Начало черногорско-русских отношений
Начало постоянных черногорско-русских отношений и их развитие в XVIII веке.
В 1700 году митрополитом Черногорским стал Даниил (Петрович). С тех пор более двух веков Черногория находится под властью рода Петровичей из села и племени Ньегуши. Это был и политик, и полководец — «воеводич Сербской земли», как он сам себя называл. Владыка Даниил превращает Черногорию в чисто православную теократическую державу, возвратив самыми крутыми мерами отпавших ранее в ислам и поддерживая православных на окатоличенном побережье, вследствие чего многие сербы вернулись в Святое Православие, к исконной вере своих отцов. Он внес совершенно новый дух на Балканы — дух победный, освободительный, торжествующий дух Церкви Воинствующей.
Это было время, когда православная культура под натиском ислама и католицизма должна была незамедлительно ответить на их стремительный поход в борьбе за мировое господство. Вызов тогда был принят Россией и Черногорией. Обе страны начали войну с турками — хотя и не имея для этого достаточных сил и средств. Черногория в 1709 году покончила у себя с потурченцами, а Петр I повел русскую армию в Прутский поход после победы над шведами под Полтавой в 1709 году, причем в русском войске был сербский полк. Но так как огромное турецкое войско превосходило русское в пять раз, тот поход, к несчастью, потерпел в 1710 году неудачу, и только чудом не погибла окруженная русская армия, вынужденная уйти, заключив мир. После этого Петр I и решил призвать к восстанию балканских христиан, из которых самыми способными к этому, естественно, виделись черногорцы.
Однако в это время, как и в течение всего XVIII века, обе стороны явно переоценивали силы друг друга, как, впрочем, и свои собственные. Поэтому военные действия митрополита Даниила тоже закончились страшным разгромом Черногории в результате целого ряда карательных походов турецких полчищ. Хотя наступление турок 1712 года и было отбито в узком горном проходе, но в 1714 году им удалось, пользуясь огромным численным превосходством и артиллерией, сжечь Цетин-ский монастырь и истребить большинство черногорцев.
Страна была просто поставлена на грань выживания.
Потери от этой войны были невосполнимы без немедленной помощи. И митрополит Даниил отправляется к призвавшему его на войну Петру I в Россию.
Российский монарх, конечно же, не оставил в беде верных союзников-черногорцев. По документальному свидетельству, «император Петр Великий, одобрив их усердие и ревность к российскому двору, послал с митрополитом в Черногорию церковные сосуды, архиерейские и священнические одежды, пожаловал 5 тысяч рублей на возобновление церквей и монастыря Цетинского и 5 тысяч на вспомоществование разоренным в той войне, и сверх того 160 золотых медалей для отличившихся. В то же время император определил чрез каждые три года Цетинскому монастырю по 500 рублей милостыни, наградив народ двумя грамотами от 9 июля 1715 года» (Черногорско-русские отношения... С. 205).
Это были существенные по тем временам деньги для маленькой страны. Но и бедствующая Черногория обязалась в случае новой войны России с Турцией опять вступить в войну с басурманами.
Итак, в результате неимоверных усилий владыке Даниилу удалось отстоять самостоятельность и целостность державы (во многом благодаря русской моральной и материальной поддержке). Митрополит Даниил отошел ко Господу в 1735 году. Умирая, он завещал держаться православной России и говорил: «Я — москов! я — москов!», то есть: «Я — московский! я — московский!»
После его смерти для страны началось достаточно смутное и неустойчивое время, так как не сразу нашелся достойный преемник столь великому основателю черногорской теократии. Связь с Россией, тем не менее продолжается, и Черногорский митрополит Савва также посещает Россию. При нем происходит явление безпримерное в истории православных народов — семилетнее правление самозванца, который выдавал себя за русского царя Петра III (с 1767). Но что удивительно, в это время простодушный и героический народ, верящий, что им теперь правит «Русский Царь», делает невероятные успехи. Так, сплотившись, черногорцы отразили все нападения и еретиков-латинян, и басурман, которые страшились восстания балканских православных и их объединения под властью самозванца. О нем, конечно, можно спорить, тем более что в России самозванство чуть не привело страну к развалу, а в данном случае вообще вызывало справедливое возмущение императрицы Екатерины II. Но приведем некоторые свидетельства: «Этот ложный царь любил Православие и, кроме своего самозванства, был на пользу народу» (Житие святого Петра Цетинского. С. 10-11); «За весьма краткое время этот самозванец успел эффективно организовать управление земли, установить мир и порядок, каких, по словам владыки Саввы, в Черногории никогда до того не было» (Сербы в восточноевропейской диаспоре. Россия. С. 166); «Когда этот удивительный властелин был убит своим слугой, подкупленным турками (1773), то снова пробудились в народе суровость и страсти, а семя раздоров принесло страшные плоды» (Житие святого Петра Цетинского. С. 11).
