Вторая жизнь
Ростовского кремля
Вторая жизнь Ростовского кремля
В 1698 году преемник Ионы Сысоевича митрополит Иоасаф Лазаревич закончил строительство последнего в ансамбле Ростовского кремля храма — церкви Одигитрии. Он пытался продолжить строительную политику своего предшественника, но лучшие времена ростовского митрополичьего дома уже миновали: реформы Петра I подорвали его экономическое могущество. В 1701 году Петр учредил Монастырский приказ, который взял на учет имущество монастырей и архиерейских домов России, а затем обложил их налогами. В последующие несколько лет вышли указы об отдаче монастырских земель на оброк, о корабельном сборе «по 4 алтына с деньгою со двора», об отправке из Ростова для постройки кораблей плотников, а для строительства городов каменщиков и кирпичников, «а с тех вотчин, где нет таких мастеровых, собрать по гривне».
Непосильные налоги заставляли крестьян вотчин Ростовской митрополии, распродав свои пожитки, бежать «неведомо куда». В таких условиях благосостояние ростовского Архиерейского дома стало катастрофически падать, и уже с 1707 года следующий после Иоасафа митрополит Димитрий пишет: «сам чуть не пешком брожу: ни коня, ни всадника... оскудеша овцы от пищи и лошадей нет». Через неполных Два десятилетия после смерти Ионы в Ростове уже не только ничего не строится, но и созданные им сооружения постепенно начинают приходить в упадок.
В 1709 году, после смерти митрополита Димитрия, Ростов Приписывается к Переславской провинции и становится Уездным городом Московской губернии. С тех пор он теряет свое былое положение центра одной из богатейших митрополий России. В 1710 году на ростовскую кафедру назначается Досифей — бывший архимандрит Суздальского Спасо-Евфимиевского монастыря, но не митрополитом именуется он теперь, а епископом: с этого времени в Ростове «митрополия пресечена бысть». И потянулись десятилетия жалкого существования ростовского Архиерейского дома...
В 1730 году Ростовский кремль был опустошен страшной силы пожаром. Он начался 5 июля в послеобеденное время и продолжался остаток дня и всю ночь. Пожар уничтожил покрытие церквей Воскресения, Одигитрии, Иоанна Богослова, Спаса на Сенях, шатер Часобитной башни «и внутри той часовни всякое деревянное строение и стан, в котором утверждены были колеса...» Горели звоннички у церквей; огонь был настолько сильным, что плавились колокола: на звоннице Воскресенской церкви после пожара был найден слиток меди весом в 1 пуд 24 фунта. В митрополичьем доме горели оконные переплеты, иконы, портреты; горели деревянные кельи, сушила, житницы, кровли переходов, башен, столовых, кладовых. Не тронутыми огнем остались Красная, Крестовая и Судебная палаты, Водяная башня.
Деревянные строения постепенно восстанавливались, но в документах того времени не сохранилось указаний о работе по возобновлению обгоревших каменных храмов. Кое-что и делалось на этот счет (на Успенском соборе, в частности, сделаны железные кровля и главы), но ремонт относился более к интерьерам. Известно, что в середине XVIII века были сооружены золоченые барочные иконостасы в Успенском соборе и церкви Григория Богослова.
В ночь на 29 октября 1758 года очередной пожар нанес Ростовскому кремлю теперь уже непоправимый урон. Огонь уничтожил деревянные кровли и маковицы церквей (за исключением Одигитрии и Иоанна Богослова), архиерейские кельи и другие деревянные постройки.
В 1759 году для составления плана новой застройки погоревших слобод и проекта восстановления зданий Архиерейского дома в Ростов указанием Сената отправляется архитектор С. Ухтомский (брат известного архитектора Московской сенатской конторы Д. Ухтомского).
К 1760 году им был составлен проект, состоящий из 20 чертежей, и опись всех утрат, нанесенных пожаром, в которой он решает конструктивные задачи восстановления сооружений. До пожара кровли всех строений кремля (кроме Успенского собора, о чем сказано выше) были деревянными. Ухтомский проектирует переделать их на железные, несгораемые (и даже те, которые не пострадали от огня, но просто обветшали). Однако исходя из финансового положения Архиерейского дома покрытие всех башен он предлагал сделать деревянным, что было значительно дешевле.
