Державин Гаврила Романович

Дата публикации или обновления 16.01.2021
  • К оглавлению: Русские писатели

  •   А   Б   В   Г   Д   Е   Ж   З   И   К   Л   М   Н   О   П   Р   С   Т   У   Ф   Х   Ц   Ч   Ш   Щ   Э   Я


    Державин Гаврила Романович родился 3(14).VII.1743 г. в деревне Кармачи или деревни Сокуры Казанской губернии в небогатой дворянской семье, умер 8(20)II.1816 г. в селе Званка Новгородской губернии. Похоронен в Петербурге.

    Державин Гаврила Романович

    Державин Гаврила Романович — поэт.

    Отец его был офицером, служившим в провинциальных гарнизонах. По разделу с братьями он владел клочком земли под Казанью и десятью душами крестьян.

    В 1759 Гаврила Романович поступил во вновь открытую казанскую гимназию, учился хорошо и особенно полюбил рисование. Гимназический курс ему закончить не удалось: в феврале 1762 его вытребовал на службу Преображенский полк, куда ранее он был записан солдатом. В полку Державин начал писать, первыми опытами его в поэзии были стихи солдатской дочери Наташе и песни. Строевой солдат, сотоварищ крепостных рекрутов, деливший с ними все тяготы гвардейской службы, Гаврила Романович отлично знал народную речь, любил ее и позже ввел ее в свою поэзию.

    В 1767 году Екатерина созвала Комиссию по составлению «Нового уложения», Гаврила Романович в числе многих других образованных молодых людей, военных и статских, был назначен туда для ведения письменных дел.

    В 1772, получил офицерский чин прапорщика.

    В 1773 впервые выступил в печати с переводом и оригинальным стихотворением, увидевшими свет в сборнике «Старина и новизна».

    Осенью 1773 Державин был прикомандирован к секретной следственной комиссии и в течение 1774 находился в войсках, действовавших против Пугачева в Заволжье.

    В 1776 он издал первую книгу своих стихотворений «Оды, переведенные и сочиненные при горе Читалагае 1774 года».

    В феврале 1777 Гаврила Романович был переведен в статскую службу с чином коллежского советника.

    В апреле 1778 он женился на Екатерине Яковлевне Бастидон. Живя в Петербурге, поэт начинает серьезную литературную работу.

    В журналах появляются его следующие стихи:

    «На смерть князя Мещерского»,

    «Ключ»,

    «На рождение в Севере порфирородного отрока».

    Эти стихи знаменуют новый и принципиально важный этап в творчестве поэта.

    В 1783—84 Державин принимает участие в журнале «Собеседник любителей российского слова», первый номер которого был открыт одой поэта «Фелица».

    В мае 1784 он был назначен правителем Олонецкой губернии, а в декабре 1785 переведен на ту же должность в Тамбовскую. Прямой и решительный характер Державина, его нетерпимость к злоупотреблениям, чем грешили чиновники, доставили ему много врагов, а склонность к превышению власти привела его в 1788 под суд. После долгого разбирательства сенат его оправдал.

    В 1791 Гаврила Романович стал кабинет-секретарем Екатерины II и докучал императрице своим усердием, добиваясь справедливого решения дел. Надежды на то, что он станет прославлять императрицу в своих произведениях, будет ее «карманным стихотворцем», не оправдались, и она охотно рассталась с неуживчивым сотрудником, подыскав ему спокойную должность сенатора. Жена поэта умерла в 1794, и через год он вторично женился на Дарье Алексеевне Дьяковой. Сестры ее уже были замужем за ближайшими друзьями Державина.— поэтами Н. А. Львовым и В. В. Капнистом.

    В 1797 Гаврила Романович приобрел имение Званка Новгородской губернии, где стал проводить ежегодно по нескольку месяцев.

    В 1798 вышел в свет первый том сочинений поэта. При Павле I он был назначен государственным казначеем, но не поладил с императором. Александр I назначил Державина министром юстиции, а через год освободил его от этих обязанностей. Гаврила Романович вышел в отставку и посвятил свой досуг драматургии.

    В 1804—1808 он сочинил несколько либретто опер, трагедии «Ирод и Мариамна», «Евпраксия», «Темный» и др., писал стихи, в т. ч. такие значительные, как «Евгению. Жизнь Званская».

    С 1807 Державин принимал участие в собраниях кружка консервативных писателей, позднее составивших литературное общество «Беседа любителей русского слова», а когда оно было создано, занял пост председателя одного из разрядов. В эти годы он работал над «Рассуждением о лирической поэзии или об оде», в котором обобщал свой богатейший литературный опыт. В годы войн с Наполеоном Бонапартом Державин писал патриотические стихи и составлял проекты о мерах укрепления обороны России.