А в 1782 году господарем Черногории уже становится святой Петр Цетинский — Петр I в черногорской историографии. Это был лучший властелин за всю историю страны, под главенством которого Черногория вступила в XIX век. Таким образом, период нестабильности продолжался в целом около полувека. За это время у народа не было ни одного легитимного достойного вождя, который был бы в силах кардинально изменить к лучшему положение дел в стране.
Что же изменилось за период времени от российского Петра I до Петра I черногорского? Какие новые тенденции в развитии отношений появились и каково их значение? Отразился ли политический кризис России эпохи дворцовых переворотов и политический кризис Черногории эпохи нестабильности на отношениях? Был ли в этих отношениях также определенный кризис и как он был преодолен?
Следует отметить, что при всех политических перипетиях сербская диаспора в России постоянно усиливается в течение всего XVIII века, давая славных государственных мужей, воинов и дипломатов. Первым был Савва Владиславич Рагузинский — дипломат школы Петра I, установивший связи России с Черногорией, Молдавией, Валахией, республикой Дубровник. Позднее он прославился как посол в Китае, успешно решивший территориальные пограничные проблемы (умер в 1738). Славен был и генерал-аншеф Петр Попович Текелия, упразднивший Сечь Запорожскую «без проливания и единой капли крови», что было великой дипломатической заслугой (умер в 1792). Знаменит был Андрей Михайлович Милорадович, черниговский губернатор. Громкую военную известность приобрел генерал Михаил Андреевич Милорадович — герой войны с Турцией и Наполеоном, погибший при безстрашной попытке предотвратить кровопролитие во время бунта декабристов на Сенатской площади. Были и другие славные выходцы из сербских земель в России (см.: Сербы в восточноевропейской диаспоре: Россия». С. 47-70).
С 1752-1753 до 1762-1764 года на южной границе Российской империи существовали даже такие уникальные военно-административные национальные образования, как Ново-Сербия и Славяно-Сербия с сербским населением, пользовавшиеся особыми правами и льготами вплоть до самоуправления. Именно сербы основали в это время город Луганск. С сербов, кстати, началось и формирование самых элитных частей российской армии — гусарских полков.
Но все вышесказанное не означает, что в самих черногорско-русских отношениях совершенно не было драматичных и тяжелых моментов. С одной стороны, развитие России по светскому имперскому пути, начатому Петром Великим, способствовало интенсивному развитию отношений, а с другой — в России происходил духовный упадок, даже кризис в Церкви — ее обмирщение, насаждаемое тем же императором через упразднение патриаршества и поставление на должность обер-прокурора Синода (то есть во главе Православной Церкви) мирянина, зачастую враждебного Православию. Петр Великий к тому же сам негативно относился к патриархальным русским устоям, а также к церковной старине и монашеству. Это, конечно, не могло не отразиться на отношениях со страной, в которой власть исконно стояла на православных, даже крестоносных устоях, а резиденция властителя находилась именно в монастыре.
Другими причинами, затруднявшими великий союз, были самозванцы и аферисты. Причем в Черногории это были люди, скрывавшиеся от правосудия, и они, как правило, выдавали себя за русских (обычно за священников). Это вполне естественно, так как Россия славилась как богатейшая страна, где иностранцу можно легко и быстро сделать карьеру; а Черногория славилась как неприступное убежище для беглецов, где не задают лишних вопросов.
