Спешите делать добро

Свято-Троицкий Данилов монастырь
в Переславле-Залесском.
8. Спешите делать добро.

Преподобный исполнил волю князя: в 1525 году он оставил Горицкий монастырь, где был около тридцати лет настоятелем, и перешел на 66-м году жизни в основанный им монастырь, который, по его имени, давно уже назывался Даниловым. В обители он ввел строгое общежитие.

Брат великого князя Московского, князь Углицкий Димитрий Иванович, когда случалось ему проезжать из Углича в Москву и обратно, всегда бывал на Божедомье в обители Даниила и жертвовал в нее постоянную милостыню. Благодаря старца за его труды во славу Божию, князь говаривал: «Всякое дело начинается человеком, а приводится к концу Богом. Сколько раз я проезжал по этому месту и всегда видел его пустым и заброшенным всеми. Теперь, в самое короткое время, какой оно наполнилось красотой и благодатью!» Перед своей смертью он завещал обители 150 рублей.

По примеру великого князя многие богатые и знатные люди благотворили новоустроенному монастырю, привносили свои лепты и простые богомольцы. Больших богатств монастырь никогда не имел, но и нужды с тех пор не имел - строился и укреплялся под мудрым руководством своего настоятеля.

Однажды один из иноков обители, удрученный большим строительством, сказал Преподобному Даниилу: «Хором построено много. Для какой надобности все это?» Даниил отвечал: «Если Богу угодно будет, эти постройки не окажутся напрасными. Поверь мне, брат Марк, хоть я и грешен, и телом буду отдален от вас, но духом никогда не разлучусь с вами, и благодать Божия будет на этом месте». И Господь зримо не покидал Своею помощью святую обитель.

Когда Московское государство поразил большой голод, не миновал он и Переславля-Залесского. На торгу хлеба нельзя было купить ни за какие деньги. А у Даниила проживало до семидесяти человек братии, не считая большого числа помогавших монастырю и постоянно живущих при нем мирян. Старший хлебник Филофей, инок добродетельный, упал духом и с прискорбием сообщил своему настоятелю, что муки осталось менее чем на неделю, а до нового урожая - более семи месяцев.

Подвижник пришел к житнице и увидел, что муки действительно осталось всего около пятнадцати четвертей. Тут он заметил стоящую рядом убогую вдову с тремя малыми ребятишками, с мольбой протягивающую к нему мешочек. Даниил утешил несчастную женщину ласковым словом и, наполнив мукой ее мешочек, помолился Богу, благословил остальную муку и торжественно сказал келарю: «Не нарушь повеления нашего, не обидь голодных людей, которые будут приходить в монастырь за помощью. Не отпускай никого из них без пропитания, даже если придется отдать последнее. Господь защитит нас по воле Своей».

Приказания старца были свято исполнены: всем приходившим давали довольно («нещадно»), но остатка муки чудесным образом хватало на пропитание иноков, мирян и всех нищих и голодных, которые во множестве являлись за подаянием. Молва о милосердном игумене быстро облетела округу: просящих становилось все больше, но воодушевленные примером монахов христолюбивые люди приносили все, что могли от скудости своей, и таким образом многие переславцы и поселяне были избавлены от голодной смерти.

Приняли участие в деле милосердия и вельможные горожане Федор Шапкин и Никита Зезевитов, которые, прослышав о бедственном положении Данилова монастыря, за месяц до нового урожая прислали братии пропитание - восемьдесят четвертей ржи.

Всему, чему научился Преподобный в обители святого Пафнутия Боровского, чего сам достиг в подвиге молитвы, поста и смиренномудрия, все, чем Господь наградил Своего верного ученика, - все это раскрылось и расцвело полным цветом в годы его настоятельства. Он был рачительным хозяином вверенной ему обители и заботливым отцом для братии. Забота его о насельниках простиралась до последних мелочей. Однако, неустанно заботясь о том, чтобы насельники обители имели все необходимое для жизни, более того старался преподобный Даниил питать братию хлебом духовным. Он учил иноков совершать молитвы в храме и келлиях без поспешности, с благоговением, пропуская слова через самые глубины души, и не только днем, но и ночью. Он требовал, чтобы после вечернего правила никто не вел праздных разговоров, не рассеивался, но пребывал в безмолвии и в меру предавался сну. «Не следует, брат, без крайней нужды нарушать в монастыре безмолвия и вести разговоры в келлиях и во всяких службах, а надобно в тиши помышлять о душе. Ты же этой ночью беседовал в хлебопекарне. Оставь это, брат», - так кротко вразумлял мудрый игумен однажды провинившегося послушника. Не раз напоминал он братии последний наказ преподобного Пафнутия: «Ей, чада, спешите делать добро».

