Демьяново (Клин), Успенская церковь

Храмы Московской области

Церковь Успения Пресвятой Богородицы

Демьяново, стоящее на берегу р. Сестры, близ Московской дороги при выезде из города, получило название по фамилии владельца. Впервые в документах оно упомянуто в 1642 г. как поместье дворянина Ивана Афанасьевича Демьянова. В 1709 г. оно во владении стольника Андрея Михайловича Колычева. В середине XVIII в. село принадлежало генерал-майору Григорию Яковлевичу Наумову, на средства которого в 1746 г. построена, вместо сгоревшей деревянной, ныне существующая каменная церковь Успения Пресвятой Богородицы. Имение перешло к сыну, клинскому уездному предводителю дворянства Ивану Григорьевичу Наумову (ум. 1798).

При нём в 1770-х гг. возведена отдельно стоящая колокольня (в которой был придельный храм), поставлен ныне существующий главный дом и обустроена усадьба. В 1785 г. Демьяново посетила Екатерина II, в память об этом на искусственном холме возле Царского пруда (ещё были Зеленый и Верхний, а в западной части парка, ближе к церкви, - Церковный и Святой) поставили колонну со статуей Минервы (разрушена в советское время). Иван Григорьевич был женат на княжне Варваре Алексеевне Голицыной.

Дочерью Петра Марковича была Анна Петровна Керн (1800-1879), знакомая А.С. Пушкина, который в 1825 г. недолго, но сильно любил её, выражением этого чувства явилось стихотворение «Я помню чудное мгновенье».

В 1802 г. он был вынужден выйти в отставку, на нём числилось 16000 рублей долга, а имение его исчислялось 50 крепостными, которыми он владел совместно с матерью и замужней сестрой. В тяжёлых обстоятельствах Мертваго хотел уже поступить приказчиком к богатому купцу, который обещал погасить долг и давать ему достаточное содержание, но слухи об этом дошли до Александра I, который пожелал узнать причину отставки. По просьбе Дмитрия Борисовича вместо пожалованной земли ему было выдано 10000 рублей.

В 1817 г., проездом в Москву, его в Демьянове посетила вдовствующая императрица Мария Феодоровна. В том же году он был произведён в тайные советники и назначен сенатором в Москву. По распоряжению Александра I, которому он был лично известен, Мертваго участвовал в расследованиях злоупотреблений чиновников во Владимирской и Астраханской губерниях и на Кавказе. В Демьяново Д.Б. Мертваго часто приходилось жить вместе с тёщей, Агафоклеей Александровной, что его очень тяготило. После её смерти село по завещанию получила Варвара Марковна. Она сама заведовала усадебным хозяйством (включая ткацкую фабрику).

Его идеалами были Робеспьер, Сен-Жюст и Пугачёв, которого большой портрет (он собрал их целую коллекцию) он повесил, как икону, у входа в собственный библиотечный зал и всякого, вводимого в зал (это был ритуал), останавливал перед «иконой», прочитывая лекцию, и после, отвешивая нижайший поклон не то Пугачёву, не то собственным словам о нём, припевал плачущим голосом: "Вот самый замечательный, умный, талантливый русский человек!" У него была любимая присказка: "Это будет тогда, когда мужики придут рубить нам голову", - всё это произносилось с мрачно-сентиментальным вздохом, его серые задумчивые глаза и сизо-красный, перепудренный (оттого синий) нос... вперялись в какую-то ему одному видную точку... Сенсуалист, анархо-социалист, эстет (ещё в 1870-х гг. насчитывал у Пушкина лишь с десяток формально безукоризненных стихов, поклонник Фета, гонимого, когда Фета признали, то среди пены похвал речь Танеева Фету прозвучала едким уколом), был он не просто безбожником, но и хулителем Бога. На вопрос, как примиряет он в себе собственные социальные противоречия, он неизменно отвечал, что его ответ - огромное социологическое исследование, которое он всю жизнь пишет, которое будет обнародовано после его смерти, умер: многие утверждали, что его и нет вовсе».

А. Белый вспоминал: «Хочется подчеркивать всяческую порядочность и признавать остроту наводимой Владимиром Ивановичем критики: но ведь он сам был объектом этой критики, устраивалось харакири фурьеристом Танеевым барину-Танееву, развивающему в усадьбе чисто самодержавную власть... присяжные поверенные в скором времени забаллотировали его (он был председателем совета присяжных поверенных), после чего он, бросив адвокатуру, переехал в деревню и оказался самоарестованным в собственной усадьбе. Под старость Владимир Иванович стал похож на Иоанна Грозного, даже завёл себе посох. Для увеличения доходности имения завёл дачи в усадьбе, дачники в настоящем рабстве, система декретов Танеева, передаваемых устно, определяла, что нельзя делать в парке, на даче, нельзя трогать цветов, бросать окурки, от вида которых он падал в обморок.

В Демьянове жил на даче известный публицист Григорий Аветович Джаншиев (1851-1900), автор книги «Из истории великих реформ», вышедшей в 1892 г. и содержащей ряд биографических этюдов о деятелях крестьянской и судебной реформ. Книга была весьма популярна и сыграла серьёзную общественно-воспитательную роль, как единственный в своём роде труд по истории реформ Александра II. Когда в следующее царствование сильные удары были направлены против суда присяжных, Джаншиев с особенной энергией защищал это детище реформ императора Александра в работах «Основы судебной реформы», «Суд над судом присяжных». Он рассматривал вопросы профессиональной адвокатской этики («Ведение неправых дел»), был одним из главных сотрудников «Русских ведомостей».

Конец ознакомительного фрагмента.