В жизни Русской Православной Церкви 1764-й год является годом больших событий
В жизни Русской Православной Церкви 1764-й год является годом больших событий. Наконец разрешается вопрос о монастырских владениях, волновавший передовых людей более двух веков.
Этот вопрос пытались разрешить и до императрицы Екатерины II Елизавета Петровна и Петр III, но неудачно. Екатерина II понимала, что реформа в этой области необходима, но осуществить ее следует очень осторожно и умело. Поэтому она решила провести ряд мероприятий, которые способствовали бы успеху реформы.
12 августа 1762 г. императрица возвратила вотчины духовным властям. Но 29 ноября того же года она учредила Комиссию о церковных имениях (Духовную комиссию), в состав которой входили духовные и светские лица. На комиссию была возложена обязанность составления «Духовных штатов». Комиссия должна была собрать полные сведения о числе монастырей, церквей, духовенства, монахов, приписных крестьян и о количестве вотчинных земель. Затем все церковные имения следовало передать в ведомство светской власти, а на содержание монастырей и духовенства назначить штатную сумму.
Через два года Духовная Комиссия закончила работу по составлению штатов. 26 февраля 1764 г. манифестом объявлялось об учреждении штатов. В нем Екатерина II старалась подчеркнуть свою «заботу» о духовенстве. «Да не возмнит же кто, яко бы желание наше было достояние благочестивых подателей, церквам единожды посвященное, обратить на какое-либо употребление свету и его суете служащее...»
Теперь все епархии, монастыри и приходы делились на три класса. Каждому классу определялся штат и сумма.
Всех монастырей в России на 1764 год было: мужских 728 и женских 219. Если в монастыре насчитывалось приписных крестьян менее 20 человек, то такой монастырь не входил в штат, а оставался на прежнем положении.
Согласно требованиям штатов в первый класс вошло мужских всего 15 монастырей, а во второй класс — 41, в третий класс — 100. На содержание всех мужских штатных монастырей было определено ежегодно выдавать по 174 750 руб., на содержание женских монастырей назначено ежегодно выдавать по 33 000 руб. Из женских монастырей в первый класс вошли 4 монастыря, во второй класс — 18, а в третий класс — 45. Троице-Сергиева Лавра и Александро-Невская Лавра были оставлены вне штата.
После учреждения штатов в России из 947 монастырей оставлены были в штате 223 монастыря. Монастыри, не имевшие крестьян, — в количестве 161 оставлены были на прежнем положении, т. е. должны были сами себя содержать. Остальные же монастыри (561) были упразднены или обращены в приходские церкви. «Духовная комиссия освободила и от тех несвойственных монастырям видов служения государству, какие им были предписаны под предлогом вотчин. Вместе с тем распоряжение об отбрании вотчин наносило ущерб не всем монастырям, а только многовотчинным, между тем как упомянутое освобождение простиралось на все вообще монастыри... Сокращая монастыри существующие, правительство заботится об учреждении их, где находит нужным. Так оказалась в штате Сергиева пустынь в Петергофском уезде, а в самом Петербурге устраивается женский монастырь».
Таким образом, с учреждением штатов для Троице-Сергиевой пустыни наступает новый период ее самостоятельного бытия. Согласно определению от 26 февраля пустынь возводилась в самостоятельный второклассный монастырь. Настоятель пустыни возводился в сан архимандрита. Сама пустынь переходила в ведение Петербургской епархии. Только теперь для пустыни открывалось широкое поле деятельности. Вместе с тем пустынь лишалась духовной и материальной поддержки a href="../../booksergieva.html">Троице-Сергиевой Лавры. После указа пустынь лишилась всей земли, купленной еще архимандритом Варлаамом (Высоцким) на лаврские средства. Монастырская слобода, насчитывавшая 7 дворов и 35 человек, также отошла от пустыни.
