Богатырь на колёсах.
Рассказ о ленинградском дважды ордена Ленина, ордена Октябрьской Революции, ордена Красного Знамени, ордена Трудового Красного Знамени, ордена Дружбы народов производственном объединении «Кировский завод».
Истории стран мира
Завод как на ладони
Завод - комиссар
Тот, кто не слышал о Кировском заводе, пожалуй, ничего не знает о нашей истории. Это все равно, что ни разу не посмотреть кинофильма «Чапаев» или не спеть песни «Орленок».
Но таких людей мало. Большинство, конечно, знают про знаменитый ленинградский Кировский (бывший Путиловский) завод.
Кировский — не просто завод тяжелого машиностроения. Машиностроительные заводы есть и в других городах.
Кировский — завод-комиссар. Он всегда на шаг впереди других заводов.
Здесь проходила первая в России маевка. Здесь рабочие зажгли огонь всероссийской стачки, послужившей началом революции 1905 года. Отсюда, из бастиона пролетарской сознательности и сплоченности, выходили лучшие красногвардейские отряды в октябре 1917 года.
И дальше, в любой важный для нашей страны момент Кировский завод показывал примеры организованности и героизма. Будь то гражданская война или коллективизация в деревне. Будь то создание первых отечественных тракторов или вооружения для Красной Армии.
И в дни блокады Кировский завод оставался комиссаром — на линии фронта, израненный, изможденный, боролся из последних сил.
Ну, а в мирные годы его и вовсе не зря называют маяком, правофланговым советского машиностроения.
И как у всякого настоящего комиссара, грудь Кировского завода — вся в орденах. У него шесть наград — две боевых и четыре трудовых, мирных.
Первый рекорд
Когда на востоке нашей страны появились новые хлебные поля от горизонта до горизонта, то стало ясно, что на старых тракторах тут далеко не уедешь. Да и нужно было этих машин целые полчища. Только в Казахстане на весеннюю вспашку должны были выходить десятки тысяч тракторов ДТ-54.
Почему так много! Да потому, что на эту работу весна отпускает людям всего двадцать дней. Начать раньше нельзя — земля не просохла. Кончить позже тоже нельзя — не успеет созреть урожай. Не зря говорят: «Весенний день год кормит».
Словом, сама природа потребовала создания новой машины: мощной, выносливой, быстроходной. Такой, чтобы работала за троих.
Рождение каждой новой машины — дело громоздкое, трудоемкое. Ведь это не то что внести какое-нибудь усовершенствование в старую.
Нужно было сработать совершенно новый трактор, которого еще не было на земле. И не только на земле, но и на бумаге. И не только на бумаге, но и в головах изобретателей.
Чтобы рождение трактора прошло свой законный путь —
от замысла изобретателей — к макету,
от макета — к эскизному проекту,
от эскизного проекта — к техническому,
от технического проекта — к рабочим чертежам,
от рабочих чертежей — к разработке технологии,
от разработки технологии — к изготовлению деталей,
от изготовления деталей — к сборке узлов,
от сборки узлов — к сборке опытных образцов трактора, — нужны были годы.
Вы думаете, в этом перечне все! Сколько сложных звеньев — второстепенных, побочных, сопутствующих — мною пропущено!
И вот тут-то и начинаются чудеса.
Трактор «кировец», этот железный Гаргантюа, поставил свой первый рекорд в самый момент своего рождения.
Весь путь, на который другой бы машине понадобилось несколько лет, он прошел за год! Конечно, вы понимаете, что дело тут в людях, которые взялись за эту работу, в их сознательности и умении. Дело в организации труда. Еще — в качестве станков и другого оборудования. В хороших традициях и привычках, которые передаются из поколения в поколение. Дело в высокой ответственности за свой труд.
И вот все это вместе — сознательность, умение, организация, оборудование, традиции, привычки, ответственность — называется Кировский завод.
Вся страна его строила
Строить новый, невиданный трактор ленинградцам помогали многие города.
Ярославль, например, создавал новый двигатель и огромные шины. Владимир — приборы. Херсон — карданный вал. Москва, Куйбышев, Минск, Челябинск, Кременчуг, Полтава, Одесса — все выполняли тракторные заказы.
