Военные рассказы
Мой дед Иван Петрович Разорёнов воевал где-то под Москвой. Обычно он ничего не рассказывал о войне. Жизнь приучила его молчать. Весной 1917 года он был призван на Балтийский флот, окончил школу электриков и попал на знаменитый линкор «Гангут». Служил дед на линкоре до 1923 года, пришёл в родную деревню Харитоново бравым минным старшиной-электриком. С собой он привёз сумку из толстенной свиной кожи. Когда-то сумка служила для переноски бинокля, а дед привёз в ней столь нужный в хозяйстве инструмент: диковинный разводной ключ-молоток, разные ключи, отвёртки, керны и прочие железяки. В детстве перекладывание дедовых железных запасов было моей любимой игрой.
В 1941 деду уже стукнуло 43 года, но возраст был призывной, и старшина Разорёнов попал на фронт под Москву, кажется, в бригаду морской пехоты. Иногда по праздникам дедуня принимал стаканчик водочки, и тогда можно было услышать от него немногочисленные рассказы о войне. Как русская мосинская трёхлинейка пробивала шейку рельса (вот силища русского оружия), как залпами из винтовок сшибали немецкие самолёты, как пошли в наступление 5 декабря 1941, теснили немцев подальше от столицы, учились наступать.
Заняли очередную деревню, точнее, оставшиеся от сгоревших изб печки с высокими трубами. И нашли колодец, доверху набитый замёрзшими детскими трупиками. С этого момента бойцы поняли, с каким фашистским зверьём они имеют дело. В атаку шли уже не просто «За Родину, за Сталина», шли, потому что понимали: или они нас, или мы их. И были уверены в победе: «Наше дело правое, враг будет разбит, победа будет за нами». Пленных в сорок первом, сорок втором почти не брали, потому что видели зверства фашистов на оккупированной русской земле, злые были на врага страшно. Дед рассказал, как окружили немецкий полк в какой-то низинке. Никто не стрелял. Всех подавили танками. Потом, матерясь, очищали траки гусениц от намотанных немецких кишок.
В сорок втором дед получил тяжелейшую контузию: потерял голос и слух, а потому был списан вчистую и до Победы трудился на военном заводе в Коломне. Лишь после войны он кое-как пришёл в себя.
А в тылу люди, не покладая рук, не щадя себя, своего здоровья работали по 12-14 часов, спали урывками прямо на рабочих местах. Зарплату при этом снизили в два раза, продукты продавались по карточкам, правда, карточки далеко не всегда удавалось отоварить. Но никто не возмущался, все понимали: «Всё для фронта, всё для победы».
Бабушка — Зинаида Васильевна, дедова супруга, почти не бывала дома, работала, приближала победный день сорок пятого. Мужики держали фронт, бабы да старики — тыл. Дом оставался на старенькой немощной прабабушке Арине Фаддеевне (ум. в 1947), да моей тётке Валентине и моей маме. Они ещё учились в школе и умудрились окончить её в то тяжёлое время с золотой и серебряной медалями. В здании школы разместился госпиталь, а занятия шли в других местах. На Троицком кладбище в Шуе до сих пор лежат воины, умершие от ран в то время.
Особенно тяжело было в первый год войны. Страшное слово голод. Хоть и не на оккупированной территории были мои родные, но голод крепко прихватил и их. К весне 1942 не осталось никаких припасов. Ели молодые листочки липы, ели потом лебеду, варили траву, кору деревьев. Мама часто падала в голодные обмороки, и её поставили на «дополнительное питание» в школе. Доппайком был крохотный блинчик, светившийся насквозь. Мама несла его домой, и там делили блинчик на четверых.
Летом засадили картошкой весь огород и поле перед домом, собрали потом 40 мешков. Но до урожая надо было дожить. Наступил момент, когда весной 42-го есть было вообще нечего, и бабушка с детьми, оставив в доме свекровь (прабабушку Арину), пошла к бабушкиному старшему брату Павлу в деревню Леньково. Шли почти 20 километров. Не знаю, сколько времени они добирались, ослабевшие и голодные. Мама вспоминает, как вошли в дом прадеда Василия Никитича, а там в самоваре яйца варят... Выжили. Потом было легче.
Ходила в предвоенное и военное время по районам Ивановской области юродивая Фаинушка. Так вот, она совершенно точно предсказала дату начала войны, предупреждала людей, чтобы готовились к войне. А как началась Великая Отечественная, то привязала к своей потрёпанной юбке хвост из четырёх мётел, таскала за собой этот хвост везде и говорила: «Вот столько и продлится война». На вопрос «Кто победит?» — уверенно отвечала: «Чёрный петух с Красным петухом драку затеял. Сначала Чёрный петух сильнее покажется, но Красный петух всё равно верх возьмёт»! От её уверенности прибавлялось сил у людей. А она обличала народ во грехах, говорила правду в глаза и никого и ничего не боялась.
