Патриарх Гермоген
Служение будущего Патриарха Церкви Христовой началось в Казани еще в царствование Иоанна Грозного. По отзывам современников, священник Ермолай (мирское имя святителя) уже был «муж зело премудростью украшенный, в книжном учении изящный и в чистоте жития известный». В 1579 году он, будучи пресвитером, стал свидетелем чудесного явления Казанской иконы Божией Матери. Бог судил ему первому «взять из земли» бесценный образ, показать его собравшемуся народу и затем торжественно, с крестным ходом перенести в соседний Никольский храм. Вскоре священник Ермолай принял иноческий постриг с наречением имени Гермоген. По всей вероятности, пострижение проходило в Чудовом монастыре, который был назван им впоследствии обетным. В 1579 году он стал настоятелем Казанского Спасо-Преображенского монастыря. 13 мая 1589 года Гермоген был хиротонисан во епископа, и в том же году новоизбранный Патриарх Иов возвел его в сан митрополита Казанского и Астраханского. При нем в 1592 г. были перенесены из Москвы в Свияжск мощи Казанского святителя Германа. В 1594 году митрополит Гермоген составил «Сказание о явлении Казанской иконы Божией Матери и совершившихся от нее чудесных исцелениях». Его тропарь «Заступнице усердная» проникнут глубоким молитвенным чувством. В 1595 году при непосредственном участии святителя Гермогена совершилось обретение и открытие мощей казанских чудотворцев: святителя Гурия, первого архиепископа Казанского, и Варсонофия, епископа Тверского, жизнеописания которых он впоследствии составил.
Икона Патриарха Гермогена. Со страницы Святыни монастыря книги Серпуховский Пречистыя Богородицы Высоцкий мужской монастырь.
3 июля 1606 года в Москве Собором русских иерархов святитель Гермоген поставлен Патриархом Московским и всея Руси. Ему было уже более 70 лет. Это был человек, всей душой преданный православию и Отечеству, решительный и непреклонный. Недаром москвичи называли его «адамантом»: стоя за правду, он готов был даже пожертвовать своей жизнью. Его непреклонность и решительность в борьбе с неправдой делали его нередко суровым и жестоким. Такой именно человек и нужен был в смутные времена для патриаршей кафедры. Патриарх должен был стать защитником престола, водворителем мира и правды в Отечестве.
Когда в августе 1607 г. объявился Лжедмитрий II, некоторые южнорусские города взбунтовались против царя Василия Шуйского; во главе восставших стал Иван Болотников, выдававший себя за назначенного Димитрием воеводу. Хотя новый самозванец был человеком совершенно неизвестного происхождения и без всяких нравственных устоев, за что прозван «вором», он нашел себе сторойников среди поляков, желавших ослабления России, донских казаков и запорожцев, среди недовольных порядками и голытьбы. В ноябре 1607 г. Патриарх разослал по всей России грамоты, в которых извещал о погибели Лжедмитрия I, о перенесении в Москву мощей истинного царевича Димитрия, о восстании изменников, и предписывал духовенству читать эти грамоты народу и молиться о здравии царствующего государя, о покорении ему врагов и умирении царства. Чтобы крепче привязать народ к законному царю и предупредить измену, царь и Патриарх устроили в Москве церемонию народного покаяния. Для этого вызвали из Старицы Патриарха Иова. 20 февраля 1607 г. в Успенском соборе в Кремле в присутствии народа была прочитана покаянная грамота от лица народа; в ней народ каялся в своих изменах царю Борису и его сыну Феодору, в непослушании Патриарху Иову, в убийствах, в оскорблении святыни и просил разрешить все эти преступления жителям не только Москвы, но и всей России. Вслед за тем прочитана была от лица обоих Патриархов и всего освященного собора разрешительная грамота, где также перечислялись народные клятвопреступления и давалось разрешение в них. Свт. Иов убеждал всех хранить впредь верность данной присяге. Народ умилился, многие плакали и бросались ему в ноги. К несчастью, московская церемония народного покаяния не могла остановить начавшихся в государстве смут.
Памятник Ермогену, патриарху Московскому и всея России, в Александровском саду Московского Кремля. Открыт в 2013 году.
Памятник Ермогену, патриарху Московскому и всея России, в Александровском саду Московского Кремля.
