Убийство шестилетней девочки
Как помогли раскрытию убийства девочки следы на глине
В воскресенье 3 апреля 1966 г. в Гороховецкий отдел милиции поступило заявление Горбуновой об исчезновении ее шестилетней дочери Оли. Накануне в 5 часов вечера девочка вышла из дома погулять и не вернулась.
Работники милиции организовали в городе поиски.
Сообщили о случившемся по местному радио. Но положительных результатов это не дало.
На третий день двое рабочих, привозивших тес в коллективный сад, расположенный неподалеку от дома, где жили Горбуновы, обнаружили у забора сада труп девочки. Лицо трупа было закрыто головным платком. Нижняя часть тела была обнажена и лишь на левой ноге остался резиновый сапожок, на нем держались спущенные рейтузы и трусики.
Когда к месту происшествия явились работники милиции, там собралась уже много народу. Земля вокруг была затоптана и никаких следов, которые мог оставить преступник, обнаружить не удалось.
Родители пропавшей девочки опознали в убитой свою дочь.
Прокурор района и работник милиции тщательно осмотрели место обнаружения трупа и прилегающую часть коллективного сада.
В садовом домике одного из владельцев сада — Былина на диване нашли второй резиновый сапожок с правой ноги Оли Горбуновой, внутри которого находился чулок с резинкой и два носка. Поверхность дивана была испачкана калом, следы кала имелись также на пергаментной бумаге, валявшейся на полу домика. По полу были разбросаны тряпки, обрывки тюлевых занавесок, кусок толстой веревки, клеенки, брезентовый ремешок. К одному из обрывков тюлевой занавески присох кусок глины размером 4,5 х 4 см, на котором четко отобразилась часть следа резиновой обуви с рисунком «елочкой». Около садового домика Парфенова, против которого за забором был обнаружен труп, нашли свежий окурок папиросы «Беломор-канал».
При судебно-медицинском исследовании трупа эксперт обнаружил прижизненные кровоподтеки и ссадины, разрывы в области промежности и влагалища, характерные для изнасилования. По заключению эксперта смерть девочки наступила 2 апреля в результате механической асфиксии.
Результаты осмотра свидетельствовали о том, что изнасилование и убийство Оли Горбуновой были совершены в домике Былина. Во рту трупа были обнаружены волокна типа пакли, схожие по внешнему виду с волокнами куска толстой веревки, обнаруженной в домике Былина. Эту веревку Былин опознал и показал, что расплетал ее и использовал для подвязки помидор.
Вывод следствия о том, что веревку, находившуюся в домике, убийца использовал, чтобы заткнуть девочке рот, подтвердился впоследствии и заключением эксперта об однородности волокон, изъятых изо рта убитой, с волокнами этой веревки.
Кроме того, на обнаженной правой ноге девочки эксперты установили посмертные повреждения — царапины, свидетельствующие о волочении трупа после убийства.
При тщательном повторном осмотре одежды Оли Горбуновой и предметов, изъятых в домике Былина, было обнаружено, что на резиновом сапожке девочки, оставшемся в домике, засохла глина, на которой отобразились линии, напоминающие папиллярные узоры ладони человека.
В начале апреля на территории сада и вокруг него было много тающего снега, грязи и луж. Имелись все основания полагать, что обувь девочки и ее убийцы оказалась покрыта слоем жидкой глины. Снимая с ноги девочки правый сапожок, оставшийся в домике, преступник мог оставить на глине отпечаток своих пальцев.
Он же «мог оставить и след резинового сапога с рисунком «елочкой» на куске глины, присохшем к обрывку тюлевой занавески. В течение трех суток, прошедших с момента убийства до обнаружения трупа, глина на сапожке и кусок глины со следом засохли, сохранив оставленные следы.
Хозяин домика Былин, его жена и другие лица, имевшие отношение к коллективному саду, показали, что никто из них там в начале апреля не был. Былин и его жена рассказали, что осенью 1965 года, после окончания сезона, в домике был вымыт пол, после чего дверь заперта на внутренний замок. При осмотре же домика запор на двери оказался сломанным.