Потому что ведь одному Кировскому заводу со всем не управиться. Да и в промышленности теперь уж заведено — полное разделение труда.
Кировский завод, как магнит, притягивал к себе с разных сторон тысячи разных деталей. Хотя «как магнит» — сравнение не совсем верное. Ведь были детали не только стальные, но и из алюминия, из стекла, из резины, из пластмассы. Были детали даже из камня. Камень этот — асбест.
Главную долю работ выполнял, конечно, сам Кировский. Каждый цех получил задание.
Но что значит наладить выпуск новых деталей, из которых самая большая — рама — весит несколько тонн, а самая маленькая — какой-нибудь винтик — десять граммов! Для этого нужно было перестроить, перепланировать некоторые цеха, создать автоматические станки и поточные линии, испытательные стенды и многое другое.
Иной раз перед рабочими вставали совершенно невероятные проблемы. В одной, например, детали, на площади, равной спичечному коробку, нужно было просверлить 415 отверстий. Как это сделать! На помощь приходили ученые.
Вот и выходит, что, еще не родившись, «кировец» перевернул весь завод. Можно сказать, революцию устроил.
А сейчас в жизни нашей страны это самое главное — научно-техническая революция.
Сборщики
Наконец на заводе скопилось 900 разных деталей.
— Ну что ж, — сказали конструкторы, — одна треть наших заказов выполнена. Пока остальное подоспеет, пожалуй, начнем собирать.
На сборочном участке поставили деревянный макет трактора в натуральную величину: высота — три метра, длина — семь. Чтобы все видели, что из этой груды деталей в конце концов должно получиться.
И вот, представляете, было пустое место.
Пусто! Ничего!
И вдруг на этом месте час за часом, день за днем стал вырастать невиданный трактор. На раме его белой краской было написано: № 1.
А рядом с ним шел монтаж второго и третьего «кировца». Вскоре проклюнулись еще два. Люди не отходили от них круглые сутки.
Говорят, что сборка не самое главное в создании новой машины. А я всегда завидую сборщикам. Да, конечно, сложнее отладить двигатель или систему гидравлического управления. А все же руки сборщика лепят сам трактор. Он ведь как скульптор — слесарь-сборщик.
Самым счастливым человеком на сборке был, наверное, бригадир Василий Александрович Корехов. Он когда-то «фордзон» собирал, тоже был бригадиром. Вся история советского тракторостроения отпечаталась, можно сказать, на руках этого человека.
А когда на сборку пришли посмотреть ветераны, Корехов разогнулся и крикнул им сверху, смеясь:
— Привет вам, пенсионеры!
В июле 1962 года из сборочного цеха сообщили: «Внимание, у нас наступили важные дни — устанавливаем кабину!»
А надо сказать, что кабина была предметом особой гордости создателей нового трактора. Они сделали ее, прежде всего, герметичной, как в самолете, то есть наглухо закупоренной со всех сторон. Если холодно, то есть специальные обогреватели. Если жарко, — пожалуйста, вентиляторы. Для управления — педали, тумблеры, руль. Даже от шума имеется изоляция. Все удобно, все под рукой, как в машине «волга».
«Кировец» выходит из ворот
Кажется, что тут необычного для завода со стошестидесятилетней историей — выход новой машины! На то он и существует, завод. Взять того же Василия Александровича Корехова — уж он-то, старейший слесарь, навидался новых машин. И всю церемонию наизусть знает. А ведь не спал ночь. Да и многие не спали.
Солнце поднималось где-то за Невской заставой, а в это время на другом конце города — за Нарвской заставой — снимали трактор со стальных опор.
В трамвайных парках завозились, зазвенели трамваи. Птицы шуршали в кленах Летнего сада. Вспыхнул золотом
Петропавловский шпиль. А в это время слесарь Сергей Катыкин поднимался в кабину нового трактора, который еще и трактором не был, а просто совокупностью ладно подогнанных новых узлов и деталей.