    В 1815 он присутствовал на экзамене в Царскосельском лицее и слушал стихи юного Пушкина.

    Творчество Гаврила Романович Державина развивалось в духе русского классицизма, но в то же время значительно выходило за его пределы. Это заметно как в области жанров, так и в сфере образной системы и поэтического языка. В стихах его очень часто можно заметить сочетание «высоких» и «низких» элементов, смешение стиля торжественной оды с сатирическими картинами, употребление церковнославянской лексики наряду с просторечными выражениями.

    В поэзии поэта сказались и воздействия новых литературных веяний: ей свойственны отдельные черты романтического подхода к действительности. Другими словами, в творчестве поэта, продолжавшемся полстолетия, выразился весь путь развития русской литературы этого периода — от классицизма через сентиментализм и романтизм к реализму. Черты каждого из этих направлений можно найти в поэзии Державина, однако основную базу ее составляет классицизм. Основой искусства, содержанием его поэт считает истину, разъяснять которую обязаны поэты и художники. Это «небесная истина», а поэзия есть «язык богов, голос истины, проливший свет на человека».

    Задача искусства — подражание природе, умение средствами искусства воспроизвести «естество», природу, т. е. объективную действительность. Но так как это подражание природе касается только истинного и разумного и не должно затрагивать частные и случайные явления, реалистические тенденции, заложенные в тезисе, сразу ограничиваются. Подражать природе необходимо для лучшего постижения мира, для научения людей, исправления их нравов, утверждения законов общества, установленных богом и в равной мере обязательных для царей и граждан. Однако в понятие «естество» для Державина входил не только видимый, осязаемый мир, живая, быстротекущая жизнь, но и то, чем она могла или должна была быть.

    В духе классической эстетики он ограничивает понятие подражания природе тем, что поэзия должна быть «приятна». Она не может освещать грубые, низменные стороны жизни.

    Гаврила Романович охотно включает в свои стихи бытовые картинки, жанровые описания, он часто пользуется резким, просторечным словом, но все это не нарушает «приятности» произведений. Вместе с тем поэзия должна обладать полезностью для читателей. Эстетика поэта носит утилитарный характер, понятие общественной полезности искусства было свойственно ему в высокой степени, и с этой именно точки зрения он смотрел на обязанности поэта. Пользу читателям должны были приносить нравоучения, мораль, сатира, учившие, как наиболее разумно надлежит поступать людям.

    «С Державина начинается новый период русской поэзии,— писал Белинский,— и как Ломоносов был первым ее именем, так Державин был вторым. В лице Державина поэзия русская сделала великий шаг вперед» (Полн. собр. соч., т. VII, с. 117). Народным поэтом, духовным вождем народа, выражающим его чаяния и думы, борющимся за их осуществление, Державин не был и не мог быть по условиям его времени, что хорошо показано Белинским. Но в постановке ряда вопросов в отдельных своих произведениях поэт становится на народную точку зрения и выражает ее, что для русской литературы XVIII в. немало. Сочувствие крестьянству, страдавшему от грабительства администрации, уважение к солдату, любовь к России, обличение царей и вельмож, достигавшее порой огромной резкости, отражали в творчестве Державина народное отношение к этим вопросам.

    Участвуя в войне против Пугачева, Гаврила Романович (1773—75) увидел, что восстание было вызвано тяжелейшими условиями народной жизни, злоупотреблениями помещичьей властью, разбоем местной администрации. Разумеется, поэт не думал посягать на основы самодержавного правления, но он смело выступил против несоблюдения законов и против мучительства народа. В оде «Властителям и судиям» (1780) поэт в необычайно энергичной и сжатой форме изложил мысли и сомнения, возникавшие у него в связи с крестьянской войной. В полный голос он осудил произвол и насилие, поощряемые царями, и пригрозил этим лукавым властелинам страшным судом. Впечатления от крестьянской войны отложились на всем последующем творчестве поэта, начиная с «Читалагайских од» до острой сатиры «Вельможи». В той или иной форме они присутствуют во всех важнейших стихотворениях поэта.

    Переломным в творчестве Гаврила Романовича явился 1779. Как писал он сам, говоря о себе в третьем лице, до этого времени «в выражении и стиле старался подражать господину Ломоносову, но, хотев парить, не мог выдержать постоянно, красивым набором слов, свойственного единственно российскому Пиндару велелепия и пышности. А для того с 1779 года избрал он совсем другой путь». Этот путь помогли поэту определить события крестьянской войны 1773 — 75.

