Обычные отговорки

от трезвости

Дата публикации или обновления 01.05.2021
  • К оглавлению: Спутник христианина
  • Обычные отговорки народа от трезвости.

    Давно уже замечено, что человеческой природе свойственно подыскивать и выдумывать оправдания своим недостаткам и слабостям. Неудивительно поэтому, что народ наш, издавна привыкший к водке, которая была необходимой принадлежностью всех его общественных, семейных и церковных радостей и торжеств, с величайшим трудом расстается с ней; и чем народ невежественнее, грубее и темнее, тем тяжелее его разлука с этим врагом.

    Всем известно, что в городах, где много шинков и жидов, труднее завести трезвость, чем по селам, и в одном и том же селе легче склонить к трезвости земледельца, чем ремесленника — кузнеца, ткача, мясника.

    Легче завести трезвость в том селе, где нет винокурни, чем в том, где она есть; легче там, где много земли, сенокоса, скота и молочных произведений, чем там, где приходится круглый год пробавляться ржаным хлебом да серыми щами.

    И мы видим, что в селах зажиточных трезвость прививается скоро, между тем как в бедных трудно даже положить ей начало. Но и в тех местах, где одни охотно заводят у себя общества трезвости, находятся такие, которые хотя и признают очевидную пользу этих обществ, однако не вступают в них из опасения нанести вред своему здоровью и имуществу полным воздержанием от водки и пьянства.

    — Почему не вступаете в общества трезвости? — спрашивает батюшка.

    — Не могу я: здоровье у меня слабо. Не выпью водки, так и хлеба не могу съесть, а выпью — и съем со вкусом, и хоть легкой работой займусь.

    — А ты почему не дашь зарока от пьянства?

    — Я, — говорит, — всей душой рада бы, да не могу: больно уж плохо живется мне на белом свете. Муж всегда сердит, бранится да ругается со мной; дома шум, гам, драка — настоящий ад! Не выпить водки — с тоски помереть.

    — А вы почему не зарекаетесь?

    — Я ремесленник, кузнец, нельзя мне давать зарока. У нас такой уж обычай: привез кто колеса ковать, чтобы обручи крепко держались, нужно смочить их, то есть выпить водки. Везет кто работу, везет с собой и водку; если бы я с ним не выпил, в другой раз ко мне не приехал бы: отдаст работу другому, либо жиду. И рад бы не вылить, да нужно.

    Ткач говорит:

    — Известно вам, как ведется ремесло наше с давних пор: приходят с пряжей — несут с собой водку и хлеб; берут полотно — тоже. Не приму я водки, не выпью с ним — и работы мне никто не даст. Мясник отговаривается тем, что человек он торговый: постоянно приходится с новыми людьми дело иметь:

    — Хожу я по селам скот покупать. Приду в хату с бутылкой, торг лучше идет и куплю дешевле. Без водки хозяин и говорить со мной не стал бы: заломит цену и гривенником не поступится. А у меня жена, дети, мне хочется больше заработать.

    — А вы почему не даете зарока?

    — Мне не нужно, — говорит один, — по корчмам и кабакам я не пьянствую, а дома представится редкий случай — отчего же не выпить?

    — Давать зарок — боюсь греха, — говорит другой. — И такой-то, и другой зарекались не пить, а потом стали пить больше прежнего. Вот и я боюсь, как бы мне также не навлечь на себя тяжкого греха.

    Таковы обычные оправдания, к которым прибегают крестьяне, когда священник или другой кто убеждает вступить в общество трезвости. С первого разу может показаться, что эти извинения и на самом деле основательны, а когда разберешь их получше, то и выходит, что это не больше как одни пустые отговорки: просто не хочется навсегда бросить гнусный порок, к которому успели крепко привыкнуть.

    Мы разберем все эти извинения по порядку.

    «Я, говорит, дала бы зарок, да здоровье у меня плохо». «Я страдаю одышкой; и откашлянуть не смогу, если не выпью, а выпью — все же легче станет».

    Кому уж лучше знать, как не ученым докторам, с чего приключаются и как излечиваются болезни легких (одышка)? А вот они-то и запрещают строго-настрого таким людям употреблять водку. Здоровый человек может снести действие водки, а для больного она яд, потому что разгорячает и сгущает кровь, а это-то и вредит больше всего страдающим одышкой.