По улицам крался шорох поливальных машин. У станций метро уже переминались с ноги на ногу первые пассажиры. Город только еще просыпался.
А в это время за Нарвской заставой взревел двигатель! Звук его, незнакомый и дерзкий, легко вспорол утреннюю тишину.
В этот миг и родилась новая машина. Трактор «кировец» № 1, зябко дрожа, понемногу разогреваясь, стоял на том месте, где когда-то — помните! — ничего не было.
Он стоял, рокоча и выпуская клубы прозрачного голубого дыма, и люди нюхали этот дым как самый желанный запах.
Катыкин включил скорость, и «кировец» сдвинулся с места. Началась его биография.
Первые свои километры трактор, конечно, намотал по заводу. Через несколько дней на заводской площади его обступила толпа. Их были тысячи — людей, отдавших ему не только свой труд, свое творчество, но и свое имя.
Они ведь тоже называются кировцами.
На митинге люди говорили про то, какая это радость — увидеть наконец свое многотрудное детище. А потом директор скомандовал:
— Водителю подготовить трактор на полевые испытания!
Распахнулись заводские ворота. Люди побежали вслед за своей машиной, с которой им было жаль расставаться.
На проспекте Стачек остановилось движение, вспыхнули зеленые огни светофоров. Это ленинградская милиция отдала приказ, прозвучавший, как лозунг:
— Трактору «кировец» — зеленую улицу!
Великолепная пятёрка
Пять первых машин вышли на испытания: две — на Северный Кавказ, две — в Казахстан. Первенец, трактор № 1, остался у своих родителей, дома.
Прежде чем начать массовый, то есть серийный, выпуск нового механизма, его всегда подолгу испытывают.
Испытывают новые самолеты.
Испытывают новые станки.
Новые телевизоры тоже испытывают.
Даже игрушки подвергают испытаниям.
А как же иначе! А вдруг недостатки! Вдруг колесо отваливается или не работает какая-нибудь лампа. Или глаза у куклы закрылись и не открываются. Тогда вся серия пойдет в брак.
Уж лучше заранее все проверить.
Тракторам приготовили серьезный экзамен: проработать 2000 часов под максимальной нагрузкой. Что сломается или будет барахлить, — подлежит переделке. Что уцелеет, — значит, сделано хорошо, останется.
Испытывали всё: мотор, тормоза, колеса, кабину.
Прицепляли к тракторам изготовленные специальные орудия: плуги, бороны, культиваторы, сеялки, грузовые прицепы.
Трактор работал, а рядом с ним двигались люди, машины. Следили за каждым его шагом и всё записывали. А он был похож на космонавта перед полетом: весь увешан приборами, проводами, датчиками, термометрами, динамометрами и даже магнитофоном.
Трактористов измучили медики: чуть поработал — выходи, измеряй температуру, кровяное давление, проверяй пульс, зрение, слух. Но ничего не поделаешь, такая уж профессия — испытатель.
И трактор покорно шел туда, куда его вели люди. Чем тверже земля — тем лучше. Чем хуже погода—тем лучше.
Чем тяжелее груз — тем лучше. Если все кругом отвратительно, ужасно, хуже не придумаешь, а трактор идет,— значит, все в порядке. Вот что такое испытания.
И «кировцы» показали, на что они способны.
ДТ-54 пахал четмрехлемешным плугом, а «кировец» вел за собой сразу восемь лемехов!
ДТ оставлял вспаханную полосу в полтора метра шириной, а «кировец» — около трех метров.
Пошел дождь. ДТ забуксовал, а «кировец» как ни в чем не бывало работал. Да как работал! Глубина его борозды была почти тридцать сантиметров. А от глубины борозды очень многое зависит в урожае.
Когда подсчитали, кто сколько сделал за одно и то же время, оказалось, что «кировец» вспахал в три раза больше, чем ДТ.
За что ни брался «кировец», все поражало зрителей своими масштабами.
Измельчать землю лущильником — так сразу полосу шириной двадцать метров.
Сеять хлеб — так 13 гектаров в час.
Перевозить груз — так целый поезд из прицепов весом 21 тонна.