Пустыни осталась только та земля, которую подарила императрица Анна Иоанновна. Для ведения хозяйства к пустыни были прикреплены 17 человек из крестьян, приписанных к Александро-Невской Лавре. Возвеличенная на бумаге, пустынь фактически была умалена. Обитель должна была существовать самостоятельно, не имея для того необходимых средств.
«Но не столь важны были для Обители эти потери, как они ни велики, сколь вреден был для нее неудобный способ ее управления настоятелями и частое перемещение их... Причисленная к разряду второклассных монастырей, она все же оставалась малоизвестною в России и ведома была только в одной северной столице и ближайших окрестностях...»
По указу пустынь передавалась в управление архимандритам. Это определение, кажется, должно было бы способствовать росту и процветанию пустыни. Но в действительности получилось довольно далеко не так. До 1765 г. пустынью управлял строитель. 10 мая 1765 г. последовал указ, в котором говорилось:
«Троицкой Лавры Семинарии ректора иеромонаха Варлаама повелением произвести архимандритом в Троицкую Санкт-Петербургской епархии пустыню, что по Петергофской дороге».
С этого времени пустынь находилась под управлением то ректоров семинарий, то ученых архимандритов, вызываемых в столицу для несения череды богослужения и проповеди, то законоучителей разных учебных заведений. Нетрудно понять, что ученые архимандриты заняты были наукой и делами учебных заведений, а для управления монастырем у них почти не оставалось времени. Печально было еще одно обстоятельство: почему-то пустынь была избрана как дополнительный источник материального обеспечения архимандритов.
Архимандриты все время находились в Петербурге, а в своем монастыре бывали слишком редко. В большинстве случаев настоятели бывали в пустыни в каникулярное время, в торжественные дни и в дни храмовых праздников. Не зная жизни пустыни и ее нужд, они и не очень этим интересовались. В свои короткие посещения архимандриты не успевали изучить быт и недостатки братии и не задавались целью отыскать средства для благоустройства пустыни, которая их питала. Монастырь опять оставался без руководителя. Лучшего результата, конечно, трудно добиться в подобных условиях. Ректор не мог одинаково исполнять два послушания: одно надо было полюбить, а другое предоставить самому себе. На двух совершенно разных поприщах деятельности нельзя ожидать одинаковых результатов, хотя усердие может быть везде одинаковым. Поэтому едва ли можно возлагать вину за такой исход на настоятелей. Скорее всего вина лежала на Духовной Консистории, совмещавшей эти две несовместимые должности.
Второй недостаток этого периода заключался в том, что настоятелей переводили очень часто. Например, за 1774 год в пустыни значится 4 настоятеля: архимандрит Иосиф (1770— 1774), архимандрит Вениамин Румовский (1774), архимандрит Транквиллин (1774) и архимандрит Палладий (1774— 1778). За 54 года (1765—1819) в пустыни сменилось 25 настоятелей! Естественно, что за такой короткий срок настоятель не успевал не только проявить свою деятельность, но едва ли мог ознакомиться с монастырской жизнью и изучить братию. Получив в управление монастырь, настоятель оставлял его под наблюдение казначея. Но казначей не мог заменить настоятеля. Прежде всего, он имел слишком ограниченные права, да и не имел нравственного влияния на братию. Братия нуждалась в добром наставнике, который бы поддерживал в монастыре дух истинного благочестия. В результате оказалось, что монастырь фактически оставался без руководителя.
В 1885 г. газета «Новое время» писала:
«При Екатерине же пришлось обители испытывать две неудобные для нее меры: неправильное отобрание 400 десятин земли, приобретенных лично основателем, о. Варлаамом, и отдачу обители ректорам Санкт-Петербургской семинарии, так сказать, на кормление. Двадцать пять ректоров семинарии были настоятелями монастыря, а после того, с 1819 года, обитель причислена была к ревельскому викариату, и с нее получали доходы епископы ревельские, викарии Петербургской митрополии.