    Таким больным полезно коровье молоко, свежее масло, ячменный или пшенный суп, а водка еще ни одного чахоточного не вылечила, а многих, и даже очень многих, преждевременно в гроб свела.

    Другой говорит: «Я и куска хлеба не мог бы проглотить, если бы не выпил вперед водки». Но так говорили многие и в тех селах, где все от мала до велика дали зарок не пить водки и навсегда изгнали ее из своего села. За ними последовали и те, что не могли без водки и хлеба съесть, теперь они не пьют, а живут: спросите их, и они вам скажут, что теперь лучше и с большим вкусом едят хлеб, чем прежде при водке.

    Когда одного из таких спросили, как он теперь ест хлеб без водки, тот сказал: «Желудок человеческий — это лошадь, а водка — кнут. Правда, лошадь бежит, когда ее бьют кнутом, все ж таки она бежит и дальше, и лучше от хорошего корма, чем от кнута. Прежде я не мог есть без водки, потому что мой желудок так к ней привык, как лошадь к кнуту; а теперь, когда вместо водки я могу есть лучшую пищу, я чувствую себя здоровее и лучше, как тот конь, которого вместо кнута станут кормить хорошим овсом».

    Другому, который боялся дать зарок от пьянства, потому что без водки не мог принимать пищи, один лекарь посоветовал выпивать натощак за час до обеда большой стакан чистой воды. При этом он объяснил ему значение этого средства: «Вода сильнее водки, — говорил лекарь, — хотя тебе и кажется, что водка сильнее воды. Выпьешь ты водки — она разогреет кровь в тех жилах, что в желудке, желудок придет в сильное возбуждение и переварит все, что в нем есть; но после этого в нем останется кислота, которая есть в водке, а кислота-то эта очень вредна для здоровья и производит неприятную отрыжку. А когда ты выпьешь чистой, холодной воды, она и вытянет из желудка всю нечистоту, всполоснет его, освежит, и он с большей силой будет переваривать всякую пищу, которая потом лучше превращается в жизненные соки». Так говорил ученый лекарь, хорошо знающий, как пища превращается в жизненные соки и что для того нужно.

    Несмотря, однако, на это, находятся такие, которые не слушают доброго и умного совета, пьянствуют по-прежнему и говорят в свое оправдание: «Такой-то и такой пил водку и прожил 80 лет в добром здоровье». Это правда; но кто знает, что если бы он совсем не пил водки, не прожил ли бы и сто лет? Ведь человек и к яду может привыкнуть, почему же не привыкнуть ему и к водке, которая тоже яд, только медленный. Люди доказали, что можно привыкнуть к сильному яду — мышьяку, увеличивая каждый день порцию его приема, однако ж никто не скажет, что употребление мышьяка полезно для здоровья. Какой враг человеку водка, в этом лучше всего можно убедиться на примере американских индейцев. Эти дикие люди, пока не знали водки, были здоровы и крепки телом, и многие из них доживали до глубокой старости.

    Когда европейцы захватили индейские земли, дикари часто нападали на европейские колонии и опустошали их.

    Долго пришлось европейцам вести ожесточенную войну с этим диким, но сильным народом, пока не победили их окончательно.

    И чем же, думаете вы, была достигнута эта победа? Водкой, которой европейцы стали спаивать индейцев, и которая оказалась для них гибельнее всех европейских пушек и пуль. Дикари, пристрастившись к водке, стали мало-помалу слабеть и наконец совсем почти исчезли с лица земли. От многомиллионного их народа остались одни жалкие остатки — недобитки, да и те постепенно вымирают, а все благодаря водке!

    То же, что с индейцами, бывает и в наших селах, где сильно развито пьянство. Гибнут там и душа, и тело человека, нарождается поколение слабое, хилое, грешное, так что жалко становится, глядя на него. Пустой это разговор: «Не могу я не пить: я человек рабочий. Мне приходится трудиться и работать, а перестану пить водку, где я возьму силы?» В старину совсем не было на свете водки, а работа была тяжелее, чем теперь.