Но вы спросите: если все так хорошо, зачем же тогда испытывать! Скорее надо налаживать серийное производство.
В том-то и деле, что испытания показали, где и что надо исправить или изменить.
За два года в конструкцию трактора было внесено — знаете сколько! — 261 изменение! A EI технологию, то есть в способ его производства,— еще 874.
И все-таки в главном трактора были сработаны правильно. Великолепная была пятерка!
В сальской степи
Примчался «кировец» в Сальскую степь. А степь вся пересохла, хрустит, солью исходит. Растет на ней только полынь, ковыль да колючки. Пасется отара овец.
— Эх, — сказал тракторист, — сколько земли пропадает!
Вгрызся плуг в спящую землю, лемеха звенят: просыпайся, мол, заспалась!
А степь тужится, трещит: «Не пущу, убирайтесь с вашими тракторами! Отдохнуть не дадут».
Сломала один лемех, а семь-то остались — вот «кировец» с ними дальше идет.
Подошел чабан, измерил глубину борозды, покачал головой, отошел. Потом снова вернулся. Словно глазам своим не поверил.
А степь напрягается — упрямство или гордость ее разбирает: а ну, кто сильнее!
Сломала еще один лемех. А шесть-то остались — вот «кировец» с ними дальше идет.
Крошит в руках чабан комок земли — он ведь первый увидел, что под этим ковылем было: земля, ах ты, земля, а он думал, что ничего нет! Овцы жуют, глазами хлопают: чего так их чабан радуется! Ничего не понимают.
Злобствует степь, сломала третий лемех. А тут и второй «кировец» подоспел, тоже с восемью лемехами.
Перевернули «кировцы» поле в полторы тысячи гектаров!
Конвейер
Раз уж «кировец» оказался надежной, незаменимой машиной, надо было готовить ее серийный выпуск. А как!
Чтобы выпускать сотни, тысячи тракторов в год, нужно было построить новые цехи и совсем по-новому организовать работу.
Конвейер!
За два года на заводе был построен огромный главный тракторный корпус. Его строительство стало беспримерной ударной стройкой.
В сентябре 1964 года колоссальные механизмы главного тракторного корпуса задвигались.
Тракторное производство можно сравнить с рекой.
Главный сборочный конвейер — это ее основное русло.
А малые конвейеры, где собираются отдельные узлы трактора, — этой реки притоки.
Цеха, где рождаются детали для этих узлов, — родники.
Что бывает, если в главное русло из притоков поступает слишком много воды!
Наводнение! Стихийное бедствие!
А что, если слишком мало! Река скудеет и пересыхает.
На конвейере ни того, ни другого не должно быть. Вся конвейерная система движется со строго согласованной скоростью. За этим наблюдает планово-диспетчерское бюро.
И вот посмотрите, что происходит.
На ленту главного сборочного конвейера, на его первый пост, подъемник подает самую тяжелую и основную деталь — раму.
На раме все держится. Она как скелет. Она как ствол дерева.
Дальше на нее устанавливают мосты, на которых будут держаться колеса.
Потом крепят коробку передач.
А рама все движется вместе с лентой. И на каждом посту ее ждут другие слесари-сборщики.
Пока рама еще совсем не похожа на трактор. Так, какой-то громоздкий, неуклюжий предмет.
Но вот на ней крепят сердце машины — двигатель. И закрывают его радиатором. И это, считай, уже половина трактора.
На следующем посту бригада сборщиков укрепляет кабину.
Потом навесные устройства и облицовку.
И наконец — гигантскую обувь — колеса. Каждое колесо шириной 60 сантиметров, высотой 1,6 метра, весом 200 килограммов.
Вот теперь это уже не рама, а трактор. Остается его заправить горючим. В кабину подымается водитель. Трактор зажигает фары, подает голос, прррокашливается и — пошел!
А сзади надвигаются еще тридцать два полутрактора, четвертьтрактора и просто голые рамы. Каждая из них проходит двести пятьдесят метров, прежде чем приобретает нормальный вид.
Конечно, я очень упростил схему создания «кировца».