    Рифмовать в стихах мысли умели и до Державина, этим всегда была сильна поэзия классицизма. Сатира имела уже прочные традиции в русской литературе, и ранние стихи поэта не показывают в нем особой склонности к этому роду творчества. Отвлеченное морализирование и поучительный тон, присущие Державину, также нельзя считать его индивидуальными качествами — так обычно писали его предшественники и современники. В каком же направлении двинулся он, отыскивая «новый путь»? Отмеченное Державиным в качестве своей заслуги введение в литературу «забавного русского слога», сочетание лирики и сатиры, просторечия и высокого стиля, безусловно, являются крупнейшей его находкой.

    Национальные черты поэзии, присущий ей патриотизм, прославление героев-воинов, от полководцев до солдат, также составляют отличительные черты Державина-поэта. Он необычайно расширил тематический охват русской поэзии, в полном смысле слова сблизил поэзию с жизнью — ив этом его несомненная заслуга. Но прежде всего Гаврила Романович сумел посмотреть на мир, на природу глазами простого человека, земного жителя, и увидел жизнь не через оптические приспособления литературной теории классицизма, а такой, какой она представлялась взору и слышалась ушам,— яркой, многоцветной, постоянно меняющейся, непрерывно звучащей на разные голоса. Он увидел природу и стал изображать ее в своих стихах не как некую отвлеченную данность, состоящую из ряда отдельных и неизменных элементов, а как живое и полнокровное единство. Державин начал рисовать портреты людей, знакомых ему в мелочах своего поведения, он перестал описывать отдельные человеческие свойства, персонифицировать людские пороки и достоинства и приблизился к живому портрету.

    Пусть это было лишь первыми шагами на пути к реалистическому искусству, но важно то, что они были сделаны, и сделаны именно им, и что это знаменовало существенный и принципиальный отход Гаврила Романовича от канонов классицизма, под знаком которых развивалось его раннее творчество.

    В творчестве поэта понятие оды чрезвычайно расширяется и перестает обозначать только торжественное стихотворение. От гимна и дифирамба до «простой песни» — таков охват стихотворных жанров, объединяемых понятием оды, в которое Гаврила Романович включает и новейшие жанровые образования типа баллады и романса. Главная особенность оды та, что она представляет собой не только «подражание природе, но и вдохновение оной, чем и отличается от прочей поэзии. Она не наука, но огонь, жар, чувство». Ода «Фелица» явилась новым словом в русской поэзии, и установленная Ломоносовым схема похвальной оды была в ней нарушена. Державинские оды представляют собой сюжетные стихотворения, а не свод высказываний поэта в связи с какой-нибудь датой, чем были оды Ломоносова, Сумарокова, Петрова, Майкова, Хераскова и других поэтов.

    Наиболее знаменитые оды —

    «Фелица»,

    «Видение мурзы»,

    «Изображение Фелицы»,

    «Бог»,

    «Водопад» — не приурочены поэтом к дворцовым событиям, а написаны в согласии с его мыслями и творческими планами.

    С этим связано коренное изменение структуры оды, внесенное в нее поэтом. Его ода перестает быть рассудочным и холодным, несмотря на весь условный поэтический восторг, изложением картин и рассуждений поэта и превращается в сюжетное произведение.

    Стихи Державина внесли в русскую поэзию образ автора, они познакомили читателя с личностью поэта. В этом заключалось чрезвычайно важное открытие, ибо литература классицизма такого образа еще не знала. Поэзия Гаврилы Романовича основной своей темой берет не абстрактного, но конкретного человека. В этом заключено ее новаторское значение и сила влияния на последующее развитие литературы. Поэт пишет о людях, о своем к ним отношении, и в его стихах личность автора выходит на первый план. Читатель узнает своего поэта, а тот, осознавая свое общественное призвание, выдерживает роль трибуна и летописца, отражает в стихах все, что волновало общество, и сам выдвигает темы, вызывающие живейший интерес.

    В стихах Державина мы видим образ поэта — неподкупного борца за правду, смело говорящего в лицо царям неприятные истины, читаем о его служебных злоключениях, знакомимся с женой поэта Пленирой, как называл он первую жену, а после ее смерти узнаем о его женитьбе на Милене — Дарье Дьяковой, знаем и секретаря Державина, и его любимую собачку. Рядом появляются фигуры конкретных людей, их поведение описывает поэт, к ним обращает свои упреки и назидания. Современникам были известны адресаты многих стихотворений Державина, приобретавших по этой причине характер острых, злободневных фельетонов. Соблюдение жанровых границ не имело при этом значения для поэта, и, например, в похвальной оде Фелице он сумел задеть многих сановников империи.