Все это свидетельствовало о том, что следы в домике не могли оставаться с осени. Не могли они быть там оставлены и участниками первоначального осмотра, так как за прошедший после этого отрезок времени они не успели бы засохнуть. Мать погибшей показала, что дочь ее вышла из дома в чистых сапожках.
Все эти данные давали основание для вывода о том, что след сапога на куске глины и след ладони на сапожке девочки оставлены убийцей в момент совершения преступления. Каких-либо других сведений о преступнике в деле не имелось.
Предметы, обнаруженные в домике Былина, и одежда убитой девочки были направлены на биологическое исследование. Кусок глины с отпечатком следа сапога, а также окурок папиросы «Беломор-канал» и сапожок девочки с засохшей глиной направили соответственно на трасологическую и дактилоскопическую экспертизы.
Одновременно следственным и оперативным путем проверялись намеченные версии. К участию в расследовании были привлечены работники Гороховецкой райпрокуратуры, отдела милиции, общественность.
В первую очередь требовалось точно установить время исчезновения девочки. Горбунова показала, что ее дочь, придя из детского сада, смотрела по телевизору фильм «Девочка и эхо», а потом ушла гулять.
Вскоре пришла домой старшая дочь Наташа, которая стала смотреть по телевизору цирковую передачу, а потом тоже пошла гулять. Наташа рассказала, что когда она шла домой, то видела во дворе Олю, игравшую с другими детьми, а когда позднее она сама вышла гулять, Оли уже не было. По программе Горьковской студии телевидения было уточнено, что демонстрация фильма «Девочка и эхо» окончилась в 17 часов, а с 17 часов 20 минут до 18 часов шла передача «Цирк Надежды Дуровой». Следовательно, Оля Горбунова исчезла в период времени от 17 часов 10 минут до 18 часов. Заключение судебно-медицинской экспертизы о наличии в желудке убитой слабо переваренной пищи также свидетельствовало о наступлении смерти Оли вскоре после ухода ее из дома.
Для выявления возможных свидетелей, видевших Олю или ее убийцу, провели собрание жителей улицы Кирова, где жили Горбуновы, и улиц, по которым девочка могла идти от дома к коллективному саду. Провели также и собрания рабочих судостроительного завода, расположенного недалеко от места преступления.
Таким путем удалось установить свидетельницу Хамидуллову, которая показала, что 2 апреля в 8 часов вечера, возвращаясь с завода после второй смены по железнодорожной ветке, проходящей вблизи коллективного сада, она видела, что вдоль забора сада шел коренастый человек, одетый в телогрейку.
На ногах у него были сапоги. Человек этот шел от места, где позднее обнаружили труп девочки.
При выходе на место выяснилось, что мужчина, которого видела Хамидуллова, не мог пройти вдоль забора, не заметив труп. Какой-либо дороги вдоль забора не имелось, случайный прохожий там оказаться не мог.
Возникло предположение, что неизвестный в телогрейке и был убийцей Оли. Однако лица человека, проходившего вдоль забора, Хамидуллова не видела и заявила, что опознать его не сможет.
Допросы жителей дома, где жила потерпевшая, в том числе детей, с которыми Оля играла во дворе, ничего не дали. Никто не видел, когда и с кем ушла Оля. Оперативные работники обошли каждый дом на улицах, по которым должна была пройти девочка по пути к коллективному саду, но установить дополнительных свидетелей не удалось.
Подробно допросили лиц, находившихся 2 апреля в районе коллективного сада и в железнодорожной будке у переезда, откуда просматривается коллективный сад, а также владельцев коллективного сада, посещавших его 2 апреля и в последующие дни. Последние рассказали, что зимой 1965—1966 гг. в саду озорничали подростки, которые разбивали стекла, ломали двери домиков, портили и разбрасывали имущество садоводов. Подростки эти были выявлены и проверены, однако причастность их к убийству не подтвердилась.
