Образный язык и научные гипотезы
Пошевели мозгами. Каждый не раз слышал этот не слишком вежливый, но в общем-то дружелюбный призыв мыслить.
Недавно японские нейрофизиологи, применив изощренную технику эксперимента — введя прямо в мозг тончайшие световоды,— воочию увидели, что нервные клетки действительно «шевелятся», то есть совершают движение наподобие амеб.
Эти движения усиливаются в периоды интенсивной работы мозга. Так что выражение «шевелить мозгами» имеет буквальный смысл.
Случайно ли устойчивый оборот образной разговорной речи точно отразил сущность явления, глубоко скрытого от невооруженного взгляда, или же такое совпадение закономерно? На первый взгляд такая постановка вопроса звучит не более чем шуткой. Но в начале девятнадцатого века никто, кроме Шлимана, не верил, что в «Илиаде» Гомера точно указано местоположение Трои. Та же история повторилась при поисках Ниневии Лейардом, который под одним из ничем не примечательных глиняных холмов Месопотамии в точном соответствии с библейской версией нашел руины этой столицы Ассирийской державы.
В обоих случаях буквальное прочтение, кажущееся первоначально наивным и даже нелепым, приводило к весьма плодотворным научным результатам...
Разговорная речь, ее богатство, точность, выразительность, образность рождены столетиями, десятки поколений отбирали и шлифовали устойчивые ее обороты. Так почему же не принять в качестве вероятного, что многие такие обороты действительно обладают эвристической силой, то есть способностью при тщательном их анализе открывать сущность явлений? Ведь, как справедливо писал П. Валери, «в глубинах времени и ясности в обход душа свое богатство создает» — наши понятия первоначально рождаются в результате длительного деятельного опыта, в том числе неосознаваемого. Позднее коллективная практика, сознание подвергают их строгой и всесторонней проверке. Вот почему эти понятия могут нести прямые сведения о таинственных для нас процессах мышления, проявлениях духовной жизни.
Память. В глубинах памяти. Прорезалось в памяти. Всплыло в памяти. Мысль вертится в голове. Мелькают догадки. Провал в памяти.
При чтении этих оборотов возникает наглядный образ памяти — это нечто объемное, имеющее глубину, то, в чем можно всплывать, вообще двигаться. Вспоминают путем случайных, повторных, стремительных блужданий по этому таинственному пространству, в котором можно заблудиться. Не говорит ли об этом слово «заблуждение», столь часто употребляемое для обозначения ошибочных идей?
В обиходе современной науки бытуют три варианта гипотезы о том, как организована память. Одни исследователи считают, что информация записывается в мозге в больших молекулах, структурные единицы которых выполняют роль букв или слов. Другие склонны думать, что важнейшими элементами памяти являются особые соединения между нервными клетками — синапсы, которые изменяют свои свойства под влиянием важнейшей информации.
И, наконец, третьи — согласны с мнением ведущего исследователя а области памяти академика Михаила Николаевича Ливанова.
Память, по Ливанову, можно наглядно представить в виде сложного объемного узора, меняющегося во времени таким образом, что между отдельными частями мозга, вовлеченными в совместную работу при первоначальном восприятии события, возникают и сохраняются согласованные ритмы. Представьте себе многомиллионный ночной город: окна домов освещены, причем свечение каждого окна, этажей, целых домов подчинено сложным ритмам. Отдельные люди, кварталы, улицы, районы ведут друг с другом разговор ритмами этой световой музыки.
Очевидно, что наглядный образ памяти, складывающийся, когда мы вслушиваемся в устойчивые обороты разговорной речи, гораздо лучше согласуется с представлениями о ритмической природе памяти, чем гипотезами о молекулах памяти или синаптическом ее механизме. Ритмические узоры в мозге, возникновение временной согласованности ритмов между разными его отделами, участвующими в запоминании события, недавно показаны экспериментально.
Открытый мозг — это возможно во время операций — освещали ультрафиолетовыми лучами, в которых видно люминесцентное свечение молекул НАД-Н — важнейших трансформаторов энергии, и таким образом могли следить за изменением концентрации этих молекул в нервных клетках. А концентрация этих молекул меняется вместе с электрической и метаболической активностью клеток. Так вот, люминесцентное свечение мозга действительно напоминает картину ночного города, в котором жители переговариваются друг с другом мельканием света в окнах своих домов.
Бродят мысли в голове. Закралась мысль. Мысль осенила. Мысль взбрела в голову. Мысль сверлит. Отключиться от мыслей. Ошарашен мыслью...
Различные, способы появления и движения мысли — когда-нибудь и им будут, наверное, найдены соответствующие механизмы.
Глубокая мысль. Поверхностная мысль. Мелкая мыслишка.
Мысль, как и память, имеет объем.
Светлая мысль. Яркая мысль. Прозрачная мысль. Туманная мысль. Четкая мысль.
У мысли есть своя четкая структура, и она может быть охарактеризована по степени видимости, осознанности этой структуры.