Просьбы и жалобы
Не успели «кировцы» прийти на поля, вся страна уже прослышала об их подвигах. Вот под какими заголовками о них писали газеты.
«Богатырь пробует силы»
«Феноменальная выработка»
«Поступь богатыря»
«Тракторы-богатыри»
«Шаг в завтра»
«Вот это машины!»
Будь я председателем колхоза, я бы, даже не читая этих статей, а только лишь взглянув на названия, бросился бы писать на завод заявку — просьбу прислать тракторы.
И заявки прямо посыпались.
«Подготовили 10 человек для работы на тракторах К-700. Убедительно просим отгрузить 5 тракторов. Урожай собираем большой, дадим Родине 1 миллион 700 тысяч пудов хлеба. Совхоз имени Фрунзе, Куйбышевская область».
«Ждем!», «Высылайте как можно быстрее!», «Отгружайте незамедлительно!», «Просим не задерживать!»
В письмах просили, требовали, угрожали. В письмах жаловались.
«Ведь вот в какое вы меня положение поставили, — писал директор одного совхоза. — Отделений у нас шесть, а тракторов мы получили пять. Каждый день у нас теперь начинается с крупных ссор, с ругани. Ведь кому-то «кировца» не додашь — он в обиде».
И завод отвечал:
«Неправильно делаете, неправильно! Тактика у вас не та. Разве можно «кировец» разбрасывать по всему хозяйству! Вот поучились бы у саратовцев или Целиноград 4ев. Там делают так: формируют отряд из нескольких машин. Колонна выходит на нужное поле, разворачивается и идет косяком. Если нужно, к ним в поле приходит заправщик горючего и передвижная ремонтная станция.
В одном тракторе радиотелефон. Вот это организация!
Тут уж все довольны. И любые неприятности легко устранимы».
И завод разослал по всей стране вслед за тракторами своих инженеров, механиков, инструкторов, чтобы они организовали опорные базы. Ведь на одной сипе трактора много не сделаешь. Тут нужно еще и умение.
Но были и такие хозяйственники, которые не очень торопились покупать «кировцев». «Посмотрим, что выйдет у соседей, — рассуждали они. — А там решим».
Вот о таком осторожном хозяине я услыхал на Кубани.
История с побегом
Первые «кировцы» в Тихорецком районе никакому хозяйству в отдельности не принадлежали. Их было мало, и поэтому район посылал их туда, где они были нужнее. Выполнит отряд работ у и возвращается в Тихорецк.
Однажды колонна тракторов направилась в один колхоз, чтобы помочь в обработке рисовых полей. Они выполнили задание очень быстро, с отличным качеством и готовились в обратный путь. Только оставалось заправиться горючим. Председатель же, сообразив, какое ему вдруг счастье привалило, решил самолично задержать колонну.
— Приказываю остановиться! — скомандовал он. — У нас тут еще есть дюже противные поля, треба их обработать.
— Не можем, — развели руками водители. — Нас в Тихорецке ждут. Завтра нужно ехать в другие хозяйства.
«Ах ты, — подумал председатель, — ведь и уедут! Уедут — и прощай! Якие добрые трактора, якие желанные…»
— Нет, — сказал он. — Оставайтесь.
— Мы все равно уедем, — ответили трактористы. — Нам нельзя.
— А я горючего не дам.
Сказал и пошел.
Видят трактористы — дело худо: ехать надо, горючего нет, а ночь уже наступает.
И решили они устроить побег.
Достали карту района, наметили маршрут. Договорились ехать по самым отдаленным дорогам и нигде не выезжать на шоссе — на случай погони.
Втайне от председателя трактористы заправились горючим, потушили фары, включили малые обороты, чтобы не наделать шума, и покинули село.
Председатель хватился — где колонна! А колонны нет.
— В погоню! — крикнул председатель. — Догнать их! Вернуть! Я им покажу самовольничать!
И помчался на своем газике по шоссе. А на шоссе-то ведь «кировцев» не было. Они в это время пробирались окружными путями. Председатель вернулся ни с чем. Ох и влетело ему после за самоуправство!
А колхозники решили на своем собрании купить для колхоза три «кировца».