    С помощью этих индивидуальных черт Державин шел к созданию типического образа царедворца, русского вельможи XVIII в.,— фигуры, особенно хорошо ему известной и памятной. Характеристики поэта не остаются неизменными. Державин зорко следит за жизненными путями своих знакомцев и отмечает их движение. Сначала он думал о Екатерине II одно — и написал «Фелицу», потом изменил свое мнение — и стал критиковать поступки императрицы, о чем подробно рассказал в «Записках». В оде «Вельможа» есть попытки создать портрет социальный — российского вельможу, о котором автор писал уже в оде «Фелица» и раньше — в «Читалагайских одах». Но самое видное место в поэзии Гаврилы Романовича занимает Суворов — ему посвящено несколько стихотворений. Можно считать, что Суворов является положительным героем поэзии Державина. Создание разностороннего, оригинального образа русского патриота полководца Суворова — крупнейший успех поэта.

    С первых шагов на своем литературном пути он проявил себя тонким мастером- живописцем. В цвете и звуке стал он передавать окружающую жизнь и природу. В русской поэзии до Державина пейзаж почти отсутствовал, а если появлялся, то принимал совершенно условный вид: ручьи, пригорки, цветы, овечки. Поэты считали, что называние самых общих черт пробуждении весны вполне достаточно для создания картины. У Державина приобрели значение все частности и детали, он стремился уловить каждый звук расцветающей природы. Поэзию называл он «говорящей живописью»: поэт должен рисовать словом, как художник кистью. Он отлично видит и различает цвета, не боится их пестроты. Поэзия классицизма рассматривала только логическую сущность вещей, искала в них общее, незыблемое, вечное и потому проходила мимо их конкретно-чувственной формы. Гаврила Романович же устремил именно на нее свое художественное внимание, поразился многообразием оттенков и для каждого пожелал найти свое определение.

    Он воспринимает вещи главным образом со стороны внешней формы, преимущественно в цвете, в краске и достигает выдающегося мастерства в их поэтической передаче. Оптимизм Державина, радостное восприятие им красоты природы, непрерывное удовольствие, получаемое от жизненных благ, отражаются в его стихах многоцветными картинами материального мира, который Державин стремится изобразить в неповторимом своеобразии каждого увиденного им явления. Это было заметным шагом вперед по направлению к реалистическому искусству, но, разумеется, лишь начальным шагом. Пушкин, выступивший сразу после Державина, сумел подняться над его увлечением красками и подойти к полной характеристике предметов материального мира, в которых Державин пока что улавливал только яркие пятна. Немногим меньше, чем в цвете, Гаврила Романович воспринимал окружающее в звуках. Чутким ухом он слышал самые различные звуки в природе — от гремящего грома до шуршания листа.

    Поэтический язык поэта неповторимо своеобразен. Он превосходно чувствовал русскую народную речь, щедро пользовался ею в своих произведениях и больше всего ценил живое, сильное выражение. Гаврила Романович не просто набрасывал в стихах наблюдения и мысли или рисовал цветные картинки. Он учил, наставлял, требовал, негодовал — и оттого в его стихах так сильна ораторская интонация. Поэт рассуждал со своим читателем, излагал свою точку зрения, задавал риторические вопросы. Риторика всегда присутствует в стихах Гаврилы Романовича, на что не раз указывал Белинский. Многие строки и выражения поэта еще звучат в нашей живой речи, они стали крылатыми словами: «Где стол был яств, там гроб стоит», «Я царь,— я раб,— я червь,— я бог», «Живи и жить давай другим», «Отечества и дым нам сладок и приятен» и др.

    Исторической заслугой Державина было то, что он ввел в поэзию «обыкновенное человеческое слово». Это было неслыханно, ново, неожиданно. Будничные дела и заботы людей стали вдруг предметом поэзии. Но при этом для поэта сразу сделались узкими рамки «трех штилей», установленных Ломоносовым, он сломал их и открыл в своих стихах широкую дорогу просторечию. Тем самым Гаврила Романович ввел в поэзию русский разговорный язык и энергично содействовал укреплению национально-демократических основ нашего литературного языка.

    Переводя древних поэтов, поэт сумел создать циклы художественных миниатюр, в которых, по свойству таланта, отразил русский быт и русскую природу. Источником его вдохновения стали стихотворения Анакреона, переведенные с греческого языка Н. А. Львовым (1794). Этот новый и большой раздел поэзии Державина был для него выходом в радостный мир природы, позволил говорить о тысяче маленьких, но важных человеку вещей, не находивших себе места в системе жанров классицистической поэтики. Адресуясь к Анакреону, подражая ему, Гаврила Романович писал свое, и национальные корни его поэзии ясно проступают в анакреонтических песнях.