Еще до составления проекта, в 1759 году, Синод вынес постановление о выделении ростовскому Архиерейскому дому «на восстановление погоревших строений 4395 руб. 73 3/4 коп.». На протяжении нескольких лет велись ремонтные работы, однако покрытие глав и крыш сооружений не соответствовало проекту Ухтомского, что видно из описи Архиерейского дома 1763 году. Большинство кровель, как и до пожара, было сделано деревянными. Остальная же их часть составляла очень пестрое сочетание различных материалов: теса, лемеха, жести, чугунной черепицы даже в одном здании (в частности, на звоннице). И только маковицы Воскресенского храма были покрыты луженым железом.
Но все-таки проект Ухтомского не был окончательно забыт, и до конца XVIII века металлические главы и кровли были восстановлены на других культовых сооружениях кремля: в 1760—1767 годах — на церкви Григория Богослова и Одигитрии, в 1781—1783 годах — на церкви Спаса на Сенях и звоннице. И только храм Иоанна Богослова оставался с тесовыми кровлями и лемеховыми маковицами, сооруженными еще после первого большого пожара в 1730 году.
Бедственное положение Архиерейского дома усугубляла злосчастная судьба некоторых его владельцев. На протяжении нескольких десятков лет почти один за другим трое из них попали в царскую опалу. Вышеупомянутый епископ Досифей был казнен по делу первой жены Петра I Евдокии Лопухиной, двое других сосланы: архиепископ Георгий Дашков — в Сибирь, митрополит Арсений Мацеевич — в Архангельск. Последующие владыки уже не имели ни средств, ни, видимо, особого желания восстанавливать старый Архиерейский дом, а начали присматриваться к цветущему Ярославлю, широко лежащему на берегах Волги. Первым обратил на него внимание архиепископ Самуил Миславский: «город прекрасный, как положением своего места, так и благорастворением воздуха» — писал он. А в Ростове «климат не здоровый... положение места низкое, гнилое и болотистое».
В 1777 году состоялось открытие Ярославского наместничества и сразу же начато строительство в Ярославле нового Архиерейского дома. Через одиннадцать лет последний ростовский архиепископ Арсений Верещагин покидает Ростов, а в бывшем теперь уже Архиерейском доме размещаются учреждения казенного и церковного ведомств. Сооружения кремля были поделены между ними в том состоянии, в каком они находились к тому времени. Строения по восточной, южной и северной кремлевским стенам, церкви Григория Богослова, Одигитрии и Воскресения отошли в церковное ведомство, а Самуилов корпус, Белая и Красная палаты, помещения под церквами Спасской и Иоанна Богослова — в ведомство гражданское. На первом этаже Красной палаты, в частности, разместились соляные и винные склады, уездное казначейство, городническое правление с караулкой и колодочной, а на втором этаже — зал для общего городского собрания, магистрат сиротский, земский и уездные суды, городская Дума, дворянская опека и архив; в Самуиловом корпусе обосновалось приходское училище; Белая палата, подклеты церквей Иоанна Богослова и Спаса на Сенях отданы под винные и соляные склады.
Изменились функции гражданских сооружений кремля, а вместе с этим отпала необходимость и в церквах ансамбля. Оставшиеся без ремонта кровли церквей ветшали и рушились, стены давали трещины, некоторые башни превратились в руины. Бывший Архиерейский дом постепенно разрушался...
В 1818 году по ходатайству ростовского купечества инженер А. Бетанкур разработал проект строительства в Ростове Гостиного двора на 1000 лавок. Он должен был располагаться на территории бывшего Архиерейского дома. По этому проекту предполагалось снести Красную и Белую палаты, Княжьи терема, Садовую башню, Самуилов корпус, Дом на погребах, а также часть стен, отделяющих сейчас кремлевский двор от митрополичьего сада. Проект А. Бетанкура, к счастью, не был осуществлен. Передовая часть жителей Ростова вполне осознавала, что город обладает архитектурным ансамблем выдающихся достоинств, в связи с чем стали звучать призывы в защиту древних сооружений. Но не все удалось спасти.