Так дело шло 70 лет: настоятели обители, лично с ней не связанные, смотревшие на нее как на временную доходную статью, присущую известному месту, пока они его занимают, не входили как следует в монастырское хозяйство, и обитель была в упадке».
Крестьяне, прикрепленные к пустыни, постепенно все разбежались, хотя правительство строго наказывало за побеги.
В дальнейшем число служилых людей было вновь пополнено, но в первое время они были для пустыни почти бесполезными людьми.
За отобранные земли пустыни обещались рыбные ловли, выгонная земля и скотный двор. Однако вскоре рыбные ловли были отказаны по причине отсутствия поблизости озер. Для выгона скота отведен бывший монастырский же сад, а для скота — бывший монастырский скотный двор. Для обработки земли у монастыря недоставало рабочих рук, и потому земля постоянно отдавалась в аренду. Других дополнительных источников для существования у монастыря не было.
Но не только в материальном отношении состояние пустыни было неудовлетворительным. Отсутствие настоятеля в какой-то мере сказалось и на нравственности братии. В пустынь стали присылать на исправление из епархиального ведомства провинившихся церковнослужителей. Строгого надзора за ними в монастыре не было, и потому их присутствие отрицательно сказывалось на братии. Число братии за это время не превышало 20 человек, среди которых почти всегда жили 2-3 человека, присланных на покаяние.
«Короче сказать, ослабление монастырского порядка доведено было до того, что с течением времени она (обитель) не только не улучшалась, но приходила постепенно в заметный упадок. К довершению же всех невзгод, в какое поставлена была обитель неопределенным образом управления, она сделалась почти исключительным местом в епархии, куда присылалось для исправления и покаяния множество лиц духовного и светского сословий, что повреждало и самую нравственность малого числа братии, лишенных личного руководства своих настоятелей».
Было бы несправедливо видеть в период управления пустынью учеными архимандритами только одни недостатки. Несмотря на неблагоприятные условия, в каких оказался монастырь, он продолжал расти и крепнуть.
То, что не успевал сделать один настоятель, доканчивал другой. Постепенно пустынь превратилась в довольно приличный монастырь. Жители Петербурга стали приезжать в пустынь на богомолье в большем количестве, чем раньше. Да и духовные власти, оценив значение пустыни для столицы, стали отпускать больше средств на содержание обители. Кроме того, приток добровольных пожертвований от молящихся постепенно возрастал. На эти средства вокруг монастыря была построена каменная ограда с четырьмя двухэтажными башнями, благодаря чему обитель приобрела вид настоящего монастыря.
В описываемое время должность настоятеля Троице-Сергиевой пустыни была как бы промежуточной, так как большинство ее настоятелей очень скоро возводилось в сан епископа. С 1765 по 1833 г. в пустыни в звании настоятелей побывали многие деятели Русской Православной Церкви. В списках настоятелей записаны имена: Вениамина Румовского (1774), Анастасия Братановского (1795—1796), Феофилакта Русанова (1796—1798), Амвросия Протасова (1799—1800), Евгения Болховитинова (1802—1804), Григория Постникова (1822— 1836) и других. Почти все настоятели этого периода замечательны своей благотворной деятельностью на ниве духовных школ и церковных приходов. У многих из них имеются печатные труды: проповеди, богословские, исторические и другие сочинения. За 68 лет в пустыни сменилось 25 архимандритов и 5 епископов. О некоторых из них имеется много сведений в печатной литературе, но некоторых архимандритов неизвестны даже фамилии.
В 1764 г., после возведения Троице-Сергиевой пустыни во второй класс, протопоп Никита Далматов произвел в обители опись. В описи было сказано, что в пустыни было две церкви: пятиглавая каменная церковь, трехпрестольная, во имя Святой Троицы и во вновь построенном флигеле церковь одноглавая во имя преподобного Сергия.