Однажды преподобный Даниил вместе с иноками шел около ограды монастыря и увидел троих увечных, брошенных без призора. И тогда он распорядился взять несчастных в обитель и ухаживать за ними. Когда узнали об этом в Переславле, то его жители, не имевшие сил и средств для оказания медицинской помощи болящим, стали тайно подбрасывать их к воротам монастыря, в надежде, что они будут взяты и вылечены. И действительно, никто не получал отказа. В то время, когда не существовало почти никакой правительственной или общественной помощи, здесь во имя Христа кормили голодающих и лечили больных. Так при Даниловском монастыре возникла первая в Переславле больница и первая организация помощи голодающим. Преподобный с искренней радостью принимал страдальцев как драгоценный Божий дар и великую Его милость. Часто он сам лично заботился о болящих: покоил и врачевал, утешал душеполезными словами, снабжал пищей и одеждой. Некоторые из них, выздоровев, возвращались домой к родным, другие, по благословению настоятеля, оставались жить в обители, а иные и умирали в ней.

Много рассказывали о чудесных исцелениях по молитвам преподобного Даниила, об освобождении несчастных от нечистых духов, о возвращении к истине многих прельщенных. Потому с каждым годом росло число паломников, приходивших помолиться в монастырь, получить благословение святого игумена.

Однажды градоправитель Смоленска боярин Иван Воронцов, почитатель Преподобного, впал в тяжкую неизлечимую болезнь. Находясь при смерти, он вспомнил о любви к нему старца Даниила и обратился в душе к Преподобному за молитвенной помощью и облегчением страданий. «Отче Данииле! - молился больной. - Ты всегда приносил нам много добра спасительными советами и поучениями, твоими молитвами мы избавились не от одной скорби. Спаси и на этот раз меня от лютой болезни своим заступлением. Верую, что ты имеешь дерзновение перед Богом, чтобы облегчить мою боль». Тотчас больной впал в забытье и увидел, что около него сидит преподобный Даниил и врачует его. Пришедши в себя, Воронцов почувствовал себя здоровым, а его родственники и друзья были изумлены чудесным исцелением. Позже боярин сам явился к Преподобному, вручил ему милостыню на монастырь и объявил при всех братиях, что вернулся к жизни святыми молитвами подвижника.

В лекарском деле успешно помогал преподобному Даниилу монах Нил. Немец по происхождению, врач по образованию и протестант по воспитанию, он жил богато в мире, но, не найдя истины в лютеранстве, оставил все, пришел к Даниилу и принял через некоторое время пострижение в возрасте около сорока лет. С жаром отдался Нил иноческим подвигам: стирал братиям власяницы, носил воду, одевался в самые худшие одежды, отдавая лучшее братиям. Никогда не выходил он из обители, даже не стаивал у ее ворот, питался только хлебом и водой - и то через день и помалу, старался всем угодить, воспитывая в себе беспрекословное послушание наставнику, и даже, по благословению преподобного, возложил на себя железные вериги. Считая себя грешнее всех людей, Нил всех просил молиться за него и сам всегда благодарил Господа, говоря: «Я на себе постиг, что Христос Бог наш воистину человеколюбив, ибо меня, столь мерзкого и нечистого, Он не возгнушался привести от немецкой прелести в благочестивую православную веру и сопричислил к чину иноков, Ему работающих».

Этот Нил всегда помнил о часе смертном и глубоко скорбел, что придется дать ответ на Страшном Суде за все грехи прошлой невоздержанной жизни и, может быть, терпеть вечные муки ада. Постоянные размышления о смерти и возмездии, без утешительной надежды на прощение и бесконечную любовь и милость Божию навели на душу Нила глубокое уныние, грозившее перейти в отчаяние. Преподобный Даниил вовремя заметил опасность, в которой находился брат, и поспешил мудрой беседой и советом утешить его.

«Веруй от всей души, без сомнений, в Бога и никогда не умрешь, - поучал старец страдальца. - Живущие здесь богоугодно не увидят смерти. Душа человека праведного разлучается с телом и переселяется в вечную жизнь со святыми, которую уготовал Бог любящим Его» (I Кор. 11,9).

Не сразу уныние и безнадежность уступили место в душе Нила надежде и умилению. Нил много спорил со своим наставником, но в конце концов, побежденный его любовью и мудростью, обрел необходимые монаху качества: душевный мир, ясность и умиление.