Из положительных тенденций в черногорско-русских отношениях следует отметить:
1) увеличение материальной и усиление моральной помощи Черногории со стороны России;
2) обучение в России черногорцев для дальнейшего возвращения на Родину;
3) массовая эмиграция черногорцев в Россию.
Первое укрепляло стабильное положение островного православного государства, постоянно находящегося на грани выживания. Это послужило основой для складывания национальной черногорской русофильской идеологии. Братская помощь вызывала в ответ горячую любовь у народа, не избалованного чрезмерным вниманием и сочувствием и не видевшего в других государствах искренности и безкорыстия по отношению к себе.
Второе позволяло избавиться островной культуре от вынужденной изоляции, в которую она попала из-за католиков и мусульман. Именно со святого Петра I Цетинского, который, хотя и кратковременно, но все же обучался в России, Черногория начинает развиваться по всем направлениям. Святитель выводит страну на мировой уровень, являясь, по сути, вторым после владыки Даниила отцом свободной православной Черногории.
Третье позволяло хоть в какой-то мере решить постоянную проблему Черногории. Угроза голода висела над страной на протяжении всего XVIII века, и даже позднее. Островное положение страны еще более усугубляло эту проблему. Постоянный приток беженцев в страну-убежище для всех православных Балкан при нехватке ресурсов создавал чрезвычайное положение. Поэтому отток населения в дружественную православную державу был огромным облегчением.
Что касается материальной помощи, то следует отметить, что политическая нестабильность в обоих государствах повлияла лишь на регулярность выплат, но отнюдь не привела к их ограничению и сокращению:
«1744... Императрица Елисавета Петровна благосклонно приняла митрополита Савву Петровича Негуша и за оказанные народом черногорским родителю ее услуги всемилостивейше пожаловала на возобновление монастырей 3 тыс. рублей и столько же не доданной по 1743 год Цетинскому монастырю милостыни. Сверх того архиерейское облачение, священнические и диаконские одежды, серебряные церковные сосуды, церковные книги, тысячу рублей на проезд митрополита и грамоту от 10 мая» (Черногорско-русские отношения... С. 206); «1754... Императрица Елизавета благосклонно приняла в Санкт-Петербурге митрополита Василия и пожаловала народу его 5 тыс. руб., также архиерейское облачение, священнические и диаконские одежды, книги, 3 тыс. рублей на проезд митрополиту, брилиантовую панагию и грамоту от 8 мая 1754 года» (Там же. С. 207).
Видно, насколько возросли выплаты за эти десять лет, притом что в то время не было стремительной инфляции и обезценивания денег. Одновременная выплата возросла почти в два раза, а сумма на проезд митрополиту — ровно в три раза. В самом конце XVIII века выплата увеличивается кардинально — это уже происходит при святителе Петре Цетинском: «1799... Император Павел I повелел отпускать черногорцам с 1 ген-варя 1799 года по тысяче червонных ежегодно и пожаловал грамотою своею от 19 января того же года» (Там же. С. 208).
Шло военное противостояние России с Наполеоном — это год знаменитого альпийского похода Суворова. Черногория удачно воевала с наполеоновской Францией под руководством святого Петра Цетинского.
Следует заметить, что 1000 рублей золотом на каждый год для небольшой страны, живущей натуральным хозяйством и военной добычей, — сумма очень даже значительная по тем временам. Императором Петром Великим была установлена выплата 500 рублей раз в три года. Таким образом, от митрополита Даниила — первого основателя черногорского могущества, до святого Петра — второго основателя черногорского могущества ежегодный бюджет Черногории, построенный почти исключительно на русских выплатах, вырос в шесть раз, причем выплаты золотом еще более увеличивали значительность этой суммы.
До сих пор в ризнице Цетинского монастыря сохраняются драгоценные святые реликвии, подаренные русскими царями, — кресты, панагии, митры и пр. Для державы теократической, какой являлась Черногория, они были существеннейшей поддержкой власти и авторитета митрополита Черногорского над вверенной ему паствой. Вид православного митрополита с драгоценным наперсным крестом, высокохудожественной панагией, в бриллиантовой митре, в сияющем золотыми переливами архиерейском облачении невольно внушал уважение и благоговение каждому черногорцу, а также перед каждым иностранцем и иноверцем поддерживал престиж православной теократической державы. Неподражаемая красота и величие архиерейского богослужения сильнейшим образом поддерживали народный дух в Воинствующей Церкви Черногорской.
