Расследование хищений и приписок в колхозах

При расследовании уголовных дел о хищениях государственного или общественного имущества, совершенных путем присвоения или растраты либо злоупотребления служебным положением, большое значение, как правило, имеет ревизия хозяйственной деятельности соответствующих организаций или предприятий. Ревизоры нередко устанавливают те или иные факты, указывающие на способ хищений, пути их сокрытия и т. д.

В немалой степени результаты ревизии зависят от того, какое участие принимает в работе ревизоров сам следователь, насколько он знаком с системой учета и отчетности предприятия, где совершались преступления, какие задания следователь дает ревизорам.

В этом я убедился на примере нескольких расследованных мною уголовных дел. Об одном из них рассказывается в данной статье.

В районный отдел милиции г. Ровеньки поступило анонимное письмо, в котором сообщалось, что директор межколхозной инкубаторно-птицеводческой станции (сокращенно — МИПС), находящейся в городе,— Колесников и кладовщица Нестеренко продают колхозникам выводимых на станции цыплят за наличный расчет, а полученные деньги присваивают.

Проведенная проверка подтвердила, что действительно многие лица покупали у Нестеренко цыплят от 20 до 100 шт. по цене 20 коп. за штуку. Никаких документов при этом не выписывалось. Милиция возбудила уголовное дело. В первую очередь был проведен осмотр рабочего места кладовщицы Нестеренко. В ящике ее стола, среди листов тетради, оказались деньги — 981 р. 28 к.

Найденные тут же различные записи, а затем и все документы МИПС были опечатаны. При обыске в квартире у Нестеренко нашли еще 165 р. 50 к.

Нестеренко в собственноручном объяснении и на последующем допросе признала, что она действительно продавала цыплят и полученные деньги присваивала. Всего якобы она продала около 4500 шт. цыплят (т.е. на сумму 900 руб.). Обнаруженные деньги, по ее словам, получены именно за них. Об участии в. преступлении директора МИПС Колесникова Нестеренко не упоминала. Другие же работники станции на допросах показали, что им неоднократно приходилось видеть, как Нестеренко и Колесников распивали в конторе вечерами спиртные напитки, производили какие-то подсчеты и т. гк

Выяснилось, что Нестеренко числилась одновременно на трех подконтрольных одна другой должностях: кладовщика-сортировщицы, кассира и заведующей инкубаторным цехом, где был установлен потолочный вентилятор. Таким образом, в ее руках находились одновременно и денежные средства, и материальные ценности: сдаваемые колхозами на станцию яйца и выведенный на ней молодняк.

Нестеренко на допросе признала, что, пользуясь таким положением, она умышленно занижала в документах процент вывода цыплят из сданных колхозами яиц, чем создавала излишки молодняка. Продавая затем цыплят за наличный расчет гражданам, она полученные деньги присваивала.

Назначили документальную ревизию финансово-хозяйственной деятельности МИПС. Ревизоры указали г, акте на ряд фактов, свидетельствующих о совершавшихся на МИПС преступлениях. Так, выяснилось, что Колесников незаконно выплачивал премии себе, Нестеренко и некоторым другим работникам станции. На некоторых расходных документах не оказалось подписей получателей.

В числе других в акте ревизии указывался и такой факт. В бухгалтерских документах МИПС оказалась выписанная Колесниковым расходная накладная № 29 на отпуск колхозу «Красный колос» 2856 шт. утят на сумму 4750 руб. Утят по доверенности якобы получил главный бухгалтер колхоза «Красный колос» Шацкий. Имелась и копия банковского поручения о перечислении колхозом на счет МИПС 4750 руб. Но перечисление было произведено 19 августа, а накладная датирована 20 августа. Вызывало недоумение и то обстоятельство, что цыплят получал не кто-либо из птицеводов, а главный бухгалтер колхоза. При проверке этой операции в колхозе «Красный колос» ревизор не нашел документов об оприходовании 2856 шт. утят; имелся только приходный кассовый ордер № 510 от 24 августа, по которому значились полученными от кладовщицы МИПС Нестеренко те же 4750 руб.