После переселения из Красной палаты учреждений казенного ведомства она целиком была обращена в винный склад. Второй этаж ее оказался ненужным, и в 1840 году его разобрали, в результате чего погибли и фрески XVII века. На первом этаже прорубили широкие ворота, окна заложили, а вместо них под кровлей устроили узкие горизонтальные оконца-амбразуры (с южной стены кремля, от церкви Григория Богослова, и сейчас еще можно рассмотреть несколько подобных окон). Таким образом, бывшие «государевы хоромы» превратились в огромный приземистый каменный барак. Так погибла Красная палата — лучшее из «палатных» строений Ростовского кремля.
Чтобы храмы Ростовского кремля окончательно не превратились в груды развалин, в начале 60-х годов XIX столетия они были несколько обновлены. На протяжении четырех лет — с 1861 по 1865 годы — восстановлены и «открыты для богослужения» церкви Воскресения, Одигитрии, Иоанна Богослова и Спаса на Сенях, покрыта железной кровлей вся кремлевская стена. Остальные же памятники — Белая палата и прочие «жилые» строения — оставались в развалинах. «В конце 70-х годов на них уже не было ни крыш, ни потолков; Своды во многих местах совсем провалились, стены дали глубокие трещины... а на остатках полуразрушенных сводов врастали даже Деревья... Изредка любопытный посетитель великою осторожностью и страхом, цепляясь за распадающиеся руины, пробирался по грудам мусора и щебня взглянуть на неизвестное ему здание», — так обрисовывает состояние Ростовского кремля к 80-м годам ростовский краевед и активный участник первой его реставрации А.А. Титов.
Глядя на нынешнее состояние памятников, трудно поверить в его слова, но это было именно так. Единственное гражданское сооружение, восстановленное, «хотя и без сохранения древней архитектуры и убранства», в эту пору — Самуилов корпус. Церковные власти, употребив на его ремонт около 30 тысяч рублей, разместили под кровлей корпуса духовное училище с общежитием.
Во второй половине XIX века в русском обществе зарождается интерес к историческому и культурному прошлому страны. Активизируется деятельность местных краеведов-любителей, во многих городах возникают научные общества, ученые архивные комиссии. К изучению и восстановлению старинных памятников привлекаются не только научные силы, но и финансовые, что в то время имело решающее значение. Только пожертвования местных любителей старины дали возможность приступить к первой основательной реставрации Ростовского кремля.
Реставрация началась с Белой и Отдаточной палат, которые из-за их плохого состояния уже предназначались на слом. В стенах этих строений к тому времени образовались широкие трещины, часть сводов Отдаточной палаты обрушилась. По смете, составленной архитектором, для восстановления палат необходима была сумма в 3500 рублей. Нужные средства предоставили уроженцы Ростова, братья Королевы (сейчас об этом факте напоминает мраморная доска, укрепленная на столбе в Белой палате). Для производства работ по разрешению Московского археологического общества в Ростове организуется комиссия из местных краеведов, руководимая А.А. Титовым и И.А. Шляковым. В работе комиссии принимал участие и губернский архитектор И.Ф. Яровицкий.
Первый опыт реставрации древних архитектурных памятников оказался удачным. На основе тщательного исследования остатков старых архитектурных форм к 1883 году Белую и Отдаточную палаты удалось восстановить в первоначальном виде, за исключением, разумеется, бесследно исчезнувших фресок.
В течение двух лет — с 1883 по 1884 год — комиссией отреставрировано было еще несколько сооружений: Княжьи терема, галерея, соединяющая их с Отдаточной палатой, и Ионинская палатка.