Интервью
Кто больше всех расскажет о тракторе! Трактористы. Они и похвалят его, а если нужно, и поругают. Ведь тракторист проводит на своей машине полсуток — от зари до зари.
В Ставропольском крае мне показали лучшего водителя «кировца». Он в это время распахивал поле.
— Вот подите к нему, — посоветовали, — уж кто лучше него машину знает.
Подождал я, пока «кировец» поравнялся со мной, и махнул трактористу. Он спрыгнул вниз, мы поздоровались. Пожилой. Зовут Владимиром Ивановичем.
Я стал ему объяснять, что так, мол, и так, интересуюсь машиной. А он в это время молчал. Объяснил я ему и тоже замолчал. Жду. Молчим оба.
Вдруг он говорит:
— А чего стоять, поехали.
«Ну, — думаю, — хорошо. Повезло. Там и разговоримся». Влез в кабину, сел рядом с ним. И пошли мы перепахивать поле. Едем, покачиваемся. А я, между прочим, жду, когда тракторист начнет высказывать свое мнение о машине. Молчал он, молчал, потом наконец и говорит:
— Вот видишь, сидишь, как царь на троне...
«Ну, — думаю, — дальше-то, дальше». А он снова замолчал.
— Ну, а еще-то, — говорю, — что-нибудь скажите, Владимир Иванович.
— Да я ж говорю: сидишь, как царь на троне. Только покачивает. — И снова молчит.
«Ну, — думаю, — ничего от него дельного не добьешься. И то хорошо, что на тракторе покатал».
Поблагодарил тракториста и пошел. Вдруг он меня окликает.
— Постой, — говорит, — забыл тебе сказать. Сидишь, как царь на троне, толь ко покачивает...
«Что это, — думаю, — он смеется надо мной!» А он продолжает:
— Вот я и говорю: на взгорках так и бросает, ты скажи там кому следует, амплитуда большая, пусть амортизаторы улучшат.
Так и закончилось мое интервью.
Ну что ж, у каждого своя манера разговаривать.
Подарок
Ветеран труда Николай Григорьевич Левенцов собрался однажды из сибирского совхоза «Таврический» в Ленинград. Прикрепил к лацкану пиджака ордена Ленина и Октябрьской Революции, полученные за доблестный труд, и поехал. В пути он очень переживал. Потому что был ветераном труда и еще и ветераном войны и ехал в город, который когда-то защищал. Так что на груди Николая Григорьевича были еще и боевые награды.
В городе-герое тракториста Левенцова встретили старые боевые друзья, бывшие однополчане. Вместе съездили на места боев, вспоминали. Гуляли по городу, который для Николая Григорьевича, как и для многих его защитников, стал второй родиной.
А надо сказать, что некоторые однополчане Левенцова работают сейчас на Кировском заводе. Вот они и говорят как-то:
— А пойдем-ка, Коля, к нам на завод.
— Зачем! — удивился Николай Григорьевич.
— Пойдем, пойдем, кое-что тебе покажем.
Приходят они на завод, а там на главной площади людей собралось видимо-невидимо.
— Что это у вас! — спрашивает Левенцов. — В честь чего митинг!
— Да тут у нас одного старого солдата чествуют, — отвечают. — Он и в годы войны, не жалея себя, город наш защищал и после войны трудился как герой. Так что, Коля, будь добр, взойди на трибуну.
Поднялся Левенцов на трибуну — и все ему захлопали. Много хороших слов выслушал Николай Григорьевич от ленинградцев, от кировцев. А в конце митинга ему и говорят:
— Тут у нас подарок есть для вас, Николай Григорьевич, примите с благодарностью. Извините только, что великоват.
И выкатывается на заводскую площадь, прямо к трибунам новенький трактор «кировец». А на кабине его сверкает табличка с такой надписью: «Ветерану труда, участнику обороны Ленинграда, передовому трактористу совхоза «Таврический» Алтайского края Николаю Григорьевичу Левенцову — ленинградское объединение «Кировский завод».
Не ожидал такой чести старый солдат.
На ниве народного образования
«Кировец», как настоящий трудяга, никогда не сидит без дела. Нет работы по специальности — давайте любую.