Досталось от Фаинушки и маме: получила она от юродивой крепкий удар по лбу. За что, мама не знает до сих пор. Может, за то, что когда-то, ещё в тридцатые годы тайком воровала из сундука прабабушки Арины (супруги моего прадеда Петра Ивановича Разорёнова) халву да прочие сладости?
Бабушкин племянник дед Миша всю войну шоферил по фронтовым дорогам. Пропал он в самом конце войны, его жена бабушка Зина похоронку так и не получила, писала всюду запросы, но никто ничего толком ответить ей не мог. И тогда она начала ездить по госпиталям. Если не ошибаюсь, лишь в 1947 ей повезло. В одном из госпиталей показали контуженого бойца, потерявшего память, голос, слух, без документов. Он лежал на кровати, скрюченный так, что ноги и руки были неестественно вывернуты к голове - этакий спрессованный взрывной волной человеческий обрубок. Разогнуться он не мог, нервная система отказала.
Не глазами, но сердцем баба Зина угадала в этом полуживом комке своего Мишеньку. Она осталась рядом, выхаживала, заботилась. Но память к мужу так и не возвращалась.
Дед Миша был заядлым гармонистом. Свою трёхрядку, уходя на фронт, он оставил дома. Гармонь доставили в госпиталь. Кто-то заиграл любимые дедовы мелодии и... услышав голос своего инструмента, дед Миша пришёл в сильнейшее волнение, впервые застонал, начал издавать нечленораздельные звуки, пытался двигать руками.
Едва гармошка умолкла, затих и дед. Так продолжалось несколько месяцев. Сидя на кровати, обняв гармонь одной рукой, он пытался играть, голосом, напоминавшим волчий вой, что-то пел. Любовь к жизни оказалась сильнее. Дед Миша победил, память стала возвращаться, а через несколько лет он опять крутил баранку по пыльным дорогам родной ивановской земли. В своей жене он души не чаял, говорил, что жизнью обязан своей Зинушке и... гармошке.
Мама рассказала как-то, что возвращавшиеся с фронта мужики крепко скучали по мирному труду. Придя домой с войны, уже на следующий день они шли на родной завод, фабрику, в колхоз работать, восстанавливать страну после страшной военной разрухи. Такое время, такие люди...
В Дорки вернулся с фронта солдат. Был он хмур, молчалив, почти не улыбался, его часто видели одиноко смолящим самокрутку. Работал он за троих, будто хотел тяжёлым трудом задавить что-то в себе. Родные недоумевали... Солдат начал заговариваться. Его повезли к врачу, там он и рассказал страшную, жуткую историю... Война есть война. Что мы знаем о ней? Лишь по фильмам, да по книгам. Действительность бывала всякой, и не нам судить тех людей.
В одной из освобождённых деревень солдат увидел расстрелянных фашистами детей. Оставшиеся в живых жители рассказали, что немцы отобрали детей у обезумевших матерей и расстреляли у них на глазах. Зачем они это сделали? Зачем??? Сердце бойца закаменело от увиденного, часто он повторял: «Доберусь я до вашей Германии...». И вот первый бой на вражеской территории, брали небольшой немецкий городок. В горячке боя солдат влетел в какой-то дом и увидел немку с прижавшимися к ней двумя детьми. Страшное воспоминание о расстрелянных детях захлестнуло его. Он зло оторвал детей от немки, та кинулась к нему в ноги, показывая, чтобы он лучше убил её, но оставил жить детей. Но солдат убил их, разрубил из ППШ очередью в полдиска. Раскаяние пришло потом.
Да, до сих пор спокойно доживают свой век гитлеровские палачи, в Прибалтике маршируют ветераны дивизии «Ваффен СС», сжигавшей заживо жителей псковских деревень, на многострадальной Украине у власти фашистская хунта убивает собственных граждан. Муки совести им неведомы. Они ведомы лишь русскому солдату. Он так и сошёл с ума. Прости его, Господи!
Война. Что мы знаем о людях, ценой жизни и здоровья добывших Победу? Уходят ветераны, уходят. Помните о них, помните и будьте благодарны. Нельзя забывать ту войну, нельзя. Иначе вирус нацизма обретёт силу и заражённые им нелюди опять прольют реки людской крови.
Георгий Таёжников
Народная газета «Дари Добро», № 3 (9) июнь 2014 года