Из всех памятников кремля в наихудшем состоянии оставалась церковь Григория Богослова: ее не коснулся ремонт 60-х годов и она в любой момент могла рухнуть. Приобретя некоторый опыт реставрационных работ, комиссия в 1884 году приступает к ее восстановлению, и осенью церковь открыли для богослужения.
На протяжении последующих трех лет ведутся работы по реставрации стен и башен. В первую очередь были восстановлены переходы, Садовая башня, на которой устраивается смотровая площадка, а затем юго-восточная и южная (Садовая) круглые башни. В наиболее жалком состоянии находилась южная башня, так что ее пришлось разобрать до фундамента и соорудить заново с точным воспроизведением всех форм, характерных для ростовских башен.
С осени 1887 года началась подготовка к реставрации церкви Иоанна Богослова. В 1831 году с галереи сильным ветром была сорвана крыша, и на протяжении 30 лет ее не восстанавливали, так что все это время она стояла открытой. В 1840 году одновременно с Красной палатой начали было разбирать и церковь (видимо крыльцо и своды галереи). От окончательного разрушения храм спасло то, что в 1850 году он вновь поступил в церковное ведомство. Во время ремонта 60-х годов вместо сводов на галереях был сделан простой Деревянный накат, а живопись забелили.
В 1887 году в подклетах церкви были проведены раскопки (археолог Н.В. Никитин, архитектор Н.И. Поздеев). Исследования показали, что не только стены, но и фундаменту от сырости стали распадаться, отчего северная и западная галереи «раскололись», а все сооружение наклонилось в северном направлении (этот наклон заметен и сейчас), а своды крыльца частично обрушились. Своды же галерей оказались разобранными, часть их держалась на подпорных стенках, железные связи были обрезаны или выбиты из стен. Расходы на реставрацию храма взял на себя ростовский промышленник А.Л. Кекин, каменные работы, причем из самого лучшего, специально заказанного материала, исполнила владимирская артель каменщиков во главе с И. Ларионовым. Наблюдал за реставрационными работами академик архитектуры Н.И. Поздеев.
Реставрация началась с капитальной переделки фундаментов и стен местами почти до сводов. Перекрытия помещений нижнего этажа и галереи воссоздавались по старым формам. Большая работа была проведена по восстановлению фасада западной галереи и крыльца, которое на основе изучения сохранившихся древних остатков было сооружено целиком заново (по рисунку И.А. Шлякова), одновременно московский художник И.М. Сафонов очистил живопись галерей от штукатурки и побелки. К осени 1889 года реставрация церкви Иоанна Богослова была завершена.
Примерно в таком же состоянии, как и церковь Иоанна Богослова, находился другой надвратный храм — Воскресения, за исключением разве положения галерей, своды которых сохранились Но здесь положение усугублялось тем, что нижние помещения церкви из года в год использовались под ледник. От постоянной сырости фундамент здания дал неравномерную осадку. Особое опасение комиссии вызывало состояние входных арок со стороны соборной площади: арки дали трещины во всю высоту покоящейся над ними галереи и в любую минуту готовы были рухнуть.
Реставрационные работы включали в себя укрепление фундаментов, починку стен, обновление сводов и покрытие кровли и куполов новым железом по старым кружалам. Восстановлена была и рядом стоящая колоколенка. Ее четыре фигурные столба к тому времени основательно выкрошились, а свод дал трещину, отсутствовало также и шатровое завершение. В 1890 году Воскресенская церковь с фланкирующими башнями и прилегающие к ним кремлевские стены с колокольней предстали перед жителями Ростова обновленными.
Минуло почти десять лет с начала реставрационных работ в Ростовском кремле. Не восстановленной оставалась последняя в ансамбле церковь Спаса на Сенях. Поэтому в следующем году внимание комиссии было обращено на нее. К тому времени уже бесследно исчезло «гульбище», объединявшее церковь с Самуиловым корпусом и Белой палатой, доживали свой век остатки арок и столбов, поддерживавших некогда «гульбище». Наконец в 1891 году обрушилась временная деревянная лестница, соединявшая церковь и Белую палату с «миром».
