Околоколомна
Околоколомна.
Автор статьи - Сорокин И. В.
1.
Счастье тому, кто видел приближающуюся Коломну, стоя на носу речного судна, утром вышедшего из Москвы.
Вся в огнях, она сперва играет в прятки: то проглянет сквозь деревья, то спрячется, а потом вдруг, после захода справа, по пьяной Луке — вся... В черной воде отражается, праздником смотрит. Ни дать, ни взять - корабль невиданой красоты. Стоит на приколе с золотыми шпилями и каменными башнями, улыбается луковками — аж гудит. Тыщу лет стоит тут на приколе ради большого плавания — да река для него мелковата. Стоит, и отражением в нее не помещается. Потом уж, ближе к Оке, поймешь, пройдя мимо, что корабль этот каменный стоит для другого — как увидишь звезды с кулак в огромном океане и соловей вдруг — ночной — подтвердит:
«Отдать шссшссвартовый». На самом корабле живет разный народ: звонари, митрополиты, пьяницы и малые цари. И еще барышни — много барышень. А на мачтах ангелы сидят — за Москву-реку смотрят. А все матросы того корабля живут на посаде, в трюме - около Коломны.
Если поедешь мимо в вагоне-ресторане с перестуком колес — увидишь Коломну как раз со стороны посада — вот, подумаешь, радость какая людям тут жить! Из садов — сразу небо! А между ними башенки да купола. И так — тыщу лет. Захочешь остаться тут навсегда — ан, уже Голутвин...
Если полетишь над Кол мной в воздухоплавательном аппарате — не пожалеешь. Воздух в этих местах очень легкий. Так парашютисты и летчики говорят — и прыгать, и летать — легко! Это, верно, всё ангелы, ангелы.
Летят, молчат словами молитв человеческих, воздух раздвигают. А город сверху, как и все города на свете, можно сравнить с лоскутным одеялом. Только древняя Коломна вся из парчи, из атласа и бархата, а посад рядом с ней всяк: тут и мешковина, и ситец, и вата иногда клочком, рядом с парчой-кумачой, и дырка, угольком прожженая — всё тут.
2.
Если изнутри посада посмотреть, мир покажется небольшим совсем: в центре его — Никола-на-Посадьях, о сорока кокошниках белая церковь. Вокруг нее могилы невидимы — но все знают о них и с уважением ходят. Семячек не плюют. Тут и две улицы крест-накрест главные сошлись-разошлись. В одну сторону Арбатская к Москве-реке (по ней налево в Москву, направо — в Рязань), в другую сторону Арбатская — к круглой площади с колонкой посреди, бассейкой по-местному — а оттуда хоть куда: хочешь — в Голутвин, хочешь — в баню, хочешь — в сад возле пастильной фабрики. А поперек Арбатской, вдоль реки — Посадская. Одной стороной к воротам ныряет:
Спаси, Господи, Град сей и люди твоя И благослови в ход воврата сии.
Другой — к железной дороге прямиком: налево поедешь — в Москву попадешь, направо поедешь — в Рязань. На границе города и посада — кайма из красного кирпича: кромка, кром. Город-огород кроме посада — посад-сад кроме города. Друг для друга за стеной - тьма кромешная — но одно к другому пристрочено: лоскуты посада к отрезам города, и — наоборот. А в одном месте узлом завязано и башня стоит. А на башне — надпись: Спаси, Господи, Град сей и люди твоя И благослови в ход воврата сии.
А на другом углу, у реки — пустота распустилась. Нет ничего. Была башня над рекой, тура, да царь Николай ее народу уступил. А они ее ракетой запустить решили. Вынимали белый камень-фундамент — ставили подпорки, вынимали-ставили — потом хламу навалили и зажгли. Пошла дымить краснокирпичная — огнем полыхать, да не взлетела. А набок повалилась — в Москва-реку рухнула. Волна в обе сторны пошла (налево в Москву, в Рязань — направо) — все мостки да лодки смыла. На том месте дом потом стоял — всех впускал - никого не выпускал.
Так старик, кривой Егорка, сказывал. Да теперь ни дома того нет, ни старика. А ходят все на мост — кто купаться, кто на мосту раздвижном кататься, проплывающим кораблям махать. Кто так, помолчать, в воду глядя.
3.
Вот и весь сказ. В небе ангелы, в погребах капуста квашеная. В саду антоновка, зеленка горская, в огороде бузина да барышни — мать в Рязань подалась, отец в Москву на заработки ушел. Патриарх приезжал — президента привозил. В Кремле все плиткой замостили, а посад не тронули! А в монастыре — верблюд! Из Кремля выйди — тут тебе и посад. Люди разные — кто молчит, кто песни поет. Молчат мертвые, поют живые. И шиповник на углах растет. Надо всем вместе то солнце, то луна, то гроза, то радуга. Так и живут тыщу лет. За погляд денег не берут, хороших людей пастилой кормят — к счастью приучают. Чур! Чур!
Далее: Творческий потенциал Коломны и социокультурный портрет коломенского жителя
