Клод Нугаpo
Клод Нугаpo поет свои песни сам, проставляя авторские знаки, подчеркивая ударения, прорисовывая смысл и чувство стиха почти графически. Когда мы говорили с ним после одного из концертов в «Олимпии», он как бы сам доискивался ответа на вопрос. «Что такое спетый стих Нугаро?»
— Я тружусь, как живописец, — ответил он, — сначала — эскиз, намечается линия мелодии, потом она обрастает звуковыми красками, превращаясь как бы в звучащий холст. Очень важная для меня задача — положить на музыку не только фразу, не только слово, но часто и слог, связать с музыкой рифму. Я слежу, чтобы в песне не было пустых мест, и слушаю сделанное так напряженно, что этот маленький звуковой фильм как мне кажется, смотрю ушами, в которых спрятаны глаза.
Он говорил так же, как пел — искусно меняя темп, ритм, интонацию. Мы сидели в его квартире у большого письменного стола под тяжелой желтой лампой. Он читал свои крепкие, насыщенные силой строки:
«Тебе нужно было любой ценой открыть дверь атому, для того, чтобы он вырвал нас из земли с корнем, как смерч, или сбил бы нас с ног резиновым нокаутом Человек не ужели тебе потребовалось столько времени, чтобы ты перестал быть человеком?»
И, как бы отвечая на этот свой вопрос, он написал песню о Хиросиме «Ведь был когда-то город». У него есть песня об американской тюрьме Синг-Синг и об электрическом стуле: «Когда над Синг-Сингом встает рассвет, лучше не думать о часе, о годе. Дождь ли идет, или солнце палит, замки тут крепки в любую погоду…»
Эта песня называется «Синг-Синг сонг». Нугаро любит сочетания звуковых пятен. Одна из самых интересных его песен называется «Шпляуш». Еще не слыша ее и не видя текста, я спросил его, что это означает. Он засмеялся:
— Человек шлепается в реку жизни, и слышно «Шпляуш!»
У него есть новинки песни о каменщике, о женщинах, о дожде, об Армстронге (Нугаро часто говорит на языке джаза) и о Снегурочке. Он написал две могучие песни о Париже. Одна — «Мой Париж» — о городе, который щадит буря, а покой убивает. Вторая песня — «Париж, май» — об уличных схватках в мае 1968 года.
Откуда вышел Нугаро? Иногда свой концерт он открывает песней «Тулуза» Здесь, в Тулузе, он родился и вырос
Отец — Пьер Нугаро — был когда-то первым баритоном в парижской Гранд-Опера, мать — пианисткой. Дома репетировались партии из опер Массне, Россини, Биэе — отец пел партию Эскамильо...
Позже к домашнему оперному «слою» прибавилось радио, принесшее голос Пиаф. Потом юный Нугаро услышал танго, особенно популярное в Тулузе: здесь родился «отец танго» Карлос Гардель. Диапазон Нугаро — поэта и музыканта — все время расширялся. Как рассказывал сам певец, в своей поэтической, композиторской работе он вскоре «вылез из тесного средиземноморского аквариума» и отправился в глубь тропической Африки с ее калейдоскопом причудливых и завораживающих ритмов, он поплыл через океан в Бразилию. На концерте, о котором говорилось выше, он половину времени отдал замечательному бразильскому гитаристу Бадену Пауэллу. Пауэлл написал для Нугаро музыку к песне о «фавелах — бедных кварталах Рио-де-Жанейро, тех, что во Франции назывались бидонвилями.
Вместе с этой песней «Кругозор» помещает вторую — «Мелодия, которая была бы тебе к лицу». Ее Нугаро не только поет, но и танцует, как бы утверждая свой исполнительский рисунок также и в пластике
Артем Гальперин
С использованием материалов из журнала «Кругозор», № 8 за 1984 год.