В деле устроения жизни обители много помогал преподобному Даниилу его любимый ученик и воспитанник Герасим (+1554), который двадцать лет прожил со старцем в одной келлии. Также переславец родом, по профессии «кожешвец» (сапожник, меховщик), Герасим в юности пришел к Преподобному, принял от Даниила постриг и в дальнейшем был самым необходимым помощником ему во всякого рода внешних - «дипломатических» - делах и посылках. Про него даже знал великий князь Василий III (Иоаннович).

Новоначальный инок Герасим ревностно совершал подвиг поста и молитвы: принимал пищу через день и через два, неопустительно выполнял келейное правило, а иногда и всю ночь стоял на молитве. Преподобному старцу усердно служил в заботах о новой обители, особенно в построении храмов и келлий. Чистой и скромной жизнью Герасим снискал всеобщее уважение и любовь не только в обители, но и далеко за оградой ее. Прожив двадцать шесть лет под руководством преподобного Даниила, он вышел оттуда, по благословению старца, духовно зрелым и опытным монахом-подвижником, с желанием работать Господу в уединении, избравшим один из самых трудных путей к спасению. В 1528 году он поселился в глухих лесах Смоленской земли, в Дорогобужском округе.

Преподобный Герасим служил всем примером: он спал сидя, питался хлебом и водой, исполнял самые тяжелые работы. В этой земле преподобный Герасим основал четыре монастыря, главный из которых - Свято-Троицкий Болдинский монастырь. Святые мощи его и покоятся в этой чтимой смоленской обители.

Осенью 1528 г. великий князь Василий Иоаннович посетил Переславль в четвертый раз. В богомольном путешествии его сопровождала супруга, великая княгиня Елена, чтобы молиться с ним о даровании наследника.

В этот раз великий князь Василий III был особенно милостив и внимателен к Преподобному: запросто беседовал с ним, освободил, по его просьбе, приговоренных к смертной казни, вкушал монастырский хлеб. Тогда и пообещал Василий Иоаннович выстроить каменный храм во имя Пресвятой Троицы и велел передать преподобному Даниилу заготовленные в Горицком монастыре и Никитском монастыре кирпичи и даже самые кирпичные сараи (заводы).

В 1530 году исполнилось заветное желание великого князя, которое, собственно, и побудило его к богомольным походам по святым местам Северной Фиваиды - по святым (общежительным) монастырям, основанным друзьями, собеседниками и учениками Преподобного Сергия Радонежского. У великого князя Московского 25 августа 1530 года родился долгожданный наследник - сын Иоанн.

К преподобному Даниилу прибыл посол из Москвы с грамотой, приглашая как можно скорее явиться в Москву. Преподобный, а ему было в то время около семидесяти лет, оставляет обитель и немедля прибывает к к великому князю. Был тогда призван и товарищ преподобного Даниила - знаменитый в то время подвижник Кассиан Босой, ученик преподобного Иосифа Волоцкого.

Великий князь со слезами умиления сказал старцам, что их святыми молитвами, помощью Господа и Пречистой Богородицы послана ему на старости лет светлая радость - иметь сына и наследника царству. Самодержец также просил старцев-подвижников быть восприемниками новорожденного от святой купели и ограждать его своими Богоприятными молитвами.

Царственный младенец был крещен в обители преподобного Сергия Радонежского, у самых Богоносных мощей Всероссийского чудотворца. От крещенской купели приняли новорожденного царевича Иоанна праведные старцы Даниил и Кассиан.

Когда окончились торжества крещения и помазания святым миром, преподобный Даниил отправился в свою обитель и обратился к прежним подвигам: он считал себя самым последним из людей, носил власяницу и худые грубые одежды, был первым на всякой монастырской работе, кротко и любовно беседовал со всеми, особенно же с убогими и бедными.

Появились однажды желающие посмотреть, как ведет себя теперь игумен - царский кум, и нашли его на монастырском скотном дворе с лопатой в руках, вычищающим хлев и укоряющим работника за нерасторопность. И все дивились кротости и простоте старца, а также его беспримерному трудолюбию.

Благоволение великого князя к обители преподобного Даниила ознаменовалось построением в 1530-1532 гг. каменного храма в честь Пресвятой Троицы. Так Василий III благодарил Бога за рождение сына - будущего великого государя Иоанна Грозного, крестным отцом которого стал преподобный игумен Даниил. По этому храму и монастырь стал называться Свято-Троицким (а по кончине преподобного Даниила в апреле 1540 года к этому величайшему имени навсегда присоединилось и его святое имя).

В 1533 году у Василия Иоанновича рождается второй сын - Георгий. И вновь в восприемники от святой купели приглашается преподобный Даниил. И опять люди мира пришли посмотреть на старца, на долю которого выпала такая честь, но они увидели, что подвижник своими руками строит братские келлии и отхожие места.

