О трансгрессии
Теоретические тексты, предварявшие проект.
2.2. О трансгрессии.
Автор статьи - Селиванов Н.Л.
Трансгрессия — это геологический термин. Трансгрессия — это когда уровень моря поднимается, затопляет сушу, изменяет береговую линию - границу материка. А потом наступает регрессия — море уходит, а на суше остаются новые отложившиеся слои, новые накопления. Регрессия позволяет различить слои, реконструировать процесс.
Зачем заимствовать из геологии и использовать это понятие?
Для описания процессов функционирования культуры, которую мы понимаем как среду информационную, динамично изменяемую, зависимую от неконтролируемых человеком энергий, удобно использовать аналогии с тектоническими процессами взаимодействия моря и суши. Выглядит очень похоже.
В культуре процесс трансгрессии/ регрессии беспрерывен. Но функционирует эта система не так, как в геологии, а следующим образом. Обращение к прошлому — к отложившимся слоям — в процессе осмысления и интерпретации неизбежно приносит новое, которое первоначально стихийно «затопляет» то, что было установлено ранее, выходит за границу этого уже известного, меняет «береговую линию». Дело в том, что невозможно буквально повторить — репрезентировать (представить для восприятия) информацию в разных исторических реальностях, в разных контекстах, разными средствами. Каждый воспроизводимый информационный элемент будет нести дополнительную новую информацию. Информация будет только прибывать, увеличиваться. Эта дополнительная информация в момент своего появления стихийно меняет реальность.
Требуется регрессия, чтобы гармонизировать процесс, сделать информацию познаваемой. А это эстетический процесс, сутью которого является отбор, систематизация, ограничивание.
Для того, чтобы «случалась» трансгрессия, необходим художественный интеллект. Без него все попытки извлечь из прошлого информацию обречены на неудачу. Эти попытки обычно превращаются в пошлое (вторичное, но амбициозное и циничное) цитирование, и с позиций их информационной ценности становятся несодержательным и нерепрезентативным актом. Даже если эти попытки совершаются из самых лучших побуждений.
Извлечь из прошлого смыслы и превратить их в актуальную информацию, то есть рассчитанную на коммуникацию (или сразу включенную в нее), может только художественное мышление. И никакое иное.
Самое трагичное для нынешнего положения дел в познании прошлого то, что историческое мышление, профессионализирующееся на работе в сфере регрессии, постоянно находится в ситуации выбора — нужны метафоры, а решиться на их создание смелости и таланта не хватает. А если хватает, то появляются медиаперсонажи — интерпретаторы, такие как Радзинский, Венедиктов и Басовская, которые и создают для нас реальность прошлого.
Но обратившись к прошлому, мы можем увидеть, что здоровый и полноценный художественный процесс всегда дихотомичен (совмещает два процесса), трансгрессивен/регрессивен, всегда включает порождение с последующей авторской саморефлексией. Я говорю о самодостаточности художественной порождающей деятельности, обходящейся без дополнительной интерпретации. Мы бы удивились, наблюдая, как историк искусства описывает какому-нибудь монарху то, что хотел сказать художник, расписавший залы его дворца, или настоятель монастыря, внимающий пылкому красноречию историка, критикующего несоответствия росписей алтаря его (историка) представлениям о задачах церкви.
Художник до-индустриальных времен всегда творил мир самостоятельно, опираясь на свое понимание проектной задачи, разрабатываемой в ответ на запрос — монарха, заказчика, той социальной группы, которой требовалась репрезентации. Но индустриальная цивилизация, печатная культура в течение нескольких столетий изменила положение вещей. И это было естественно. Но прошли и эти времена, и сегодня мир вновь изменился.
Судьба и перспективы профессии историка искусства меня особо не заботят. Хотя они могли бы меняться, трансформироваться во что-то новое, чтобы не исчезнуть и сохранить накопленный культурный опыт. А вот художественное мышление, безусловно, должно переосознать себя в новом мире, увидеть свою новую социальную роль, новое значение и новые профессиональные задачи.
Вот на эти цели во многом ориентирована программа Трансгрессия. На то, чтобы художественное сознание обрело методологию для системной работы с реальностью прошлого, для открытия и актуализации смыслового мира прошлого в процессе интерпретации выявленных смысловых объектов. Эта деятельность носит иной характер, чем, например, формулировка — «современное искусство в традиционном музее». В русле идеологии трансгрессии, так как я ее понимаю, не существует этих двух отживших феноменов - искусства и музея. А существует художественный порождающий дискурс и память, состоящая из потенциальной информации. Их взаимодействие актуализирует, востребует для целей коммуникации потенциальные информационные объекты, превращает их в новые, нужные, «работающие» в настоящем времени смыслы.
Далее: Контекст