После тщательного исследования всех помещений стало ясно, что основное внимание нужно уделить восстановлению подклета церкви, Белой и Отдаточной палат. Фундаменты этих сооружений осели, в связи с чем своды нижних помещений дали трещины, а металлические связи и стяжки, укреплявшие стены и своды, лопнули; здание Отдаточной палаты, примыкающее к церкви с запада, и алтарь — с востока — отошли от основного объема храма, в результате чего образовались сквозные вертикальные трещины.
В распоряжении комиссии в то время не было необходимой для реставрации церкви суммы. На имевшееся небольшое количество денег решено было в первую очередь заняться капитальным ремонтом подклетов, что и было осуществлено в 1892 году. А в следующем году завершились и остальные работы: заведены новые металлические связи, вычинены стены и своды алтаря.
При обследовании комиссией фресок церкви Спаса на Сенях оказалось, что «как в алтаре, так и в самом храме — вплоть до третьего пояса, древнее письмо почти повсеместно замалевано новыми красками...». Это поновление живописи относится к 1863 году — к тому времени, когда кремлевские Церкви частично ремонтировались. В протоколе заседания комиссии сохранилось заявление иконописца из Мстеры В.В. Лопакова, предлагавшего «взять на себя подряд на промывку и исправление стенописи в Спасском храме» с обязательством произвести всю работу в течение одного сезона. К ней он привлекал также пять мстерских «грекописцев, вполне знакомых с характером древней иконописи».
Комиссия заключила с ним договор, и в течение лета 1893 года вся живопись алтаря и основного куба храма до окон второго света была подновлена, а местами записана полностью артелью В.В. Лопакова.
Последний памятник, который удалось отреставрировать в 90-х годах XIX века, — Иераршая палата. Комиссия намеревалась приступить к восстановлению Иерарших палат, но у нее уже не было необходимых на эту работу средств. К тому же эти палаты находились в ведении Успенского собора: в них располагались квартиры для соборных служителей, что, естественно, было немаловажной помехой для проведения реставрационных работ.
В начале 1896 года Московское археологическое общество утвердило проект реставрации Иераршей палаты. Большое внимание было уделено восстановлению фасада: оконные проемы в обрамлении богатого набора различных декоративных элементов выполнены с особой тщательностью, может быть, даже идущей во вред общему впечатлению от этого фасада. Немалая работа проведена и в интерьере Иераршей палаты. В первую очередь были уничтожены деревянные «ложные» потолки, закрывавшие своды, а своды, дверные и оконные арки вычинены. Деревянный пол тоже был сменен кирпичным, набранным «в елочку». По обнаруженным остаткам комиссия восстановила кирпичную лестницу на второй этаж и заложенные ранее многочисленные печуры и тайники.
На этом реставрационные работы в Ростовском кремле были завершены. Более 15 лет члены комиссии регулярно, из года в год восстанавливали один памятник за другим, и к началу XX века большинство из них было возвращено к жизни почти из руин. Но дальнейшая реставрация на одном только энтузиазме не могла продолжаться. Государством на это доброе начинание не было ассигновано ни копейки, случайные же пожертвования ростовских купцов не могли служить надежной экономической основой реставрационных работ.
Стесненное финансовое положение ростовской комиссии с лихвой окупалось энтузиазмом местных краеведов-любителей, желавших во что бы то ни стало возродить былую красоту знаменитого в прошлом Архиерейского дома. В то время еще не существовало научно обоснованной методики реставрационных работ, и членам комиссии приходилось иногда интуитивно, иногда по аналогии с архитектурой других городов восстанавливать утраченные древние архитектурные формы. Нерегулярные консультации членов Московского археологического общества не могли, конечно, поставить реставрацию ростовских памятников на должную научную высоту.
Реставраторам конца XIX века так и не удалось, в частности, правильно решить вопрос о завершении кремлевских храмов, в результате чего их силуэт до недавнего времени оставался искаженным поздней переделкой. После исследования чердаков и конструкций кровель церквей И.А. Шляков сделал неверный вывод, «что вообще все церкви в кремле и в прежнее время их существования были покрыты по четырехскатной форме, а не посводно или пофронтонно». Ошибка реставраторов XIX столетия была исправлена уже в наше время, о чем речь пойдет ниже. Главная же заслуга их в том, что они обеспечили дальнейшее длительное существование сооружений кремля с полной гарантией того, что они не будут утрачены навсегда.