В период становления и формирования принципов и традиций русской самодержавной монархии, ярким и типичным представителем которой был царь Василий Иоаннович III, на новом этапе исторического пути молодого православного государства явился вопрос об отношении государства к монастырям. И в частности, вопрос о монастырском землевладении. В числе многих выдающихся государственных и церковных деятелей, изрядно потрудившихся при разрешении этого трудного, на годы (и века!) затянувшегося судьбоносного спора, видим мы и блаженного старца Даниила.

Имея возможность прямого общения с государем, преподобный Даниил своим добрым и мудрым словом мог окончательно убедить государя и его приближенных в том, что разумное землевладение монастырей, рачительное ведение монастырского хозяйства укрепляют, развивают и одухотворяют взаимоотношения государственной и духовной власти с народом и, тем самым, делают крепкой и здоровой всю державу и весь народ. До конца дней своих оставаясь твердым последователем политики и учения преподобного Иосифа Волоцкого в отношениях между государством и монастырями, блаженный игумен на примере своей обители доказал пользу монастырского управления землей и хозяйством.

Неоднократно приходилось Даниилу, будучи уже в весьма преклонном возрасте, совершать долгие путешествия, часто сопровождавшиеся опасностями от разбойников и зверей. Всегда, чудесным образом, по молитвам старца ко Господу и Его Пречистой Матери, удавалось Даниилу и его спутникам избегнуть, казалось, неминуемой смерти.

Однажды на ночлеге напал на монастырский обоз, к которому присоединились и городские купцы, известный тогда разбойник Симон Воронов со своей шайкой. Бандиты пытали купцов, но не могли отыскать преподобного Даниила. Они надеялись взять с игумена известного монастыря богатый выкуп. А подвижник в это время был в противоположном углу избы, творил молитву. Разбойники проходили рядом, но не могли увидеть и отыскать его, так как хранила Преподобного небесная сила. Захватив коней и часть монашеского скарба, объятые неизъяснимым ужасом, разбойники бросились бежать, как будто их преследовало и разило невидимое воинство.

Эти грабители, скоро пойманные после нападения на монастырский обоз, сетовали: «Везде перед нами молитвы Даниловы расставлены, как сети, и страх постоянно загоняет нас туда, а теперь мы и совсем в них запутались».

Судебные власти Москвы дали знать Преподобному, что разбойники схвачены, чтобы он прислал людей опознать и забрать имущество и лошадей монастыря, но подвижник отказался, говоря: «Бог Своею благодатью укрыл нас от гибели и отомстил преступникам за нас, и нам нечего больше делать».

Был святой Даниил великим прозорливцем. Так, своему духовному чаду Андрею, служившему в одном из переславских храмов, старец Даниил предсказал, что он будет царским духовником: «Ныне христолюбивый самодержец избрание сотворяет о духовном ей советнице в бывшее место. Ты же, аще и не хощешь, но будеши тамо в предидущия лета».

Предсказание исполнилось через десять лет после кончины преподобного Даниила. Овдовев, священник Андрей принял монашеский постриг и по прошествии указанного святым старцем срока стал преемником на Первосвятительской кафедре святителя Макария и духовником Иоанна Васильевича Грозного.

В начале 1539 года, в шестое лето правления великого князя Иоанна IV Васильевича, игумен Даниил (в возрасте 79 лет) посетил крестника своего. Богоносный старец сообщил ему, что переславские храмы Иоанна Предтечи и Николая Чудотворца (что находился у Никольских ворот городского вала, взорван в 1930-е годы) сильно обветшали и необходимо построить новые. При этом преподобный Даниил сказал, что у ветхого храма Святителя Николая в земле лежат мощи святого князя Андрея Смоленского, «которому в прежние времена, как он твердо знает и помнит, была служба со стихирами и каноном, и лик его писали на иконах». Об этом же он доложил святителю Иоасафу. Великий князь и митрополит Московский приказали построить новые храмы и дозволили преподобному Даниилу вместе с местным духовенством осмотреть гроб святого князя Андрея.

После молебна разобрали надгробный памятник благоверного князя и начали копать могилу. Открыли гроб и в нем обнаружили мощи, обернутые берестою. Мощи оказались нетленными: они издавали благоухание, волосы были русые и долгие, одежда целая, с медными пуговицами. Крупицы бересты, осыпавшиеся при отгребании земли, брали с верою недужные и исцелялись. Преподобный Даниил послал священника Константина известить о том московского митрополита и великого князя.