Ризница пустыни была настолько скромна, что в ней не было архимандричьих облачений. 25 октября 1764 г. преосвященный Гавриил, архиепископ Санкт-Петербургский, просил Синод обеспечить пустынь архимандричьей ризницей. В библиотеке пустыни насчитывалось всего 70 книг. Братии и рабочих в пустыни было всего 11 человек. Даже в 1768 году при архимандрите Димитрии (Грозинском) оставалось по-прежнему 11 человек. Так выглядела пустынь при возведении во второй класс.
Говоря о настоятелях пустыни, можно не преувеличивая сказать, что почти у каждого из них в деятельности было что-то замечательное. Так, например, архимандрит Варлаам Синьковский, будучи еще ректором Троицкой семинарии (в a href="../../booksergieva.html">Троице-Сергиевой Лавре), в 1764 г. получил из Санкт-Петербурга известие о том, что семинарию закроют и исключат из числа учебных заведений. В том году составлялись новые штаты. У Лавры имения отбирались и семинария лишалась средств содержания, так как содержалась она на средства Лавры. Отец Варлаам понимал значение семинарии и потому принял все меры к тому, чтобы оставить семинарию действующей. По этому случаю он писал в Санкт-Петербург бывшему ректору Троицкой семинарии Платону (Левшину), который был тогда придворным проповедником: «...С лишком двадцать лет наука проводила счастливые дни в Лавре, а теперь грустно склонила главу и ходит в смущении».
Платону удалось спасти семинарию от исключения из числа учебных заведений. Таким образом, своевременные сигналы о. Варлаама помогли сохранить семинарию.
Через год о. Варлаам был произведен в архимандриты и назначен настоятелем пустыни. Но недолго пришлось архимандриту управлять пустынью. В 1766 г. он переведен был в Иосифов Волоколамский монастырь. Императрица собственноручно написала на докладе: «перевести, но притом напоминается, что сия пустынь, по положению своему, требует достойного же архимандрита». Эта резолюция красноречиво говорит о том, что даже светские власти ценили достоинства архимандрита Варлаама. С другой стороны, слова «сия пустынь, по положению своему...» показывают, что уже в то время пустыни отводилось особое значение. Когда архимандрит Макарий Сусальников (1782—1787) доложил в Синод о том, что строения пустыни нуждаются в ремонте, то из казны в 1785 году на починку крыши Троицкого собора было отпущено 500 руб. 22 октября 1786 г. Екатерина II велела отпустить на строение и ремонт Сергиевой пустыни 4 122 руб. 69 коп., а 4 июля того же года к празднику преподобного Сергия пожаловала еще 500 руб.
Следующим памятным для пустыни архимандритом был Антоний (1788—1792). Он испросил разрешение на постройку храма в честь св. Иакова, брата Господня. Храм строился на средства вдовы генерал-лейтенанта И.Я. Хлебниковой, над могилой ее отца (освящен храм был только в 1820 году 23 августа).
Если прежние архимандриты заботились об укреплении строений пустыни, то архимандрит Анастасий Братановский (1795—1796), приняв в управление пустынь, сразу же обратил внимание на внутреннюю жизнь обители. До сих пор пустынь существовала на особом положении и потому не имела своего особого устава. Архимандрит Анастасий нашел, что в этом заключается большой недостаток. Он считал, что введение в монастырь общежительного устава положительно скажется в жизни братии.
В 1795 г. архимандрит Анастасий писал в Духовную Консисторию: «...Заведение общественной в монастыре жизни сколько поспешествует к управлению церкви, благочинию и довольству братии. Сие свидетельствуют многие обители... Таковое общежительство возымело начало и в Троицкой Сергиевой пустыни, но сохранить оно целости своея и прийти в большее совершенство не может без архипастырского утверждения». О. Анастасий предлагал на рассмотрение и утверждение для пустыни следующий Устав.
1. В храм Господень для молитвоприношений собираться всей братии, и каждому по званию своему предстоять с благоговением, молчанием и внимательностью.