Более полувека простояли отреставрированные памятники, не испытывая особой потребности в каких-либо капитальных работах. Но в начале 50-х годов XX века в них возникла настоятельная необходимость. И причиной тому Послужили страшные разрушения, вызванные пронесшимся над кремлем 24 августа 1953 года смерчем, живущим еще в Памяти очевидцев. Он начался в пяти километрах от Ростова. Пройдя по северо-западной части города и кремлю, исчез на озере. По данным Ростовской метеостанции скорость движения смерча доходила до 82 километров в час, полоса его действия в ширину достигала 200 метров, а вместе с полосой образовавшегося попутного ветра — до 500. Высота столба смерча была примерно 250—300 метров.
О силе действия смерча можно судить по некоторым фактам, взятым нами из исследования Н.В. Чижикова.
Проходя через железную дорогу, смерч сбросил с рельсов два товарных вагона — один с кирпичом, другой с известью. Недалеко от железнодорожного полотна в канаве лежала рама от пятитонного грузовика, весом более тонны. Она была поднята в воздух и отброшена на 10—12 метров. Телеграфный столб невдалеке был сломан, а железнодорожный рельс, укреплявший, как обычно, столб, согнут у самой земли под углом в 90 градусов. Но наиболее наглядно разрушительное действие смерча видно на состоянии памятников Ростовского кремля.
Приблизившись с северо-запада, смерч прошел вдоль западной стены кремля, затем подошва его несколько отклонилась к юго-востоку, прошла через церкви Иоанна Богослова и Григория Богослова, в бывшем митрополичьем саду двинулась почти в восточном направлении и мимо церкви Бориса и Глеба, что стоит возле кремля, перешла на озеро. Считанные секунды двигался смерч по этой территории, но после него юго-западная часть кремля изменилась до неузнаваемости. Были выбиты все окна, снесены встретившиеся на пути кровли и все десять глав обеих церквей, причем на значительное расстояние. Две главы церкви Иоанна Богослова оказались на земле у западного фасада, две — у южного фасада, между церковью и Красной палатой, а пятая глава — северо-восточная — упала в пруд, находящийся в центре кремлевского двора. Не устояли и главы церкви Григория Богослова, хоть каркасы их были изготовлены из толстого кованого железа, купленного еще в 1760-х годах у Демидовых, известных Уральских горнозаводчиков. Две главы упали к северо-востоку от церкви, между Красной палатой и Самуиловым корпусом, пролетев по воздуху около 70 метров. Три другие главы упали в сад, причем металлический кожух центральной главы, проделав по воздуху путь до 200 метров, упал у Никольской церкви юго-восточнее кремля. Кожух другой главы был найден позже в озере.
Одновременно с основным смерчем где-то в районе Успенского собора зародился параллельный. Он прошел прямо с севера на юг, захватив в полосу своего действия все основные памятники кремля: Успенский собор, звонницу, церковь Воскресения, Самуилов корпус, церковь Спаса на Сенях, Белую палату, Княжьи терема...
Наибольшее разрушение дополнительный смерч производил на некотором расстоянии от земли, на уровне крыш и куполов. Громадные купола Успенского собора, за исключением одного — северо-восточного — остались лежать на крыше сооружения. По одному куполу сохранилось на звоннице и церкви Воскресения, остальные оказались на земле. На крыше Самуилова корпуса осталась куча стропил, купол церкви Спаса на Сенях унесло в сад. Снесены были кровли Белой палаты и Княжьих теремов. Все без исключения башни кремля остались без покрытия, а большинство из них и без стропил.
