Свидание с турбиной. Репортаж с Красноярской ГЭС.
Истории стран мира
Завод как на ладони
Самолет заходил на посадку. Внизу, на земле, было сумеречное морозное утро. От Енисея шел пар. Земля светилась миллионами огней. Они тянулись вереницами, расходились ветвями, закручивались спиралями, рассыпались в беспорядке, потом снова вдруг выстраивались в длинный, бесконечно правильный ряд.
Казалось, небо со всеми своими созвездиями отпечаталось на земле. Россыпи и скопления огней можно было видеть на всех сторонах горизонта, покуда хватало глаз, а там уж, куда глаз не хватало, различалось слабое электрическое свечение.
Город
От Красноярска до Дивногорска всего час езды по берегу Енисея. Рядом с дорогой несется текучая пучина воды свинцового цвета. Она не замерзает, эта пучина, она живет, мечется, укрощенная, отдавшая уже свою силу турбине, и парит на морозе. Можно подумать, что вода в Енисее горячая, такой стоит пар. Можно подумать, что вода разогрелась в работе.
Дивногорск спускается к Енисею с горы постепенно, ярусами.
Наверху — стадион, автобусная станция, магазины. Ниже — Комсомольская улица, еще ниже — железная дорога, вокзал и уж потом — набережная. Сверху донизу идет широкая, в несколько сотен ступеней, лестница.
Идти по ней долго. А местные парни накатали катков от верха до самого берега. Ух, как несутся они, раскинув для равновесия руки! Вот он только что был наверху, а вот уже у реки. Я попробовал — у меня не получилось.
В Дивногорске восемь тысяч детей — треть всех жителей. Одного такого ди-тенка мы с его папой брали из детского сада, на вершине горы. Папа с дочкой сели на санки, оттолкнулись — и через минуту были внизу, у самой парадной. А я все шел, шел... Ишь какие они, дивногорцы, скорые!
Как живет Дивногорск!
А вот так. Крутятся турбины электростанции, Сибирь получает электричество.
А в городе проходят межобластные соревнования конькобежцев. Репетирует ансамбль «Кедриночка». К Новому году открылся базар — из тайги привезли елки.
Между тем турбины все крутятся.
Новоселы въезжают в новый стоквартирный дом. Проходит воскресник на строительстве детского сада. В кино идет фильм «Думают ли животные!».
Тем временем турбины все крутятся, крутятся.
Заканчивается строительство завода.
На фабрике-кухне — праздник национальных кухонь пятнадцати республик.
В магазине проводится выставка-дегустация рыбных кулинарных изделий. За неделю не перепробуешь всех этих вкусных блюд.
А турбины все крутятся! Крутятся турбины! И это — главное. Турбины — как ровный пульс, как здоровое дыхание города. О них горожане думают все меньше и меньше. А чего о них думать — дело надежное, сработано навечно.
И все-таки горожане знают: это главное.
Город и родился и прославился благодаря своей удивительной электростанции. Без нее — он просто город, каких много. А с нею — он единственный в мире, потому что тут работает самая крупная, самая сильная в мире Красноярская ГЭС.
Плотина
Когда подходишь к мощному, в километр длиной, телу плотины, то кажется, что тут ничего особенного и не происходит: такая здесь царит чистота, красота и покой. С обоих концов плотины вздымаются живописные таежные склоны, внизу кипит тяжелая вода Енисея, плывут облака. И среди всего этого — сияние стекол и алюминия.
Толпа туристов проходит сквозь стеклянные двери, как будто это не предприятие, а музей.
А между тем в этой тишине — я знаю, я читал — рождается чудо. Вода, собранная в водохранилище, падает с высоты ста метров на рабочие колеса турбин. И рождает электроэнергию. Работа, которую может произвести эта электроэнергия, равна мускульной силе ста двадцати миллионов человек. Сколько людей нашей страны должны были бы выйти сегодня на эту работу!
А тут — тишина, покой, безлюдье...
В машинном зале в одну рабочую смену находится всего четырнадцать человек: начальник, четыре дежурных мастера, а также девять слесарей. Слесарями работают женщины, мужчины не идут на эту работу, говорят: там нечего делать, очень она легкая.
В машинном зале не то чтобы тишина, но ровное, устойчивое такое гудение. Стена этого зала — почти полукилометровое сплошное окно. Если подойти к нему вплотную и посмотреть вниз, то можно вообразить, что находишься на носу плывущего теплохода. И как-то забываешь, что за спиной у тебя, совсем рядом, постоянно нависает стометровая толща воды, чтобы упасть на колеса турбин и, пройдя под плотиной, возникнуть у тебя перед глазами. Река вся в пене, как бывает в пене после быстрого бега хорошая лошадь.