    В Египте до наших времен сохранились каменные пирамиды, построенные в давние-давние времена. Пирамиды очень громадны, и на каждой из них столько камня, что из него можно смело построить большой город. Когда их строили, не было еще пороха для взрыва скал, и каждый камень нужно было отдельно высекать из скалы; это был труд тяжкий, работа каторжная, просто неимоверная. А чем же питались тогда рабочие? Они ели мясо и пили молоко. Силы придает не водка, а хорошая пища, хлеб, молоко, яйца и хоть изредка кусок мяса. Водка, повторяю, придает столько же силы, как кнут лошади.

    «Тошно мне жить на белом свете, — твердит какая-либо женщина, — без водки я померла бы с тоски». Это такая же пустая выдумка, как и той женщины, которой муж запретил пить водку, а она, поймав ящерицу, отгрызла ей хвост и, выплюнув его, стала кричать. Когда сбежались люди, она божилась, что ящерица эта ртом вышла из ее желудка. Такую хитрость она придумала для того, чтобы доказать мужу, будто ей нужно пить водку, чтобы внутри ее не развилось много ящериц. Случай этот произошел в Галиции, в селе Новоселке под Скалатом. У нас, христиан, есть верные средства помочь всякому горю, заглушить всякую тоску. Средства эти — терпение и молитва. А водка только увеличивает тоску, которая приключается от недостатка и бедности, причиняемых пьянством. Брось водку, которую пьешь с горя да тоски, сбереги те деньги, которые пропиваешь, и будет у тебя меньше горя, потому что меньше будет нужды и бедности.

    Неправду говорят и ремесленники, будто они потеряют работу, если перестанут пить с теми, которые дают им работу. Это могло быть раньше, когда о трезвости народа не было и речи, но ничуть не теперь, когда и царь, и пастыри духовные всеми мерами стараются искоренять пьянство, и усилия их не остаются безуспешны. Народ мало-помалу отрезвляется, изгоняет из своих сел кабаки, и трезвые люди не любят пьяниц-ремесленников. Да и правду сказать, мало теперь находится таких, которые вместе с работой несут, например, к кузнецу или ткачу водку. Народ теперь начинает мало-помалу браться за ум. Все реже и меньше встречаешь теперь пьяных людей, возвращающихся домой с ярмарки с песнями и скверными разговорами. Теперь кузнец не может уже, как прежде, сказать, что пьянством он поддерживает свое ремесло и держится народного обычая. Не прекращение пьянства бывает причиной уменьшения дохода ремесленника, а то или иное достоинство его работы. Когда трезвый, непьющий кузнец исправно, вовремя и добросовестно исполняет данные ему заказы, у него бывает столько работы, что он едва успевает ее исполнять. Никто не идет к нему с водкой, и никто не боится, что железные обручи, если не смочить их пьянством, спадут с колес. Все знают, что это работа хорошего и честного мастера, знающего свое дело, и повсюду идет о нем добрая слава.

    Знаем мы и таких трезвых кузнецов, которые не только сами не пьют, а и других, приходящих к ним с работой, отговаривают от пьянства; и люди верят им, потому что ремесленник больше видал и знает свет и людей. Точно так же и другие ремесленники не только ничего не потеряют, когда перестанут пить, а, напротив, приобретут тем большую известность и больший доход.

    Никто еще, бросив пьянство, не пожалел о том, что навсегда избавился от водки — своего злейшего врага, главной гибельной причины разных болезней, бедности и горя. Люди, совсем отрезвившиеся, говорят, что водка так претит им теперь, что они не могут выносить даже ее запаха, что им даже неприятно войти в тот дом, где слышен ее противный дух. О, если бы она нам всем стала так противна! Тогда мы полюбили бы труд, просвещение, свое хозяйство, семью. Как хорошо и отрадно зайти в дом трезвого человека! Как небо от земли, так он отличается от дома пьяницы. Там опрятность, чистота, довольство во всем, лица хорошие и веселые; здесь — бедность, нечистота, мрачные, злобные и тоскливые лица; здесь жид и кулак, как у себя дома, грабят, уносят за долги, что есть лучшего в доме, огороде, усадьбе, это все их собственность, потому что и пьяница — весь в их руках. Там земной рай, тут земной ад (прот. о. Наумович).

    Далее: Кара Господня за распутную жизнь
    В начало



    Как вылечить псориаз, витилиго, нейродермит, экзему, остановить выпадение волос