В середине 1608 года Лжедмитрий II подошел к Москве и остановился в Тушино. Шайки самозванца повсюду грабили и убивали жителей; особенному разорению подвергались монастыри и храмы, уничтожались древние иконы, гибли монастырские летописи. Патриарх Гермоген обратился к мятежникам и изменникам с двумя посланиями, в которых обличал их и увещевал: «Вспомните, на кого вы поднимаете оружие: не на Бога ли, сотворившего вас? Не на своих ли братьев? Не свое ли Отечество разоряете? Заклинаю вас именем Бога, отстаньте от своего начинания, пока есть время, чтобы не погибнуть вам до конца... Бога ради, познайте себя и обратитесь, обрадуйте своих родителей, своих жен и чад, и всех нас; и мы станем молить за вас Бога...»
Епископы и монастыри стояли за царя и противились самозванцу, многие пострадали за свою верность. Суздальский архиепископ Галактион не хотел давать благословение Тушинскому вору и был изгнан из города; коломенский епископ Иосиф был захвачен в плен литовским отрядом Лисовского, и при осаде какого-либо города его привязывали к пушке для устрашения осаждаемых, пока он не был отбит московскими войсками. Тверской архиепископ Феоктист, которому удалось отстоять Тверь от Болотникова, был отправлен в Тушино, где подвергнут истязаниям; через 2 года бежав из плена, он был настигнут, убит и брошен на дороге (1610 г.). Кирилло-Белозерский монастырь стал крепостью и в продолжение 5 лет выдерживал набеги буйных полчищ; Спасо-Прилуцкий монастырь пожертвовал на нужды Отечества всю свою казну; Соловецкая обитель прислала за два раза более 17000 рублей. Троице-Сергиева обитель с сентября 1608 г. была осаждена 30-тысячным польским войском под начальством польских панов Сапеги и Лисовского. Несмотря на малочисленность защитников, на множество приютившихся здесь жен и детей крестьянских, на нужду в съестных припасах, питье и топливе, несмотря даже на свирепствовавшую цингу, лавра, подкрепляемая видениями преподобного Сергия, мужественно выдержала 16-месячную осаду. Напрасно польские воеводы стреляли по монастырю из 90 пушек: «седатые грачи», как называл иноков Сапега, усидели в своем гнезде. Монастырь даже нашел возможность отослать в Москву во время осады 2000 рублей вдобавок к тем 18000, которые послал Шуйскому в начале его правления.
Между тем, в самой Москве открылись беспорядки и волнения. Многие москвичи переходили на сторону Тушинского вора и целовали ему крест; московские торговцы возили в Тушино свои товары и поднимали цену на съестные припасы в Москве. Троице-Сергиева обитель и здесь оказала помощь: она открывала свои житницы и продавала хлеб по умеренным ценам, а когда снята была ее осада, то охотно принимала, кормила и лечила всех искавших приюта. В декабре 1610 года самозванец во время охоты был убит своими приближенными. К этому времени после боярского заговора, свержения царя Василия Шуйского (в июле 1610 года) и насильственного пострижения его в монахи Москва была занята польскими войсками. Начались своевольства, разбои, буйства и оскорбление православных святынь от поляков. Большинство бояр желало видеть на русском престоле польского королевича Владислава, сына Сигизмунда III. Этому решительно воспротивился Патриарх Гермоген, совершавший в храмах особые молебны об избрании на царский престол «от кровей российского рода». Услужливые бояре Салтыков, Милославский и Мстиславский приготовили грамоту к русским послам, требуя, чтобы они во всем положились на волю короля Сигизмунда. Патриарх, у которого просили согласия на это, решительно отказал: «...писать так, что мы все полагаемся на королевскую волю и чтобы наши послы положились на волю короля, того я и прочия власти не сделаем и вам не повелеваю, и если не послушаете, наложу на вас клятву; явное дело, что по такой грамоте нам пришлось бы целовать крест самому королю». Салтыков стал поносить Патриарха и замахнулся на него ножом. Но Гермоген не испугался: «Не страшусь твоего ножа, вооружаюсь против него силою креста Христова, ты же будь проклят от нашего смирения в сей век и в будущий».