Машинный зал — не просто цех, но и необычайно красивое сооружение. Из конца в конец в строгом порядке тянутся двенадцать красных цилиндров. Возле каждого — два белых. Красные — это генераторы, вырабатывающие энергию. Белые — это лишь малая часть системы управления.
В каждую секунду на электростанцию нападают шесть тысяч кубометров воды. Им противостоят пять с половиной миллионов кубометров бетона, двенадцать турбин и четырнадцать человек. Из этого сражения в течение года и высекается невиданная энергия — двадцать миллиардов киловатт-часов.
Я сказал начальнику смены, что хочу побывать на переднем крае, в самом жарком месте этого сражения. Николай Николаевич взял большие ключи, оставил вместо себя дежурного мастера, и мы пошли.
Турбина
Мы спустились вниз по металлической лестнице, перелезли через какие-то стальные барьеры, и я воскликнул:
— Да это ж рабочее колесо!
Стальной цветок колеса — вот этот или другой — я видел, когда был на заводе. Он стоял посреди цеха в блестящем одиночестве, и все поглядывали на него с большим уважением.
— Погодите, — сказал Николай Николаевич, — мы еще сюда вернемся.
И повел меня по кривой, все расширяющейся трубе, похожей на раковину. Ее членистая полость закручивалась и распахивалась все шире. Под ногами хлюпала вода. Наконец раковина закончилась. Дальше ходу не было. Пахло рыбой, водорослями, морским дном.
— Знаете, где мы находимся! — спросил Николай Николаевич. — Мы на дне Красноярского моря. Это спиральная камера. Она охватывает, огибает рабочее колесо, которое вы узнали. Мы с вами здесь только потому, что этот четвертый агрегат на проверке. А в обычное время в этой камере вода. Да и не просто вода, а под неимоверным, фантастическим давлением! Нас бы в лепешку раздавило. Ну, смотрите, что тут делается. Вода входит в камеру диаметром десять метров.
— Да это больше, чем тоннель метро!
— Больше. А выходит она на рабочее колесо вон там, в конце камеры, диаметром два метра. Скорость ее замедляется, верно! Зато повышается давление. Ну, а везли эту «ракушку», наверное, слышали, на семи большегрузных платформах.
Все это мне важно было знать, и я слушал внимательно, но важнее было почувствовать то, что мы находимся на самом переднем крае, на рубеже, где обычно кипит бой и дремучая, неистовая сила воды только начинает быть электричеством. ..
— Стоит открыть затворы — и вот что произойдет... — Мы вернулись к рабочему колесу. — Вода, шестьсот кубометров воды в секунду, ударит в эти лопасти, закрутит рабочее колесо. Как оно крутится, я вам потом покажу.
Каждая лопасть, вы видите, высотою четыре метра, а всего их четырнадцать. Рабочее колесо весит двести пятьдесят тонн, из такого количества металла можно изготовить двести автомобилей «волга». Так вот, колесо вращается под напором воды со скоростью девяносто три оборота в минуту, и наверху крутится соединенный с ним намертво вал. Ну, пойдемте, посмотрите...
Мы вышли на шахту и по внутреннему коридору попали в другую шахту, точно такую же, но только на ярус выше, — рабочее колесо и спиральная камера остались под нами.
За предохранительным ограждением крутился вал. Лоснящийся стальной вал вращался так увлеченно и яростно, что казалось, он теперь уж никогда не остановится.
— Это еще что, — сказал Николай Николаевич, — здесь не так ощущаешь скорость. А вот пойдемте-ка дальше...
Мы поднялись по ступеням и вошли в коридор. Николай Николаевич вынул ключ и отпер железную дверь.
Повеяло холодом.
— Войдите. Держите только шапку...
Вихрь ударил мне в лицо, смертельный холод и остервенелое, какое-то дьявольское вращение!
Вращался весь потолок — неуловимый для взгляда диск — вращался весь воздух, да его и воздухом уже нельзя было назвать, а — ураганом. Казалось, не было такой силы, которая бы отважилась остановить или хотя бы замедлить это круговращение.
Мы пробыли там несколько секунд, и мой провожатый запер ключом дверь.
— Это работает генератор. Ну, а дальше вы уж по физике знаете, что происходит.
Да кто этого сейчас не знает!
А кто не знает, тот догадывается. Всякому ясно, что еще большая дорога у этой отобранной у реки энергии, прежде чем она сделает землю похожей на звездное небо.