Огромные разрушения Ростовского кремля в 1953 году поставили сложные организационные и технические задачи. Уже на другой день после смерча в Ростов прибыла специальная комиссия для определения масштаба катастрофы и наметки первых мероприятий по восстановлению кремля. В Ростове организуется реставрационный участок Ярославской специальной научно-реставрационной производственной мастерской (ЯСНРПМ), в котором научно-техническое Руководство реставрационными работами осуществлял архитектор B.C. Баниге; для ведения первоочередных работ государство ассигновало 7 миллионов рублей.
В середине 50-х годов в Ярославской мастерской сложился творческий коллектив высококвалифицированных архитекторов, прекрасно владевших методикой научной реставрации и в совершенстве знавших традиции древнерусской Рхитектуры. К ним относятся Б.В. Гнедовский, B.C. Баниге, В.В. Насонов, Л.К. Россов, Н.Б. Щапов и другие. Все они в той или иной степени принимали участие в реставрации Ростовского кремля.
Строительство лесов вокруг пострадавших от смерча памятников предоставило прекрасную возможность для осуществления их архитектурных обмеров, которые проводились (в таком масштабе) впервые.
Восстановлением утраченных, порой очень сложных кирпичных, металлических и деревянных элементов сооружений в натуре занимались квалифицированные специалисты, рабочие вновь созданного реставрационного участка.
Главная задача, вставшая перед исследователями, включала в себя восстановление разрушенных смерчем завершений храмов и башен кремля. Но известно, что после больших пожаров XVIII века купола, кровли, шатры башен воссоздавались заново, но следовали ли мастера при этом размерам, конфигурации и пропорциям старых завершений памятников или изменяли их? Это необходимо было выявить на основании старинных документов и натурных обследований и восстанавливать памятники не в тех формах, которые дошли до нас после многочисленных переделок, а какими они были в XVII веке. Возвратить ансамблю первоначальный вид — конечная цель начавшихся работ.
В первую очередь решено было реставрировать башни кремля, поскольку их завершение в основном определяет силуэт исторически сложившегося ансамбля, его художественный облик. По остальным объектам одновременно проводились пока исследовательские и проектные работы.
Главным и единственным графическим документом, позволяющим судить о формах покрытия башен, были чертежи фасадов кремля, изготовленные Паньковым в 1818 году (по заказу Бетанкура, проектировавшего в кремле гостиный двор). Чертежи показали, что к началу XIX века существовало два типа завершения башен — шатровое и криволинейное, так называемое, кубоватое. Возник вопрос: не является ли кубоватое покрытие результатом перестройки сооружений после пожара 1758 года? Однако С. Ухтомский в своем проекте восстановления сгоревших зданий башен не касается, следовательно, они не пострадали при пожаре и сохранилисвь от более раннего времени.
Кубоватое завершение башен могло возникнуть после пожара 1730 года. К сожалению, документально это установить не удалось, потому что в пожаре 1758 года сгорели почти все архивы ростовского Архиерейского дома. Однако стилистический анализ традиций в древнерусской архитектуре показал, что подобное покрвиие башен существовало в России еще во второй половине XVII века. Источником их была малороссийская архитектура, пышные декоративные формы которой стали быстро распространяться в России после присоединения к ней Украины. Отдельные же памятники того времени были буквально идентичны тому, что изображено на паньковских чертежах, что говорит о принадлежности покрытия некоторых ростовских башен XVII веку.
Таким образом, на основании чертежей 1818 года архитекторами B.C. Баниге и Л.К. Россовым был создан проект реставрации кубоватых завершений угловых и фланкирующих круглых башен, формы и пропорции которых корректировались по сохранившимся с XVII столетия или известным по рисункам того времени завершениям башен церквей в Прилуках, Ромнах, Черемисах, Грабе — на Украине, Московского Даниловского монастыря, Вологодского Спасо-Прилуцкого монастыря и церкви двинского села Зачатье — в России. Точно таким же путем проектировались и шатровые покрытия со «стражницами» — смотровыми площадками — квадратных Садовой и Водяной башен. Их форма и пропорции корректировались по башням Борисоглебского монастыря в Борисоглебском (близ Ростова) и Константино-Еленинской башни Московского кремля.