И хорошие хозяева дают. Хороший хозяин только и думает: «Куда бы его, семижильного, еще направить! Какую бы ему еще задачу задать!»
В некоторых целинных совхозах «кировец» не только летом, но и зимой крутится, как савраска.
Возит молоко по бездорожью. Молоко отвезет — лес надо буксировать. Лес отбуксирует — глядь, а тут и школьников из школы пора везти.
А что, школьников возить туда и обратно — тоже нелегкая задача. Дорог нет, снегу по горло, мороз. А уроки идут.
И никто не может их отменить. Не имеет права.
А машина ни одна не идет. То есть пойти-то она пойдет, но где гарантия, что не застрянет! Нет гарантии.
И тогда решают использовать самое сильное и надежное средство — трактор «кировец». Запрягают его в огромные сани, на сани ставят вагон. А посреди вагона — маленькую печку-буржуйку — чтобы школьники, значит, носы не отморозили.
Вот представьте себе такую картину: снежная равнина до горизонта, ни деревца, ни кустика, одни, может быть, степные волки. А посреди этой равнины, утопая по радиатор в снегу, тащится трактор с вагончиком — из трубы дым идет.
В вагончике вокруг печки сидят дети. Кто песню поет, кто дремлет. А самый прилежный ученик стих повторяет, чтобы до школы успеть довезти, не растрясти по дороге: «Мороз и солнце, день чудесный!..»
Тракторист вполне может о себе сказать:
— Работаю на ниве народного образования!
Где он работает
Если искать на карте места, где не по специальности работают «кировцы», то можно хорошо изучить географию Советского Союза.
На строительстве Саяно-Шушенской ГЭС они возят тяжелые грузы.
В Белоруссии занимаются осушением заболоченных земель.
Тянут газопровод в Западной Сибири.
На Памире и Кавказе трудятся на горных дорогах.
В Заполярье строили атомную электростанцию.
В Казахстане прокладывают дороги.
Вывозят древесину из приобских лесов.
На Чукотке добывают полезные ископаемые.
И каждая из двадцати профессий «кировца» — это, конечно, увлекательные, героические истории.
Я уж не говорю про вытягивание из болот, из рек, из канав пострадавших машин. Это его постоянное увлечение в нерабочее время, или, как сейчас говорят, хобби.
«Кировец» за рубежом
Однажды иду по заводу, смотрю — какие-то необычные автобусы стоят перед заводоуправлением. Марка, вроде бы, наша — Львов, а покрашены в белый и красный цвета и на боку по-английски- написано: «Class room».
А я понимаю немного по-английски — и еще больше удивился. Ведь «Class room» — это классная комната.
Странные какие-то классы.
Заглянул внутрь, а там по стенам развешаны всякие схемы:
Схема системы смазки. Схема системы питания. Схема системы охлаждения.
И наверху — знакомый силуэт «кировца».
Мимо проходил какой-то рабочий. Он, видно, тоже был озадачен. И спрашивает у шофера:
— Что, опять какие-нибудь иностранцы приехали!
А шофер отвечает:
— Да какие тут иностранцы. Мы сами теперь иностранцы. Едем Европу учить. «Кировцев» за границу сопровождаем.
И тогда я представил, как это будет.
Соберутся немецкие или, допустим, венгерские крестьяне, обступят невиданный трактор...
Да зачем, собственно, представлять! Вот письмо из Германской Демократической Республики. Пишет на Кировский завод тракторист Эвальд Бодзищук:
«Дорогие советские друзья и товарищи!
Первого мая я принимал участие в большой демонстрации в нашем окружном центре — Магдебурге, сидя за рулем трактора К-700. Как и несколько недель тому назад на полях нашего кооперативного хозяйства, в ведении которого находятся два трактора К-700, он вызывал удивление и восхищение.
Мне хочется сказать рабочим-кировцам: это трактор высшего класса!»
Такую же оценку он получил на международной выставке сельскохозяйственных машин в ГДР. Он выдержал конкуренцию с машинами многих заграничных фирм и был награжден золотой медалью.
