Строительство храмов
Строительство храмов. Заказчик и исполнитель: возможен ли диалог?
Современный процесс восстановления и строительства храмов в России поражает своим размахом. Одна только программа «Двести храмов для Москвы» чего стоит! Перед многими священниками, особенно перед настоятелями храмов, стоит задача церковного благоукрашения. Но как приступить к ее решению? На первый взгляд все просто: приглашаются иконописцы, благо их сегодня немало и выбор есть, им дается задание, оговариваются сроки и стоимость работ. Остальное, как говорится, дело техники.
Церковное творчество может быть только литургическим, соборным
Взаимодействие «заказчиков» и «исполнителей» — одна из главных проблем современного церковного искусства. И корень этой проблемы в том, что привычные отношения, так легко воспринятые нами из мира, в Церкви не работают.
Мы легко оперируем юридическими понятиями «заказчик» и «исполнитель», и это прописывается в договоре (хорошо, если он есть!). В роли «заказчика» обычно выступает настоятель храма, в роли «исполнителя» — иконописная артель. Но что стоит за этими понятиями? Разве можно приравнять благоукрашение храма к ремонтным работам и дизайну интерьеров офиса или особняка? Храм, как и все церковное творчество, требует иного подхода, созидание пространства для литургии может быть только литургическим, соборным, в котором принимает участие вся Церковь. Так это понимали св. отцы, так постановил VII Вселенский Собор. Однако современная иконописная практика пока далека от этого.
Священник сам определяет все детали
Гораздо привычнее, когда священник нанимает иконописную артель, задает ей объем и программу росписи, определяет стиль, иконографические образцы, оговаривает детали: колорит, орнаменты, тексты и т.д. А как иначе, ведь он — «заказчик».
Но что же в таком случае остается иконописцу? Роль послушного ремесленника? А разве церковное искусство не подразумевает творчество? Да и иконописцы порой бывают грамотнее духовенства, просто в силу своего образования. Конечно, немало коммерческих артелей, которым важно лишь заработать деньги, и они готовы написать все что угодно, не вкладывая в работу душу. Но тут мы рискуем получить халтуру. И кого тогда винить настоятелю? Самого себя?
При этом проигрывает не только он, но и приход, который в этой ситуации рассматривается как «потребитель» (еще один фактор мирской жизни, внедрившийся в церковную реальность из мира!). Нередко бывает, что «заказчиком» выступает спонсор и, поскольку он платит, считает возможным решать, каким будет художественный облик храма.
Но спонсор вложил деньги и ушел, иконописцы — написали и ушли, а священнику и общине в этом храме молиться. Опять же проигрывает вся община во главе с настоятелем, получая по известной пословице «Дареному коню в зубы не смотрят».
«Заказчик» отдает работу на волю «исполнителя»
Гораздо реже «заказчик» отдает работу на волю «исполнителя», и иконописная артель расписывает храм или пишет иконостас как считает нужным. Но и этот вариант не идеален, поскольку речь идет о храме, пространство которого связано с литургией, а иконография — с богословием.
И, к сожалению, нередко без должного контроля духовенства, богословов и искусствоведов иконописцы допускают грубейшие ошибки в надписях, иконографии, расположении сцен и фигур и проч., что приводит к курьезам, а то и чревато ересями.
Художественный облик храма не может быть решен произвольно, без соотнесения с богослужением и с характером данной конкретной общины.
Где же выход?
Выход в том, чтобы церковное искусство созидалось совместно иконописцами и священниками, ктиторами и прихожанами, богословами и искусствоведами, которые чувствовали бы себя не «заказчиками» и «исполнителями», не «вкладчиками средств» и «потребителями», а живыми членами Церкви — Тела Христова, которое, по слову апостола Павла, «составляемое и совокупляемое посредством всяких взаимно скрепляющих связей, при действии в свою меру каждого члена, получает приращение для созидания самого себя в любви» (Еф. 4:15,16). Но мне возразят: одно дело теория, а другое — реальная жизнь.
Примеры сотрудничества иконописцев и духовенства
Иконописная мастерская во имя преподобного Алипия Печерского была организована в 1991 году Татьяной Владимировной Трубниковой как школа для обучения молодых художников, желающих стать иконописцами. С самого начала ее опекали сотрудники Центрального музея древнерусской культуры имени Андрея Рублева: художественное руководство взяла на себя Кира Георгиевна Тихомирова, старейший реставратор музея и иконописец, а научное консультирование — доктор искусствоведения, профессор Геннадий Викторович Попов, ныне директор музея. Обучение соединялось с выполнением заказов для храмов, а значит, проходило в тесном контакте с духовенством. И так уж сложилось, что первые «заказчики» оказались также и учителями: они не только требовали «продукцию», но и помогали обрести церковный опыт, который у молодых иконописцев был еще невелик.
До сих пор в мастерской с уважением вспоминают и отца Александра Дасаева, которому писали первые иконы для храма Спаса Нерукотворного в Гирееве (1993 г.), и отца Владимира Чувикина из Николо-Перервинской обители. Сегодня художники мастерской стали уже вполне зрелыми иконописцами, но они считают, что процесс обучения еще не закончен, потому что с каждой новой иконой и с каждым новым иконостасом перед ними встают новые задачи.
Если в 1990-х годах главной проблемой было освоить иконописный канон, воспринять традиции иконописного языка, обрести свой стиль, то сегодня все чаще встает проблема новых иконографии. И эти новые задачи иконописцы стремятся решать в сотрудничестве с духовенством, богословами, искусствоведами.
