Болезнь и завещание

Предсмертная болезнь и завещание

Старец Василий в это время сильно страдал от тяжелой болезни, в которой всецело предал себя в руки Божий. О том, с каким терпением, смирением и упованием на Господа нес он этот крест, свидетельствовал его духовный отец протоиерей Сергий Цветков: «Касательно своей телесной немощи, которая сильно беспокоила его, особенно в последние годы жизни, он говорил: «Господи! Ты прибежище мое от скорби, обдержащие мя. Ты, Господи, радость моя! Избави мя от обыдеших мя».

Находясь незадолго до кончины на лечении в Москве. Василий Иванович написал собранной им братии письмо, ставшее его духовным завещанием.

«Возлюбленная моя о Господе братия! — писал он. — Во-первых, прошу вас, помолитеся Господу и Пречистей Его Матери, чтобы Дал мне Бог терпения в моей скорби, и вы не малодушествуйте, а стяжите в терпении души ваша. Моя скорбь не к смерти, но к славе Божией, и дает мне моя скорбь намек милости Бога, и я с полной надеждой остаюсь, что и я в свое время скажу словами пророка Давида: «По множеству болезней моих возвесилиша утешения душу мою». Препоручаю вас милости Божией и покровительству Божией Матери. Покорный к вам Василий Грязнов. А при сем еще скажу вам слова Самого Спасителя, что вернее и благонадежнее всего от человека не возможна, а у Бога невозможного нету... дороже и полезнее для человека на свете и промысла нет, как Бог да молитва. Один день. Проведенный в молитве, лучше тысящи лет, чем бы в каком деле хорошем нам не казалось, а при сем держитесь единодушия и согласия между собой. Что делать будешь, когда так пришлось напротив нашего желания; но все еще это не беда, а училище внутреннего человека; для чего человек и родился на свет. Чтобы сим сокровищем обладать. Буди имя Господне благословенно во здравии и в скорбях. Именно так, братия моя; больше писать не предвижу...»

Протоиерей Сергий Цветков свидетельствовал о том, что память часа смертного, возбужденная чтением слова Божия и писаний Святых Отцов, не оставляла его во всю жизнь. Василий Иванович любил беседовать о часе смертном и при этом говорил: «Иисусе сладчайший! Просвети моя мысли сердечныя и даждь ми память смертную». Перед кончиной он часто говорил: «Помру, то заверните меня в рогожу, по особому Промыслу Божию то будет».

Надгробные памятники Василий Иванович называл бездушными камнями. «Мой памятник, — говорил он, — Сладчайший Иисус. Он надежда в смерти моей. Он живот по смерти моей и утешение мое на суде Его».

Святой праведный Василий отошел ко Господу 16 февраля 1869 года в воскресный день, тотчас по принятии Святых Христовых Тайн — не дождавшись официального открытия монастыря, не сподобившись принятия ангельского образа, чего так желала душа его.

На погребении присутствовало 22 протоиерея, 22 диакона, 40 причетчиков, около сорока монахов и два хора певчих. Похороны отличались особой пышностью, они стали подлинным духовным торжеством для всех жителей Павловского Посада.

Сохранилось фото, запечатлевшее погребение старца Василия. Сверху, около головы, умершего стоят, справа налево: местные купцы Демьян Фролов, Шевелкин, третий — Яков Иванович Лабзин. Ниже головы святого праведного Василия — духовник семьи Лабзиных, кавалер царских орденов Святого Владимира протоиерей Павел Доброклонский (ум. 1909).

После революции, когда на имя старца начались гонения, в судебных документах эта фотография фигурирует, как «картина большого размера, изображающая Василия Грязнова в гробу с наклеенными статистами».

Через несколько дней после кончины Василия Ивановича Я. И. Лабзин получил отказ на очередное прошение об учреждении обители. Однако Господу было угодно прославить старца в звании мирянина и явить на нем славу Свою.