Патриарх, видя, как далеко заходят стремления поляков и польской партии, обратился с воззванием к москвичам, убеждая их твердо стоять за православие, к тому же призывал и другие города. Грозное земское ополчение, руководимое Прокопием Ляпуновым, стягивалось к Москве. Поляки и их сторонники встревожились. Салтыков с сообщниками явились к Патриарху и стали требовать: «Ты писал по городам; идут на Москву. Отпиши же им, чтобы не ходили». Гермоген ответил: «Когда вы, изменники, и все королевские люди выйдете из Москвы вон, тогда отпишу к своим, чтобы не ходили. А не выйдете, то я, смиренный, всех благословляю помереть за православную веру. Истинная вера попирается от еретиков и от вас, изменников; Москве приходит разорение, святым Божиим церквам запустение; костел латины устроили на дворе царя Бориса; не могу слышать латинского пения». «Если ты не напишешь Ляпунову и его товарищам, чтобы они отошли прочь от Москвы, - грозил Салтыков, - то сам умрешь злою смертью». «Вы угрожаете мне, - сказал святой Ермоген, - злою смертию, а я надеюсь чрез нее получить венец и давно желаю пострадать за правду». Московские изменники разграбили и разорили патриарший двор и заточили престарелого святителя, «яко птицу в заклепе», в Чудовом монастыре. К непреклонному иерарху приставили воинскую стражу, не пускали к нему ни мирян, ни духовенство, не позволяли ему переступать порог кельи, дурно содержали и неуважительно обращались с ним. Святителя Гермогена объявили низложенным, а на его место извели из того же монастыря «негодного» лжепатриарха Игнатия и заставили его служить на Пасху.
Со второй половины 1611 года смута достигла наибольшего напряжения. Поляки выжгли почти всю Москву, разоряли храмы и монастыри, оскверняли мощи святых, уничтожали древние иконы, прежде ободрав с них оклады. По России всюду шатались шайки разбойников и иноземцев, жгли деревни, врывались в дома, грабили, мучили и убивали население, бесчестили женщин, глумились над святынями. Разоренные жители умирали от голода, зимой замерзали по дорогам и полям. Люди нигде не чувствовали себя защищенными, изнемогали от бедствий и страха и молили Бога пощадить остаток рода христианского. Появилось несколько новых претендентов на российский престол, среди них и сын Марины Мнишек. И тогда еще раз зазвучал из заточения голос святителя Гермогена. Он писал нижегородцам: «Благословение архимандритам, и игумнам, и протопопам и всему святому собору, и воеводам, и дьякам, и дворянам, и детям боярским и всему миру; от Патриарха Гермогена Московского и всея Руси мир вам и прощение, и разрешение. Да писати бы вам из Нижнего в Казань к митрополиту Ефрему, чтобы митрополит писал в полки к боярам учительскую грамоту, да и казацкому войску, чтобы они стояли крепко в вере и боярам бы и атаманам говорили бесстрашно, чтобы они отнюдь на царство проклятого Маринкина сына не брали. Я не благословляю. И на Вологду ко всем властем пишите ж, также бы писали в полки... чтобы уняли грабеж, корчму и разврат, и имели бы чистоту душевную и братство и промышляли бы, как реклись, души свои положити за Пречистыя дом и за чудотворцев и за веру, так бы и совершили... А хотя буде постраждете, и вас в том Бог простит и разрешит в сем веце и в будущем... а вам всем от нас благословение и разрешение в сем веце и в будущем, что стоите за веру неподвижно, а я должен за вас Бога молити». Он повелел нижегородцам быть главой ополчающихся за Родину, приказывал отправлять во все города послов и говорить от имени Патриарха.
После троекратного явления преподобного Сергия нижегородскому земскому старосте Козьме Минину, не верившему, что народ может пойти за простым лавочником, в Нижнем Новгороде было собрано народное ополчение. Когда под предводительством князя Димитрия Пожарского оно выступило к Москве, поляки вновь приступили к Патриарху Гермогену с требованием остановить ополченцев. «Да будет над ними милость Божия и благословение от нашего смирения», - с твердостью отвечал мужественный святитель. Его заперли в келье, и 17 февраля 1612 года он мученически скончался в заключении от голода и жажды. О кончине святейшего Патриарха в одной рукописи XVII века сказано так: «Немилостивии приставники изменничьи замориша его гладом. Меташа бо страдальцу Христову не человеческую пищу - на неделю сноп овса и мало воды. И тако претерпе близ годичного времени и скончался о Христе, предаде честную свою душу в руце Божий в лето 7121 (1612) февраля в 17 день и погребен бысть тамо в Чюдов монастыре».
По освобождении Москвы тело священномученика Гермогена было с подобающей честью погребено в Чудовом монастыре, а в 1654 году перенесено в Успенский собор Московского Кремля, где пребывает и ныне. Святителя Гермогена еще при жизни прославляли как «стоятеля против врагов крепкого и непобедимого, твердого атамана, обличителя на предателей и разорителей христианской веры». В 1913 году Русская Православная Церковь прославила Патриарха Гермогена в лике святых. Его память совершается 17 февраля/2 марта, 12/25 мая и 5/18 октября.