Яркая мысль. Соответствуют ли ей более интенсивные процессы в клетках, не будет ли более ярким при такой мысли свечение НАД-Н?
Это поразило его до глубины души. Сознавать в глубине души (душа, оказывается, как мысль и память, имеет объем!). Большая душа. Широкая душа. Сомнение закралось в душу (то есть душа больше «по объему» отдельного чувства, мысли). Душа поет. Что-то непонятное творилось в его душе. В душе он осознавал. Душевное движение. В душевном порыве. Полет души.
Нам предстоит еще понять точный смысл этих выражений. Пока лишь ясно, что они характеризуют различные состояния психики, но когда-нибудь нам наверняка будет более ясен смысл этих различий, их природа на разных уровнях организации материи, включая функции мозга.
Любовь с первого взгляда. Этот оборот разговорной речи фиксирует важнейший факт — способность человека (а в принципе, вероятно, и некоторых высших животных, дельфинов, например) мгновенно определять высокое соответствие двух личностей. Соответствие с какой точки зрения? Кто может определить и оценить объективно это соответствие, понятие в данном случае вроде бы сугубо субъективное, недоступное для внешнего мира,— тайну двух? Или же тут есть и объективная мера — высокая вероятность или надежда оставить совершенное потомство?
Немыслимая чепуха. Значит, есть чепуха мыслимая?
А следовательно, есть вещи и явления реальные и существующие, а могут быть мыслимые в противопоставление немыслимым. Значит, не все может быть даже мыслимо, и даже мыслимые меры имеют свои естественные ограничения. В чем ограничения — вот еще один вопрос, подсказанный внимательным отношением к нашему языку. Многое можно извлечь не только из существующих оборотов разговорной речи, но и из факта их отсутствия. Например, «мысль родилась», но нельзя сказать «мысль умерла». В этих случаях мы говорим о смерти идеи, гипотезы, теории, оказавшейся ложной. В отсутствии такого оборота заключена великая истина бессмертия мысли, идеи преодоления смерти с появлением мышления.
О многих сложных и высоких явлениях природы и человеческой психики — таких, как память, мысль, любовь,— трудно или невозможно получить сведения привычными методами естественных наук, в которых царит число, численная мера. Тут явно требуются иные подходы, ближе стоящие к художественному творчеству. И не послужит ли анализ разговорного языка — этой питательной среды поэзии и литературы — тем мостом, который свяжет два основных подхода к познанию человека—гуманитарного и естественнонаучного?
Обороты разговорной речи могут дать полезную пищу для размышления и в обширной области физиологических наук
В сердце екнуло. Каким процессам это соответствует?
Душа ушла в пятки, сидит в печенках, дыхание сперло, защемило в груди — каждому из этих и подобных выражений наверняка соответствует конкретный физиологический механизм, а сами выражения фиксируют явления, которым надо искать объяснения.
Пища для ума. Можно умереть от скуки.
Не говорят ли эти выражения о совершенно исключительной роли внешних впечатлений для работы, развития и существования мозга? Эта роль, конечно, лишь в малой степени осознана в педагогике.
Работая с устойчивыми оборотами речи, следует иметь в виду, что есть среди них и имеющие явный назидательный смысл — сюда относятся по большей части пословицы и поговорки или исторически обусловленные, взятые из литературы и привязанные таким образом к конкретным ситуациям. Не исключено, однако, что и такие обороты могут нести двойной смысл — исторически обусловленный и второй — вскрывающий механизмы формирования понятий.
Вторжение в научный язык массы специальных терминов, особенно тех, что являются «кальками» с английского, подчас создает помеху мышлению людей, занятых наукой. Происходит отрыв мышления от своего естественного субстрата — родного разговорного языка. Это порождает систему плоских штампов вместо системы понятий. Вместо животворного удивления перед неизвестным явлением — набор готовых ответов из готовых терминов. А ведь устойчивые обороты разговорной речи точно отражают явления. Почему бы не использовать их максимально широко и в языке науки? Разве специальные термины, особенно чуждые родному языку, точнее?
Ведь, как правило, для этих терминов нужно давать определения, а, как известно, для сложных понятий нельзя давать корректных определений так, чтобы посредством таких понятий можно было создать замкнутую, логически непротиворечивую систему. В математике это было строго доказано Геделем еще в первой четверти нашего века. Явления мира, особенно связанные с человеком и его психикой, многомерны.
Понятия, их отражающие, также должны быть многомерны. Этому требованию как нельзя лучше соответствуют устойчивые обороты разговорной речи — эти крупицы, искорки поэтического восприятия мира.
Очевидно, что поэтическое воспитание, язык поэзии обладают огромной емкостью и точностью, на многие порядки превосходящие емкость и точность сухого терминологического языка науки.
Доктор биологических наук А. Маленков и И. Колотыгина.
Опубликовано в журнале «Наука и жизнь», № 11, 1982 г.