Особую ценность представляла богослужебная литература. Еще в XVII веке, до установления постоянных отношений, она уже доходила до митрополии Черногорско-Приморской. Об этом свидетельствует П. А. Толстой, выдержка из путевого дневника которого уже приводилась выше:
«Июня в 12-й день, то есть в день Пятидесятницы, из местечка Перасты ездил я в село Ризу, где живут сербы греческого закону, и в том селе слушал святыя литоргии в греческой церкви, тое святую службу служил сербский священник словенским языком. Того помяненного села Риза жители принели меня с любовью и с великим почтением. И как из того села поехал, проводили меня до моей лодки великим многолюдством. В той помяненной греческой церкве имеют некоторые церковные книги и московской печати, также есть святых икон, московских писем штилистовых. А завозят туды иконы и книги с Москвы греки» (Черногорско-русские отношения... С. 35).
Следует напомнить, что написано это еще летом 1698 года (сохранена орфография оригинала), и судя по всему, все, что видел русский путешественник, было вполне устоявшейся традицией.
Приведенные выше наблюдения из жизни митрополии Черногорско-Приморской очень ценны, так как проливают свет сразу на несколько важных моментов. Через греческое посредство книги и иконы московские могли доходить в отдаленнейшие от России края православного мира. Русофильство базировалось прежде всего на единоверии и уже в конце XVII века было традицией давней и прочной, несмотря на отсутствие постоянных отношений. Ценились не только книги московской печати, но и литографированные иконы — «штилистовые», которые не занимали много места во время перевоза и были доступны по цене любому.
В то же время финансовая помощь России, большие по тогдашним меркам деньги, вызывали у недобросовестных людей горячее желание быстро и без труда разбогатеть. Это совпало с самым неблагоприятным периодом в отношениях российской императорской власти и Русской Церкви. При Екатерине II, продолжившей начинания Петра Великого и Петра III и имевшей протестантское образование, было закрыто в принудительном порядке большинство русских монастырей, а у остальных отобраны пожертвованные им доброхотами земли и сокращено число насельников. Репрессии императорской власти против Церкви привели к тому, что монашество пришло в большой упадок: обмирщенная светская власть не видела в нем практической пользы для государства и стремилось заполнить монастыри солдатами-инвалидами, истребляя саму духовную основу Православия. Политическим же центром Черногории являлся именно монастырь. Естественно, что это был самый неблагоприятный момент для развития черногорско-русских отношений.
Святому союзу повредил и самый неблагоприятный отзыв о Черногории за все время отношений с Россией. Представитель России в Черногории Стефан Иустинович Пучков, прибывший в Черногорию в 1759 году, задержался здесь лишь на месяц с небольшим. Однако это не помешало ему по возвращении в Россию предоставить весьма неблагоприятный отзыв о Черногории и черногорцах, напоминающий приговор без права апелляции, хотя он видел Черногорию лишь мельком: «Народ дик. Черногорцы никакого права и закона не имеют между собой» и. т. д. (Краткая история митрополии... С. 28). Рафинированный дворянин не в силах был оценить главного — порядка не внешнего, а внутреннего — духовного строя теократической державы.
Настало время для рассмотрения еще одного инцидента в черногорско-русских отношениях. В 1785 году святой Петр Цетинский прибыл в Россию, надеясь найти здесь понимание и поддержку, но был принудительно, под надзором полиции, выслан из страны в срочном порядке с оскорблениями в самозванстве. Святой настолько тяжело это пережил, что в дальнейшем, несмотря на приглашение Екатерины II, признавшей свою ошибку, уже никогда в Россию не приезжал.
Это произошло из-за стечения целого ряда печальных обстоятельств, уже перечисленных выше. Здесь сказались безбожие и развращение высшего дворянства, а также подозрительное отношение к монашеству вообще в эпоху борьбы с монастырями. Сыграло свою роль и появление самозванцев и аферистов как в одной державе, так и в другой. Это были люди, паразитировавшие, к сожалению, на черногорско-русских отношениях. Святой, не подозревая ничего дурного, вошел в общение с двумя подобными аферистами-сербами, имевшими в России свой интерес. После их разоблачения и на святителя Петра Цетинского была брошена тень подозрения, что также послужило причиной для применения столь суровых мер.
