицы на Старом Симонове. «При входе в храм, - пишет отец-настоятель, - когда их Величества и Высочества остановились... Его Императорскому Величеству благоугодно было обратиться ко мне с такими словами: "Батюшка, ничего не нужно, а покажите нам, что у Вас замечательного, где похоронены иноки"».
Во время беседы при осмотре храма Государь Николай Александрович с видимой гордостью рассказал настоятелю, что традиция Русского флота иметь в своем составе фрегаты, носящие имена Пересвета и Осляби, продолжается, и ныне строятся еще более мощные корабли.
«Осмотревши гробницу, - пишет отец Иаков, - взошли мы в Богородицерождественский храм, где я обратил внимание их Величеств на дубовые связи, которые связывают восточную стену церкви.
При обозрении стенной росписи Великий князь высказал, что она очень хорошо выполнена и спросил, кто писал, я назвал иконописца С. Ф. Коротнева, при этом обращая внимание Государя Императора на нижний ряд стенных картин, сказал, что они передают историю храма.
Когда мы находились около правого клироса, Государь Император обратился ко мне с вопросом: "А что это за памятник, который находится внутри ограды, при въезде в ворота?" Я сказал, что этот памятник поставлен на том месте, где была келия прп. Кирилла и где он удостоился слышать Божественный призыв, - идти на Белоозеро. Государь Император подошел к южным (боковым) дверям, чтобы еще раз видеть этот памятник.
При осматривании придела во имя прп. Кирилла Белозерского Государь Император обратил внимание на хоругвь, сооруженную в память 500-летия по кончине прп. Сергия, и сказал: "Это стяг Дмитрия Иоан-новича". Я ответил, что эта хоругвь действительно сделана по образцу того стяга, который был у Великого князя Дмитрия Иоанновича во время Куликовской битвы, и, показывая на другую хоругвь, сказал: "А эта хоругвь сооружена в память Священного Коронования Ваших Императорских Величеств"».
Далее: Церковь Рождества Богородицы в Старом Симонове после революции.