Проверялись также другие подростки, склонные к правонарушениям.
Устанавливались и проверялись лица, прибывшие в Гороховец временно, а также выписавшиеся из города сразу после преступления. Была направлена ориентировка в соседние районы и области.
В числе других проверялась и версия, что преступление совершено кем-либо из владельцев коллективного сада. Тот факт, что труп оказался вынесенным за забор, мог свидетельствовать о желании преступника отвести подозрение от лиц, имеющих отношение к саду.
При проверке этой версии допросили и проверили с помощью работников милиции большинство из 70 человек — владельцев сада.
В результате разъяснительной работы, проводившейся при расследовании дела-с гражданами Гороховца, в прокуратуру и милицию стали поступать заявления и сигналы о лицах, известных своими половыми извращениями, и о тех, чье поведение 2 апреля вызвало подозрение у окружающих. В числе других был получен и сигнал о том, что преступление мог совершить житель Гороховца, в прошлом пять раз судимый за кражи и хулиганство, один из садоводов коллективного сада Соколов Николай Михайлович.
Соколова уже вызывали в милицию, но он от явки почему-то уклонился. Собрали данные о поведении Соколова в быту и на работе. Выяснилось, что он пьянствует, избивает жену, нарушает трудовую дисциплину.
Жена Соколова рассказала, что вечером 2 апреля муж пришел домой весь в грязи и вел себя необычно: не мог съесть кусок мяса, его стало тошнить, чего раньше с ним никогда не было. Узнав впоследствии об убийстве девочки, она стала подозревать мужа в совершении преступления, так как ранее уже был случай совершения Соколовым развратных действий в отношении восьмилетней дочери их соседей — Наташи. Соколова рассказала также, что утром 2 апреля она просила мужа сходить в сад посмотреть, не разбросан ли торф, но ходил ли Соколов в сад, она не знает. Со слов жены, Соколов был одет 2 апреля в телогрейку и резиновые сапоги, что соответствовало сведениям об одежде человека, которого видела у забора сада Хамидуллова.
К этому времени были закончены назначенные по делу экспертизы.
Криминалистическая экспертиза установила, что на кусочке земли (глине), 4,5 х 4 см, изъятом в домике Былина, отобразился участок подошвы резинового сапога с совокупностью индивидуальных признаков, пригодных для идентификации. Не менее важными оказались данные, выявленные дактилоскопической экспертизой: на слое глины, засохшем на резиновом сапожке убитой, эксперт установил пригодный для идентификации личности след части ладони человека, а также тканевый след.
Соколова доставили в отдел милиции, где у него взяли отпечатки ладоней. Эксперт дал категорическое заключение, что след ладони на сапожке оставлен им.
Сразу после задержания Соколова у него дома произвели обыск, при котором изъяли его рабочую одежду, в том числе резиновые сапоги.
Сапоги Соколова и след «елочкой» на куске глины были направлены на трасологическую экспертизу.
Эксперты подтвердили, что след в домике Былина оставлен сапогом Соколова: на глине отобразились характерные дефекты подметочной части его сапога.
Одежду Соколова внимательно осмотрели.
Жена Соколова после ареста мужа на допросе рас- сказала, что 2 апреля у него были испачканы в грязи телогрейка, пиджак, брюки, рубашка, трусы и майка.
Вся одежда была испачкана спереди, что могло произойти во время изнасилования от сапожков девочки. К сожалению, все уже было выстирано, за исключением рубашки, которую Соколова за ветхостью бросила в тряпки.
Одежда Соколова была направлена на судебно-медицинскую экспертизу и на его рубашке обнаружили кровь человека. Однако групповая принадлежность крови не могла быть определена из-за ее малого количества.
На этой же рубашке сохранились мелкие пятна засохшей глины. Рубашку и сапожки убитой направили на судебно-химическую экспертизу. Эксперты пришли к выводу, что почвенные образцы на рубашке и сапожках Оли Горбуновой одинаковы по качественному минералогическому составу фракций, их количественному соотношению, содержат одинаковые по структуре и составу специфические примеси.
