Условия труда и бытовые условия казенных рабочих
На Лисичанских разработках, где особенно часто происходили несчастные случаи, «е было даже фельдшера. В одном из рапортов того времени смотрителя Лисичанского рудника А. Смита начальнику завода Гаскойну смерть рабочего, попавшего под обвал, так и объяснялась «отсутствием медицинской помощи», в нем подчеркивалось также, что без присылки на рудник хотя бы фельдшера «...мы можем потерять значительную часть рабочих». А после смерти заводского лекаря Ратча рабочие Луганского горного округа вообще остались без медицинской помощи. Приехавший затем в 1800 г. доктор И.М. Даль (отец знаменитого русского писателя и языковеда В. И. Даля) настоятельно просил Гаскойна организовать на казенных шахтах медицинский лазарет, однако в ответ последовало лишь предписание освободить под него несколько землянок рабочих. И позднее на медицинское обслуживание луганских и лисичанских рабочих казной отпускались крайне незначительные денежные средства. Помещения заводского госпиталя были тесны, годами не ремонтировались и в начале 20-х гг. пришли в полное запустение. Они, как отмечалось в одном из сохранившихся в архиве документов, «по ветхости и тесноте совершенно были неспособны; больные помещались на полу лазарета, чрез что будучи подвержены всем опасностям непогоды, сырости и гнилости воздуха, получали более вреда, нежели пользы».
Трудными были и бытовые условия казенных рабочих, особенно в первые годы существования Луганского завода. Тогда, переселив на Юг липецких и других рабочих с их семьями, заводская администрация не позаботилась как следует об их жилье. В результате многие семьи вынуждены были ютиться в страшной тесноте в вырытых на скорую руку землянках. Осматривавший осенью 1800 г. жилища лисичанских шахтеров, заводской доктор землянках, по многолюдству весьма стеснены, и по причине сырости, особенно же в дождливую погоду, лихорадками и горячками больны бывают, когда прочие, в домах помещенные, никаких припадков не имеют». Эти скверные жилищные условия, страшная скученность приводили к массовым эпидемическим заболеваниям и большой смертности. В январе 1803 г. половина всех рабочих Лисичанского рудника тяжело болела, из них 12 — цингой, 14 лихорадкой, 8 человек получили травмы на работе. Только в марте того же года умерло от болезней 15 человек. Подобные тяжкие бытовые условия с годами мало менялись. К 1806 г., спустя десятилетие после начала строительства Луганского завода, на его территории для рабочих было построено 49 примитивных плетеных казарм и 3 землянки. Постепенно, конечно, рабочие обживались и обзаводились своим жильем, стремясь вырваться из мрачных казенных казарм, однако все это делалось за счет собственных скудных сбережений, без какой-либо помощи горного ведомства.
В отличие от различных категорий крепостных, феодально зависимых рабочих, взаимоотношения между вольнонаемными рабочими и владельцами предприятий, на которых они работали, определялись прежде всего условиями рынка рабочей силы. А на степном Юге в первой половине XIX в. в связи с острой нехваткой рабочих рук в сельском хозяйстве цепы на них всегда были высокими. Поэтому уровень оплаты труда вольнонаемных рабочих в Донбассе той поры был высоким. Так, рабочие завода Шумана в Штейндорфе получали в 50-е гг. в среднем, в зависимости от квалификации, 8—18 руб. серебром в месяц. Шахтеры на Грушевских антрацитовых копях работали сдельно, получая за каждый пуд добытого угля 3—4 коп. Средняя дневная добыча шахтера обычно колебалась в пределах 30—50 пудов угля, что давало ему до 1,5 2 руб. серебром в день. Однако месячный заработок грушевского шахтера не превышал, как правило, 10-15 руб., т. к. часть денег присваивалась подрядчиками.
Но и эти деньги рабочие обычно не полностью получали на руки, вынужденные оставлять часть их в лавках, которые содержали шахтовладельцы и подрядчики, сбывавшие рабочим необходимые продукты по дорогой цене. Если же учесть, что, согласно примерным бюджетным расчетам, одинокий (без семьи) шахтер должен был расходовать к началу 60-х гг. на питание, одежду, инструменты и т. п. 13 р. 32 к. в месяц, то будет совершенно очевидно, что рабочим Грушевки приходилось еле сводить концы с концами, недоедать, во многом себе отказывать, чтобы скопить к концу сезона хотя бы небольшую сумму денег, ради которых они и пришли сюда. Да и эти деньги в конечном счете уходили на уплату оброчных платежей, поскольку, как уже отмечалось выше, большинство донецких шахтеров составляли помещичьи крестьяне-оброчники.
Работа на примитивных шахтах сопряжена была у грушевских шахтеров с каждодневной опасностью для их жизни. Как свидетельствовал горный инженер Л. Ф. Фелькнер, «смертные случаи там не редкость, они происходят или от разрыва каната, или от употребления при порохострельной работе железных штревелей и прибойников вместо медных. Зимою рудник представляется еще более в плачевном виде. Устья шахт, покрытые легким навесом, подвергаются полному влиянию морозов, стены их обмерзают, канат тоже, вокруг скользко и везде мокро. При отливке воды бадейщики находятся в самом ужасном положении». Жили рабочие в грязных и сырых землянках. Изнуренные работой, не имея условий для сколько-нибудь сносного отдыха, Грушевские шахтеры топили свои невзгоды в водке, благо она всегда была к их услугам в рудничных лавках. Такова была изнанка капиталистического, на первый взгляд чрезвычайно выгодного найма.
Далее: Побеги крепостных рабочих как форма протеста