Вскоре после начала реставрационных работ, в 1954— 1955 годах, все кремлевские башни были восстановлены. Шатры квадратных башен кресты тесом, кубоватые завершения — лемехом, сохраняющим свою прочность и красоту до настоящего времени.
На протяжении 1955—1957 годов велись работы по восстановлению церквей кремля: Воскресения, Иоанна Богослова, Григория Богослова и Спаса на Сенях. Здесь перед реставраторами встало два главных вопроса: определение конфигурации маковиц храмов и кровель.
Пожар 1730 года уничтожил все первоначальные главы. После их восстановления форма, естественно, уже не соответствовала прежним, однако не могло быть и большого различия, потому что в начале XVIII века живы были еще традиции конца XVII столетия. Эти маковицы дошли до наших дней, их конфигурация и была принята за основу при реставрации. Конструктивные элементы глав церквей, сброшенных смерчем на землю, были обмерены, а затем на основании проекта воспроизведены в натуре. Все купола были покрыты белым железом, а на церкви Спаса на Сенях купол позолочен.
Значительно труднее обстояло дело с решением вопроса о кровлях сооружений. В конце XIX века И.А. Шляков, как мы помним, пришел к выводу, что все они были четырехскатными. В результате смерча крыши церквей были разрушены, что дало возможность детально их обследовать и установить первоначальные формы памятников. Оказалось, что существовало два основных типа покрытий — посводное (позакомарное) и многоскатное (щипцовое). На церквах Воскресения, Иоанна Богослова и Григория Богослова были найдены заложенные наклонные кирпичные выстилки, образующие щипцы — треугольные фронтоны, гнезда от деревянных стропил, а на барабанах — границы древних побелок и более поздних, на стыке которых сохранились следы пожара 1730 года в виде тонкой прослойки сажи и пепла, что точно выявило старую, первоначальную форму щипцов.
Аналогичным образом были определены позакомарные покрытия Успенского собора. Одновременно на нем были восстановлены древние формы некогда растесанных оконных проемов. Реставрация собора производилась на протяжении 1958—1959 годов.
Для формирования силуэта кремля большое значение имела реставрация дымников и металлических деталей сооружений: подзоров, крестов, прапорцов, которые были возобновлены по сохранившимся фрагментам и целым образцам. Сверкая позолотой, они придают всему ансамблю законченный и богатый облик.
Прошло несколько лет реставрационных работ, и разрушительных следов смерча в Ростовском кремле уже не осталось. Архитектурные памятники предстали в обновленном виде, во многом соответствующем его первоначальному облику.
Одновременно с реставрацией сооружений, пострадавших от смерча, начались работы по реконструкции памятников, разрушенных еще в XVII—XIX веках (Красная палата, галереи, «гульбища»). Невероятно трудная задача встала перед реставраторами при реконструкции Красной палаты, второй этаж которой, как мы помним, был разобран в 1840 году. При определении форм наличников и высокой, «теремной» кровли частично помогли чертежи Панькова 1818 года, но привлекались и аналоги. Так, по аналогии с московскими памятниками XVII века было восстановлено красивейшее крыльцо Красной палаты (найден его фундамент), которое является истинным украшением всего ансамбля. Труднейшая техническая задача стояла и перед исполнителями: необходимо было выложить громадные коробовые с распалубкой своды обширной одностолпной палаты (наиболее сложный вид каменных работ) и большое количество (до двадцати) сводов над каждым помещением второго этажа. С этой задачей каменщики Ростовского реставрационного участка справились блестяще.
Красная палата была восстановлена в 1968—1969 годах, а затем в 1973—1974 годах отреставрирован Дом на Погребах, в котором полностью заменен обветшавший деревянный сруб (второй этаж).
Через двадцать лет после начала грандиозных реставрационных работ Ростовскому кремлю была возвращена его первоначальная красота. Так, энтузиазмом, большой любовью и мастерством исследователей и реставраторов, заботами всего нашего общества Ростовский кремль получил вторую жизнь.
Далее: Древнерусская живопись