    Он не спорит с Анакреоном, как делывал это Ломоносов,— гражданские темы поэт затрагивает в других жанрах,— и в своих стихах рисует поэтические картины, в которых запечатлевалась русская жизнь, выводились русские люди с подробностями их быта и поведения.

    В 1804 Гаврила Романович выпустил «Анакреонтические песни» отдельным изданием, заметив в предисловии, что по своей любви к отечественному языку он желает показать «его изобилие, гибкость, легкость и вообще способность к выражению самых нежнейших чувствований, каковые в других языках едва ли находятся» (VII, 512). Высокую оценку эти стихи поэт получили у Белинского. Он выписал стихотворения «Победа красоты» и «Русские девушки» для доказательства того, «какими превосходными стихами мог писать Державин» (VI, 609).

    Каждый из русских поэтов конца XVIII — первых десятилетий XIX века опирался на достижения поэзии Державина Гаврила Романовича и с ними соотносил свое творчество. Во времена Белинского Державин был еще живой поэтической фигурой, и, расчищая дорогу русскому реализму, критик должен был разбирать произведения Державина как факты современной литературной жизни. Издание сочинений Державина Гаврила Романович в 1808 особенно способствовало росту его популярности. Бесспорным было влияние поэзии поэта на творчество Крылова, Клушина, молодого Жуковского, Батюшкова, Кюхельбекера. Декабристы воспринимали Державина в наиболее активных общественных сторонах его литературной деятельности и видели в нем, прежде всего поэта-гражданина. Рылеев высоко ценил сатирическое направление поэзии поэта, и первый заговорил о нем как о поэте-гражданине в своих «Думах».

    Пушкин уже на лицейской скамье, установил свое отношение к Державину. Для него Гаврила Романович был великолепной страницей прошлого, и, принимая, как законный преемник, его владения, Пушкин критически читал старого поэта. В поэме «Тень Фонвизина» он открыто пародировал Державина, признал его творчество вчерашним днем русской поэзии и восторженно отозвался о Батюшкове. В более поздние годы Пушкин ближе ощутил реалистические стороны поэзии Державина силу его сатирических обличений, обвинительный пафос многих его строф. Из авторов XVIII века ДержавинГаврила Романович был наиболее родственным и нужным Пушкину, всегда активно относившемуся к творчеству этого поэта и в принятии его достижений, и в резкой критике недостатков.

    Глубокую и разностороннюю оценку получило творчество поэта в статьях В. Г. Белинского. Ранние отзывы его о поэте носят восторженный характер. В статье «Литературные мечтания» (1834) он писал: «Державин был таким поэтом, имя которого мы с гордостью можем поставить подле великих имен поэтов всех веков и народов, ибо он один был свободным и торжественным выражением своего великого народа и своего дивного времени». Однако народным стал Державин стихийно, бессознательно: «...его невежество было причиною его народности, которой, впрочем, он не знал цены: оно спасло его от подражательности, и он был оригинален и народен, сам не зная того».

    В 1835 году Белинский пересмотрел некоторые взгляды и признал ложной мысль о том, будто Державина «спасло его невежество». В статье, посвященной «Очеркам русской литературы» Н. А. Полевого (1840), Белинский вновь возвращается к оценке Державина и противопоставляет ему Жуковского, поэта более тонкого, способного проникать в «сокровенную лабораторию сил природы». Гаврила Романович же создает картины внешние, холодные, несмотря на великолепие красок. У него бывают проблески таланта, но это только «порывы, вспышки», перемешанные с рифмованной прозой и риторикою; «целого, которое одно делает произведение художественным, никогда нет».

    Позднее, в двух статьях «Сочинения Державина» (1843), Белинский пришел к выводу, что Державин имел натуру художника и поэта, но по условиям времени, в которое он жил, и обстоятельствам не смог подняться до поэзии как искусства и сумел создать только элементы истинной поэзии. Стихи Гаврилы Романовича суть факты развития русской литературы, эстетической ценности они не имеют. «Талант Державина велик, но он не мог сделать больше того, что позволили ему его отношения к историческому положению общества в России.

    В поэзии XVIII в. Державин отразился не полностью и лишь с двух своих сторон — со стороны наслаждения и пиров и со стороны трагического ужаса при мысли о смерти». Суровость критических замечаний все же не помешала Белинскому признать творчество Державина «блестящей страницей из истории русской поэзии», хотя еще и не самой поэзией.

    В начало



    Как вылечить псориаз, витилиго, нейродермит, экзему, остановить выпадение волос