2. Приметя какие-либо неисправности, не делать во время службы никаких окриков, дабы как предстоящему народу не подать соблазна, так и учинившаго ошибку не привести в большее замешательство; но исправлять по окончании службы или в трапезе, делая, таким образом, впредь осторожными.
3. Кроме обыкновенных служений литургии, вечерни и заутрени, петь, по заведенному прежде установлению, акафисты: Богоматери в субботу, а Спасителю в Воскресение прежде ранния обедни. В Воскресение же, после обедни поздния, отправлять соборне молебен преподобному Сергию.
4. Вечернее правило читать в церкви и для слушания оного собираться по данному звону всей братии.
5. Ко всем службам приходить братии немедленно. Небрегущих о том штрафовать: первое выговором в присутствии всей братии, а не исправляющихся, поклонами во время трапезы.
6. К отправлению для богомольцев молебного пения собираться всей братии в церковь немедленно по данному в колокол звону и случающуюся, кроме кружечного вкладу, для братии дачу по рукам не делить, но полагать в кружку.
7. Трапезу приуготовлять токмо обеденную: остатки же от оныя могут быть употреблены для нищих и для вечернего кушанья, если кто из братии пожелает. Трапеза должна быть нескудная, хмельного питья не употреблять, но поставлять на стол хороший квас, а в нарочитыя праздники и мед.
8. В продолжении трапезы быть чтение при всеобщем молчании и внимательности. По окончании же оныя, принести Господу благодарныя молитвы, расходиться братии чинно, отнюдь не оставаясь в трапезе для бесполезных разговоров.
9. Для содержания братии, трапезы, ризницы и всего монастыря сумму, как окладную, так и неокладную кружечную, часовенную, масляную и подобную сим употреблять соединенно без раздела братии по рукам.
10. Всякому из братии предлагать о своих надобностях казначею и оныя исполнять немедленно. Если же кто, не сказывая о нуждах своих, будет таить негодование и скрытным образом преклонять к роптанию и других, таковый пред всею братиею обличен, штрафуется.
11. Собираемую сумму записывать в присутствии братии в книгу приходов, и быть ей под ведением казначея, которому о нуждах как монастыря, так и братии предлагать настоятелю и с ведома его вести расходы, чему делать счет через каждые два месяца, дабы расходы не превышали доходов.
12. В помощь казначею избрать расходчика, который бы закупал нужныя вещи для трапезы и братии по распоряжению казначея, а для смотрения за трапезою тоже избрать трапезного, которому относиться во всем принадлежащем до трапезы к казначею.
13. Как настоятель по разным должностям своим не может быть всегда в монастыре, то казначею во образе настоятеля входить во все благоустройство монастыря, и братии относиться к нему с почтительностью, послушанием и уважением, отнюдь не делая никаких дерзостей.
14. Никому из братии не отлучаться из монастыря, так и в келиях своих принимать гостей без ведома казначея. В город отпускать не часто, да и то для крайних нужд, о которых просящий должен сказать казначею, но и в этом случае отпускать со сроком и видом, с которым он должен явиться к находящемуся в Петербурге Настоятелю своему.
15. Если кто с сего времени и впредь скажется противоборствуют; обжещитию, возмущающ братию, дерзок и непослушен: такового немедленно представлять к Его Высокопреосвященству да позволено будет».
24 июля 1875 г. последовала резолюция: «Сии положения утверждаются, о сем к Архимандриту с братиею послать Указ».
Получив резолюцию, архимандрит Анастасий велел написать текст Устава уставным письмом и прибить к трапезе, а указ хранить в ризнице.
Устав, предложенный архимандритом Анастасием, внес новое только в вопрос о разделе братской кружки. Остальные же вопросы оставались без существенных изменений. Несмотря на это, через 15 лет Устав был отменен, как не соответствующий условиям, в каких находилась пустынь.
Далее: Через год архимандрит Анастасий был переведен в Московский Новоспасский монастырь...