Таким образом, предположение, что грязь на одежде Соколова оставлена сапожками убитой, подтвердилось.
Была проведена и трасологическая экспертиза по тканевому следу на сапожке. Заключение гласило, что тканевый след на глине, засохшей на сапожке потерпевшей, мог быть оставлен подкладкой пиджака Соколова, ткань которого имеет такое же переплетение нитей и рисунок, как и след ткани на сапожке. Соколов на допросах и очной ставке отрицал свою вину и уличающие его показания жены. Он утверждал, что в коллективном саду не был с осени 1965 года, девочку не видел и не убивал, с заключениями экспертов о том, что след сапога и отпечаток ладони оставлены им, он не согласен.
В связи с этими показаниями Соколова допросили его родственников и работников обувного магазина, где Соколов купил сапоги. Свидетели пояснили, что резиновые сапоги Соколов приобрел в марте 1966 года незадолго до убийства. И действительно, на подметке сапог имелась дата их изготовления — I квартал 1966 года.
Однако Соколов продолжал утверждать, что в саду весной 1966 года не был и след оставлен кем-то другим. Он заявил, что все сапоги 41 размера отливаются по одной прессформе и поэтому должны оставлять одинаковый след.
Чтобы проверить эти доводы Соколова, я выехал в Москву и обратился на завод резиновой обуви «Красный Богатырь». Там была найдена прессформа № 19, по которой были отлиты сапоги Соколова.
С участием понятых был отлит правый сапог 41 размера с прессформы № 19. При этом дефект в виде выемки, имеющийся на подошве правого сапога Соколова, на опытном сапоге не отобразился. В результате осмотра обоих сапог с участием специалистов и понятых подтвердилось заключение эксперта, определившего, что дефект на подошве правого сапога Соколова представляет индивидуальный признак, возникший либо при носке сапог, либо в результате пригара резины.
Вскоре после ознакомления Соколова с актом дактилоскопической экспертизы от надзирателя тюрьмы поступил рапорт, что Соколов во время прогулок на дворике тюрьмы до крови растирает свои ладони о цементные стены.
Через несколько дней Соколов снова заявил, что с заключением эксперта он не согласен, так как на экспертизу якобы были представлены отпечатки ладоней другого человека, и потребовал производства новой дактилоскопической экспертизы. Соколов отрицал, что тер кожу ладоней рук о шероховатую поверхность, объясняя покраснение кожи ладоней старым ожогом.
Допросили трех работников тюрьмы, видевших, как Соколов растирал о стены свои ладони. Они рассказали о том, что делали замечания Соколову по поводу этих его действий, но тот объяснил им, что стирает желтизну с пальцев, образовавшуюся от никотина при курении.
Соколова направили на судебно-медицинскую экспертизу. Эксперты установили, что покраснение кожи ладоней у Соколова не является результатом бывшего ожога, а могло быть результатом длительного раздражения кожи о шероховатую поверхность.
Были вторично взяты дактилоскопические отпечатки ладоней Соколова и направлены на исследование в Центральный научно-исследовательский институт судебных экспертиз. Новое заключение подтверждало, что след на сапожке Оли Горбуновой оставлен ладонью правой руки Соколова.
По делу исследовался и окурок папиросы «Беломор-канал», найденный при осмотре следа у домика Парфенова, против которого за забором лежал труп.
Его направили на биологическое исследование.
В слюне на окурке был найден агллютиноген «А».
При исследовании слюны Соколова, также направленной на биологическое исследование, подтвердилось, что он является выделителем агллютиногена «А».
При допросе свидетель Парфенов показал, что он не курит, в саду до 5 апреля не был и поэтому окурок оставить не мог. В то же время жена Соколова и свидетель Фокин подтвердили, что Соколов любил, когда выпьет, курить папиросы «Беломор-канал». Таким образом было получено еще .одно доказательство его причастности к убийству девочки.