Производя дальнейшую проверку, работники милиции установили, что Колесников и Нестеренко продали утят на рынке по цене 2 руб. за штуку. Продавать утят по поручению Колесниковой и Нестеренко ездили на рынок двое рабочих МИПС. Им выдали квитанции, в которых указывалось количество утят и их рыночная стоимость. Квитанции и вырученные после продажи деньги рабочие сдали Колесникову и Нестеренко. Последние эти квитанции уничтожили, и по договоренности с должностными лицами колхоза «Красный колос» (в частности, с бухгалтером Шацким) выписали накладные, где указали, что утята проданы колхозу по государственной цене — 80 коп. за 1 кг. Соответствующую сумму соучастники Колесникова и Нестеренко перечислили со счета колхоза в МИПС. Чтобы в колхозе не образовалось недостачи, Колесников и Нестеренко из вырученных при продаже утят денег внесли такую же сумму в кассу колхоза. Разницу между рыночной стоимостью и государственной ценой они присвоили. Таких «операций» было выявлено несколько.

Органы милиции назначили ревизии в каждом из 9 колхозов и 3 совхозов района. Ревизоры выявили и новые злоупотребления — факты приписок к государственной отчетности весьма значительного количества якобы выращенной в колхозах птицы из цыплят, полученных в МИПС. Эти обстоятельства требовали дальнейшего расследования, которое я начал с тщательного изучения актов трех .проведенных в МИПС, колхозах и совхозах района ревизий и имеющихся в деле документов. С целью проверки операций по закупке колхозами цыплят для их выращивания решили назначить еще одну ревизию. В ней я принимал непосредственное участие.

В одном из актов предыдущих ревизий отмечалось, что совхоз имени Жданова купил в колхозе имени Кирова 17 тыс. голов цыплят. Возникал вопрос, где взял колхоз имени Кирова этих цыплят и почему он их продал, а не выращивал у себя. Приехав в колхоз имени Кирова, я и задал этот вопрос бухгалтеру колхоза Пономареву.

Пономарев ответил, что по предложению директора МИПС Колесникова, который в сельхозинспекции райисполкома принимал от бухгалтеров колхозов отчеты о 'состоянии животноводства, этих цыплят купили в колхозе имени Ленина. Хотя цыплята не выращивались в колхозе, по указанию того же Колесникова их включили в отчет как выращенных в колхозе. Затем в тот же день цыплят, «прибавивших» в «весе за одни сутки на 500 г, продали колхозу имени Кирова.

По утверждению Пономарева, приписок птичьего мяса в их колхозе больше не было. Вначале их не нашел и ревизор. Не нашел потому, что до сих пор мы не придавали никакого значения операциям по покупке и продаже цыплят между колхозами и совхозами района. Вероятно, по этой же причине не удавалось обнаружить приписки и при проведении предыдущих ревизий. Когда же в ходе проведения новой ревизии мы занялись взаимопроверкой документов колхозов по этим операциям, выявились новые злоупотребления.

Предварительно я выяснил, что приход птицы в колхозах отражался по счету № 9. После реализации стоимость проданной партии списывалась с этого счета и переносилась на счет № 46.

Мы составили таблицу, в которую после проверки в каждом колхозе выписывали из счета № 9 наименование хозяйства, где птица была куплена (инкубаторная станция или какой-либо колхоз), время покупки и количество купленной птицы. Из счета № 46 выписывали наименование колхозов, которым продана птица, количество и время продажи птицы. В таблицу вошло значительное число операций по девяти колхозам и трем совхозам.

Итак, получилась очень наглядная картина: одна и та же партия цыплят «перепродавалась» одним колхозом другому, третьему и т. д. Каждый колхоз, оприходовав цыплят, оформлял их в «отчете о состоянии животноводства» (форма № 24 государственной отчетности) как выращенных в данном колхозе. Причем в каждом колхозе прирост одного цыпленка за сутки равнялся 500—700 г. В следующем колхозе он снова превращался в однодневного и снова мгновенно «поправлялся». На самом же деле только один колхоз получил и вырастил цыплят и, следовательно, имел право включать их в отчетность.

Такую «продажу» одних и тех же цыплят из колхоза в колхоз бухгалтера колхозов называли «транзитом», а цыплят «транзитными».

«Транзитные переброски» птицы использовались Колесниковым и руководителями некоторых колхозов и совхозов для того, чтобы доказать, что птица действительно в колхозе выращивалась и что в государственную отчетность она включена вполне обоснованно. Ревизоры, проводившие предыдущие проверки, не разгадали этой уловки очковтирателей. Хотя бухгалтер колхоза имени Кирова Пономарев пытался убедить нас, что, кроме 17 тыс. цыплят, в этом колхозе больше подобных приписок не делалось, сделанная нами выборка движения птицы из 9-го и 46-го счетов показала иное. Путем оформления «транзитных» операций руководители колхоза имени Кирова по указанию заведующего МИПС Колесникова приписали в государственной отчетности в общей сложности 91 890 шт. цыплят весом 504 ц.