Кроме того, были и другие объективные причины тому, особенно недавнее самозванство в Черногории Шчепана Малого. Прошло всего лишь три года от конца его семилетнего правления под именем Петра III — мужа императрицы Екатерины II, ею свергнутого. Это долгое правление в дружественной державе самозванца, да еще под видом ненавистного ей человека, правление, которое она долго была не в силах пресечь, ее страшно обижало.
К тому же и бунт Пугачева, также называвшего себя Петром III, должен был еще более усилить неприязненное отношение к Черногории у русской императрицы. Вот основные явления, которые привели к ужасному инциденту, жертвой которого и стал Черногорский святитель Петр Цетинский.
В отношениях между державами столь дружественными и столь отдаленными очень важным был фактор информационный. В этом плане, благодаря России, произошел перелом в царствование предыдущей императрицы, Елизаветы Петровны, которая очень любила Церковь и монастыри, в отличие от Екатерины II — немки по происхождению и бывшей лютеранки, чуждой православным устоям.
«Владыка Василий в Москве в 1754 году напечатал «Историю о Черной Горе». Это первая печатная история Черногории. Она сыграла великую роль в формировании сознания черногорцев о вековой независимости под управлением цетинских владык. Непосредственная политическая цель обнародования Истории, которая посвящена российскому вице-канцлеру Михаилу Иларионовичу Воронцову, было показать себя как единственного представителя единственной свободной земли на Балканах. Исходя из этого, черногорцы достойны внимания русского двора, так как говорится: "Если бы они не так храбро сражались, то полностью попали бы в неволю, как и вся Сербия". Из-за этого Черная Гора, провозглашает владыка Василий, с помощью России сыграет выдающуюся роль в сербском народе» (Сербы в восточноевропейской диаспоре. Россия. С. 165).
Это событие занимает совершенно особое место в двусторонних отношениях, в развитие которых владыка Василий внес огромный вклад. Особенно показательна сама смерть его. «Второй раз владыка Василий посетил Россию в 1765 году. Он хотел новой русской царице Екатерине II предложить, чтобы Черногория находилась "под покровительством императорского русского царского величества". Хотел своим глазами увидеть царицу Екатерину и получить грамоты, которые русские императоры даровали черногорским владыкам. В январе 1766 года владыка Василий в Коллегию иностранных дел предоставил заявление о "глубокой приверженности черногорского народа русскому двору". Ожидая приема от русской царицы, владыка Василий умер в апреле 1766 года.
Владыка Василий Петрович духовно направил черногорцев "да через Россию выйдут из своей политической и духовной замкнутости и так положат основание величию и мощи" (Там же. С. 165-166).
Владыка Василий также поднял вопрос об эмиграции черногорцев в Россию. «За четыре года, от 1756 до 1760, в Россию переселилось 1499 человек» (Краткая история митрополии... С. 28). Но часть вернулась обратно из-за противостояния владыке гувернадура Радоньича, «который на самом деле был провенецианский человек» (Там же).
Прозападный, прокатолический человек сумел внести свою отраву в простодушные и искренние души. Это был не такой большой по значению, но все же крайне неприятный скандал. Из этого видим, что владыка Василий был прекрасным деятелем на благо Церкви и родной державы, но не обладал несгибаемой силой духа, подобной силе духа владыки Даниила, что и не позволило ему окончить период смут и стать великим народным вождем-объединителем, как это удалось сделать святому Петру Цетинскому.
Со святого Петра — первого Черногорского митрополита, обучавшегося в ранние годы в России, начинается качественно новый период в черногорско-русских отношениях, расцвет которого пал на XIX век. Он сумел за долгий период своего правления, составившего целую эпоху в жизни народа (1784-1830), сильно возвеличить черногорскую теократию. Чтобы вполне понять, о чем здесь идет речь, необходимо сначала проанализировать всеохватность церковных отношений в жизни православного народа.
Далее: Всеохватность церковных отношений