Князь Андрей Смоленский был современником Преподобного Сергия Радонежского и святого князя Димитрия Донского, но о нем не знали, ибо подвиг его совершался втайне. Князь Андрей имел неоспоримые права на Смоленское княжество, однако, избегая кровопролитных междоусобий, от княжения отказался добровольно. Нрава он был кроткого и смиренного, поэтому, когда завистливые родственники стали домогаться древнего и влиятельного «Смоленского стола», сея клевету и крамолу по всей округе, князь Андрей тайно ушел из своего города и «бедным странником» пришел в Переславль-Залесский.

Предполагают, что это случилось около 1360 года. Благоверный князь Андрей поселился у древнего храма Святителя Николая за чертой города, неподалеку от южных городских ворот. Вскоре он, по благословению священника, стал пономарем. В этом же звании и скончался в 1390 году. При нем был обнаружен княжеский перстень с печатью и родословная грамота. Почитание князя-пономаря верующими началось сразу же после его погребения в связи со множеством чудес и исцелений, происходящих на его могиле.

Из Москвы были присланы архимандрит кремлевского Чудова монастыря Иона и Успенский протопоп Гурий для проверки донесений и перенесения мощей в храм. По неизвестным причинам, приехавшие вздумали допрашивать святого старца, «с чьего дозволения решился он отыскивать мощи?», и объявили, будто бы «владыка митрополит ничего не знает о том и ничего не приказывал»

Старец заплакал и сказал: «Не будем искушать Духа Святого, действующего в чудесных рабах Своих. Не говорите также, будто ничего не известно Великому Отцу нашему и святителю. Бог мне свидетель, что извещал я его сам, и не только его, но и благочестивого Самодержца, и по их воле осмелился я, недостойный, открыть святые мощи». С прискорбием сказал потом Даниил, что все противодействующие святому делу будут неизбежно наказаны.

Эти слова смутили следователей, но потом они приняли их за плод дряхлой старости. Впрочем, очевидность дела вынудила покончить неуместный спор. Мощи блаженного князя Андрея положили в новый гроб и совершили службу. Но грозные предсказания старца сбылись: архимандрит претерпел тяжкие скорби, унижения и истязания, а протопресвитер лишился любимого сына.

Никольский же храм, по Промыслу Божию о Своем угоднике, был восстановлен, а через некоторое время преобразован в Князь-Андреевский Никольский монастырь (ныне не существует). Открывая мощи святого князя и возобновляя его церковное почитание, Преподобный хотел напомнить своим согражданам о том, что дороже всех богатств и выше всякой славы человеческой любовь Христова, что ради нее можно и нужно жертвовать всем, чем владеешь на земле, ибо «нет на земле ничего, что мог бы дать человек в выкуп за душу свою» (Мф. 16, 26).

Преподобный Даниил часто рассказывал братии и мирянам душеполезные повести. Особенно запомнилась слушателям одна - о некоем таинственном переславском богомольце, который в ночное время посещал городские храмы и горячо молился о людях города. При этом запертые двери храмов неведомой силой раскрывались перед ним сами, и сами собой возгорались свечи и лампады перед образами. Когда же пытались опознать богомольца, он неизменно уходил и скрывался, причем часто на глазах преследователей переходил городскую реку Трубеж, как по суше. Слушатели подвижника не без оснований подозревали, что ходивший по водам был не кто иной, как сам преподобный Даниил.

В конце 1539 года, после освидетельствования и прославле­ния мощей святого благоверного князя Андрея, в Свято-Троицком монастыре была учреждена архимандрия. Но преподобный Даниил почувствовал, что слабеет от старости и в недалеком времени должен покинуть этот мир. Он собрал насельников своей обители и спросил, кого они желают избрать своим духовным наставником вместо него. Но братия не решилась при живом почитаемом игумене обсуждать этот вопрос. Тогда подвижник решил известить митрополита и великого князя о необходимости назначить себе преемника. Он вновь выехал в Москву и, волей Божией, встретил великого князя и митрополита в Свято-Троицкой обители преподобного Сергия. По велению царя и благословению митрополита, подвижник Белоезерский Иларион (постриженик игумена Даниила) был поставлен архимандритом Троице-Даниловского монастыря.

Тогда же Иоанн IV дал обители село Троицкое и Воргушу. Заметим, что владельцы околомонастырских земель, ранее ожесточенно враждовавших с братией и игуменом, неоднократно причинявшие им многие скорби и убытки, с укреплением и прославлением монастыря изрядно разбогатели, просили у старца прощения и уже сами охотно жаловали обители некоторые свои угодья. Так же охотно под монастырское управление и владение шли и крестьяне, и мастеровые, составляя при монастыре целую слободу.