В колхозе имени Ленина бухгалтер Захарченко попытался ввести нас в заблуждение. На допросе он показал, что приход и расход птицы в 1960 году отражался только в одном 9-ом счете. В 46-ом счете, по его словам, никаких данных о птице нет. Захарченко предъявил нам подшивку по счету № 9. Я стал проверять один том, ревизор с Захарченко — второй. «Транзитной» продажи птицы действительно не оказалось. Но я обратил внимание на поведение Захарченко. Перелистывая документы, он брал каждый из них за верхний угол и не отрывал от него руки, пока не перелистывал следующий лист. Я взял у Захарченко этот том и снова просмотрел его. Оказалось, что на обратной стороне накладных на получение цыплят в их верхнем углу карандашом были записаны названия колхозов, в которые перепродавались цыплята. Я потребовал от Захарченко материалы по 46-му счету. Там мы с ревизором нашли накладные на «транзитный» отпуск цыплят. В этом колхозе было приписано 43 966 шт. цыплят.

Осмотр документов в бухгалтериях колхозов позволил выявить во всех этих махинациях роль Колесникова. В документах колхоза имелись подписанные им письма из МИПС, в которых он сообщал колхозам о дне получения ими цыплят на инкубаторной станции, При сопоставлении этих писем оказалось, что в один день получать цыплят вызывались сразу 3—4 колхоза. Так, на 26 июня 1960 г. на инкубаторную станцию для получения 12 000 цыплят были вызваны представители колхозов «Красный колос», имени Дзержинского, «Червоный Гай» и «Украина». Допрошенные в качестве свидетелей зоотехники колхозов показали, что Колесников отпустил 12 000 цыплят только одному из колхозов.

Больше у него в этот день цыплят не было. Зоотехникам остальных колхозов он предложил оформить получение 12 000 цыплят «транзитом» друг от друга.

Как уже упоминалось, Колесников по поручению райисполкома ежемесячно принимал от колхозов отчеты о приросте птицы в колхозах. Сводный отчет он сдавал в ЦСУ.

Колесников стремился любой ценой показать, что район выполняет взятый на себя план по выращиванию одного миллиона голов птицы. С этой целью он и ввел «транзитные» операции по продаже птицы. От бухгалтеров тех колхозов, где цыплята не выращивались, он не принимал отчеты до тех пор, пока в них не включались «транзитные» цыплята весом 600—800 г каждый.

Бухгалтеры колхозов на допросах показали, что в сельхозинспекции перед Колесниковым всегда лежал список, где указывалось, какое количество цыплят прошло «транзитом» в каждом колхозе. Сверяясь с этим списком, Колесников строго следил за тем, чтобы в отчетах колхозов не только отражалось поступление и продажа цыплят, но и обязательно был показан и прирост их веса.

На допросе Колесников упорно отрицал все эти факты. Ему якобы не было известно о том, что колхозы передавали друг другу одних и тех же цыплят и включали их в государственную отчетность.

Однако тщательный обыск на рабочем месте Колесникова позволил найти важное доказательство его причастности к преступлению. В столе Колесникова нашли составленные им графики «транзитной» передачи цыплят из одного колхоза в другой. В графиках он рассчитал, сколько и в каком порядке каждый колхоз должен передать другому колхозу цыплят «транзитом». В итоге по этим расчетам в районе был бы «выращен» один миллион цыплят. Так, по графику Колесникова полученные в МИПС 12 июня 1960 г. колхозом имени Ленина 5000 суточных цыплят должны быть переданы колхозу «Красный колос», оттуда — в колхоз «Украина», затем — в колхоз имени Дзержинского. Из изъятых в колхозах имени Ленина, имени Дзержинского и «Красный колос» накладных от 12 июня 1960 г. явствовало, что передача цыплят, запланированная на этот день в графике Колесниковым, действительно имела место.

Для уточнения объема приписок провели судебно-бухгалтерскую экспертизу.

В результате расследования выяснилось, что всего колхозами и совхозами Ровеньковского района по инициативе и при активном участии Колесникова было приписано в государственной отчетности 436 тыс. цыплят, т. е. почти половина запланированного по району количества птицы. Сумма похищенного Колесниковым и Нестеренко на МИПС составила 9599 руб.

Собранные доказательства полностью изобличали Колесникова и Нестеренко в совершенных преступлениях. Суд приговорил их к лишению свободы.

Следователь прокуратуры Ровеньковского района Луганской области юрист 1-го класса В. И. Зимарин