На протяжении всего периода предварительного следствия Соколов всячески отрицал свою вину. Пытался он сослаться и на алиби. Но путем тщательного исследования всех обстоятельств, связанных с его поведением 2 апреля, ссылка Соколова на алиби была опровергнута. В этот день со своим сослуживцем Фокиным Соколов распивал спиртные напитки, а затем играл в домино в помещении пожарной охраны. Свидетели Залипаев и Петров, партнеры Соколова и Фокина по игре в домино, припомнили, что Соколов ушел из помещения «пожарки» после 17 часов. Свидетель Тушканов видел Соколова 2 апреля около 18 часов на ул. Мира, идущим по направлению к своему дому. Именно этим путем, как показал Соколов, он возвращался обычно с работы.
С ул. Мира Соколов должен был свернуть на ул. Кирова, где в доме № 1 жила потерпевшая, а в доме № 6 — сам Соколов.
Путем проведения следственного эксперимента установили время, необходимое Соколову, чтобы пройти медленным шагом от помещения пожарной охраны по улицам Мира и Кирова мимо домов потерпевшей и Соколова до коллективного сада. Весь этот путь занял 30 минут. Чтобы пройти медленным шагом обратный путь от сада до своего дома, Соколову потребовалось 11 минут.
Из показаний жены Соколова усматривалось, что 2 апреля она вернулась домой примерно в 20 часов 10 минут. Когда она вошла, Соколов включал телевизор, одежда его была в грязи, сапоги сырые стояли у двери. Было видно, что муж только что вошел и еще не успел переодеться.
Так выяснилось, что убийство совершено им в период между 18 часами 30 минутами и 20 часами.
Поскольку показания жены Соколова существенно уличали его в преступлении, не исключалось, что Соколов может попытаться воздействовать на свою жену, чтобы она изменила показания и подтвердила его алиби. В связи с этим я наложил арест на переписку Соколовой.
И действительно, в августе на почте Гороховца было изъято письмо на ее ими, нелегально отправленное из тюрьмы.
Почерковедческая экспертиза подтвердила, что письмо написано Соколовым, хотя и от имени его брата.
В этом письме Соколов просил жену не говорить на него «всякую грязь» и походатайствовать после суда о помиловании. Он писал также, что ему можно послать ответ через Казакова.
Личность Казакова была установлена. При допросе последний показал, что Соколова знает с 1962 года по совместному пребыванию в местах заключения. Соколов говорил ему, что недавно по пути домой он встретил девочку, которая играла на улице, повел ее с собой в сад, а затем изнасиловал. Преступление совершил по пьянке. Соколов рассказывал также, что когда девочка закричала, он сразу локтем зажал ей рот. Показания Казакова в этой части объективно подтверждались заключением е судебно-медицинского эксперта, где было отражено, что у Оли Горбуновой сломан и вывернут внутрь один из передних зубов.
Соколов говорил также Казакову, что, увидев девочку мертвой, он сразу отрезвел, труп вынес за забор и быстро ушел домой.
Даже после очной ставки с Казаковым Соколов продолжал утверждать, что не причастен к убийству девочки.
Однако его вина подтверждалась совокупностью собранных следствием косвенных доказательств.
Всего по делу было проведено 15 различных экспертиз, допрошено много свидетелей. Нашел подтверждение также и эпизод совершения Соколовым «развратных действий в отношении восьмилетней Наташи.
Приговором Владимирского областного суда Соколов был осужден к расстрелу. Верховным Судом РСФСР приговор оставлен без изменения.
Только обратившись в Президиум Верховного Совета РСФСР с просьбой о помиловании, Соколов признал, что убил Олю Горбунову. Его ходатайство было отклонено.
Приговор приведен в исполнение.
Начальник отдела по надзору за рассмотрением в судах уголовных дел Владимирской областной прокуратуры советник юстиции Ю. Н. Беллевич