В начале 2000-х пришлось писать ряд иконостасов для зарубежных храмов Русской Православной Церкви — в Пекин, Стамбул, Брюссель, Карловы Вары, Патры. Дело ответственное, такой храм — это лицо нашей Церкви и нашей страны. И тут очень помог своими советами владыка Марк (Головков), который вникал во все нюансы творческого процесса, не только давал советы по иконографии, но и прорабатывал совместно с иконописцами и КГ. Тихомировой многие детали.
Много писали иконописцы мастерской во имя преподобного Алипия для Подмосковья. И здесь также весьма удачно сложилось их сотрудничество с отцом Николаем Погребняком, ныне епископом Балашихинским. Владыка Николай, имея искусствоведческое и духовное образование, много способствовал творческому развитию мастерской, хотя и делал это не назидательно, в силу своей природной деликатности.
Когда знания «заказчика» в иконописи ограниченны
Творческое сотрудничество с духовенством для иконописцев мастерской преподобного Алипия — это норма. Но это не значит, что иконописцы всегда в положении подчиненных и учащихся. Ведь бывали и другие случаи. Нередко священник приходит в мастерскую со своим уже сложившимся видением будущей иконы или иконостаса и выставляет жесткие требования: образ должен быть таким-то, стиль — таким-то и т.д.
Но, как правило, такая жесткость обусловлена тем, что знания «заказчика» ограниченны, другого он просто не знает. И тогда иконописцы проводят с ним беседу: показывают разные варианты, рассказывают о возможностях того или иного стиля.
Так было в одном храме, когда «заказчик» потребовал написать иконы в стиле Симона Ушакова и Оружейной палаты XVII века. Каждый иконописец знает, что XVII век — время сложное, расцвет барокко, отход от канонической иконы, ориентация на западные образцы, разрушение древнерусского стиля, в это время были очень разные образы.
И вот после нескольких бесед с «заказчиком» совместными усилиями был принят стиль умеренного XVII века, в котором сохранялась иконная строгость и молитвенность образов, а декоративные элементы не мешали восприятию ликов, которые иконописцы постарались написать не плотскими и румяными, а строгими и одухотворенными.
«Работа с заказчиком, в какой-то мере просвещение его, совместный поиск образа — это для нас важно, мы не можем тупо выполнять заказ ради получения денег, за который потом нам будет стыдно», — говорит руководитель мастерской Т.В. Трубникова. И на самом деле только совместная работа дает интересные результаты.
Создание новых иконографий
Наиболее трудной задачей для иконописца является создание новых иконографии, для которых нет или почти нет образцов. Например, образы новомучеников или новопрославленных святых. Однажды родственники новомученика не приняли его икону, написанную в мастерской по фотографиям следственного дела. А вот работа над иконой Всех святых, иконографию которой разрабатывали вместе с отцом Валентином Матвеевым, настоятелем Богородице-Рождественского храма с. Велегож, осталась в памяти как творческая, радостная и очень удачная. Этот образ потом просили повторить и для других храмов.
Несколько икон написаны в мастерской для московского храма во имя иконы Божией Матери «Всех скорбящих Радости» на Ордынке. Настоятелем храма является митрополит Волоколамский Иларион, один из ярких богословов нашей Церкви. Владыка сам писал об иконописании и иконопочитании, с юных лет дружит с отцом Зиноном, крупнейшим иконописцем современности. Работать для такого «заказчика» очень ответственно.
Но и радостно, потому что владыка как богослов принимает активное участие в разработке образов. Примером такого совместного труда с владыкой Иларионом стали две иконы — святителя Филарета (Дроздова) и священномученика Константина Любомудрова.
Иконы получились торжественные и праздничные, благодаря ясному колориту, теплому звучанию золота, нарядности отделки, молитвенной строгости ликов, но без излишней декоративности. И хотя эти иконы писали разные мастера, они созданы, можно сказать, единым духом. Богословская разработка образа и содержания клейм принадлежит митрополиту Илариону, это он придумал клейма «Святитель Филарет за писанием своих трудов» и «Встреча святителя Филарета с Пушкиным», и он же подсказал, как решить клеймо с расстрелом отца Константина Любомудрова. Для храма на Ордынке было написано еще несколько икон, и все они обсуждались с владыкой Иларионом, которого трудно назвать просто «заказчиком», ибо он настоящий их соавтор.
В древности было так же. Например, из летописи известно, что икону Святой Троицы преподобный Андрей Рублев написал по заказу преподобного Никона Радонежского «в память и похвалу преподобного Сергия». Что стоит за этими словами? А то, что Никон и Андрей работали в сотрудничестве, создавая образ Божественной Троицы в соответствии с тем, как наставлял их учитель — преподобный Сергий Радонежский, заповедавший «воззрением на святую Троицу побеждать ненавистную рознь мира сего». Так что эта икона стала истинным плодом соборного духовного делания игуменов Сергия и Никона да чернеца Андрея.
Нынешние наследники преподобного Андрея Рублева едва ли достигнут духовной высоты, если не будут рассматривать свой труд как часть служения, совершаемого в единстве со всеми членами Церкви, создавая искусство, способное свидетельствовать миру об Истине.
Об этом же говорит и Святейший Патриарх Кирилл: «Важно, чтобы художник чувствовал свою личную ответственность за каждое слово и созданный им образ, за воздействие, которое он может оказать на сердца и умы людей... Каждый свободно выбирает, идти ли ему путем доходного ремесла, не задумываясь об истинной цели художественного творчества, или посвятить себя служению правде Божьей, просвещающей всякого человека, приходящего в мир (Ин. 1,9)».
По материалам статьи из журнала «Иконописец» № 38 (весна 2013 г.) издательского дома «Русиздат», автор Ирина Языкова
